Всемирная история

Древняя Греция

Европа

Афинянина Мелесия никто и никогда не мог об-вппнть в сочувствии демократии. Наоборот, оп казался прирожденным и естественным ее врагом. Во время пелопоннесской войны Мелесий имел много друзей в Спарте, тайно сносился со спартанцами и с жестокой радостью узнавал о военных неудачах своих сограждан. Страшное поражение афинян при Эгоспотамах. во Фракии осенью 405 г. до н. э. наполнило его сердце мстительным восторгом.

Наконец, в 404 г. до и. э. осуществилась мечта его жизни. Класть «дурных людей» (так называли аристократы демократов) была окончательно свергнута спартанцами, на акрополе находился спартанский гарнизон, у власти стал «совет тридцати» — близкие друзья и родственники Мелеслш,

Правда, новый вождь государства Крйтий всего за два года до переворота изображал из себя самого крайнего демократа п пользовался таким доверием демократических вождей, что она поручали ему важные п тайные дела.

Но Мелесий и его друзья знали, что Крйтий, принадлежавший к знатному роду в Афпнах, в душе был сторонником Спарты и ее порядков и втайне мечтал об уничтожении той самой демократии, которой он для видимости служил, упорно и осторожно собирая сторонников будущего переворота.

Для этой работы нужны были средства, и Мелесий, хотя он сильно разорился в годы господства демократов, тайно давал их Крнтию; еще больше депег получал Крйтий от друга Мелеспя — Никерата, отец которого, знаменитый полководец Нишш, был одним из богатейших людей в Афинах, владельцем тысячи рабов п серебряных рудников иа Лаврионе.

В один из дней Мелеспй пробудился от послеобеденного сна в самом лучшем расположении духа, что случалось с ним очень редко. Ему доложили, что его ждет племянник Крития — Платон.

Платой, красивый юноша-аристократ, в свои 23 года славился в Афинах как один из образованнейших людей. Он ненавидел демократию не менее самого Мелеспя и потому при новом олигархическом строе занял высокий государственный пост. Приход Платона обрадовал старого Мелесия, п он с приветливой улыбкой вышел навстречу молодому человеку.

—        Страшные дела творятся, Мелесий, — сказал Платон.

—        Что случилось? Новые успехи демократов? Они вновь   наступают из ФИЛ? По-моему, мы напрасно беспокоимся:    пока   на акрополе стоит спартанский гарнизон, нам нечего бояться.

Незадолго до этого Мелесий получил известие о том, что афинские демократы, бежавшие за границу и собравшиеся в соседних с Аттпкой Фивах, захватили пограничную аттическую крепость Филы и посланный против ннх отряд афинской аристократической молодежи потерпел поражение,

—        Я не о Филах говорю. Не на поле битвы, а в городе творятся ужасные дела. Ты знаешь Лебита из Саламина?

—        Ну, еще бы — УТО богатый, воспитанный, спокойный и вежливый человек. Он недавно гостил у меня...

—        Наши правители убили Леонта    иод каким-то    предлогом, чтобы воспользоваться его деньгами. Они арестовывают и убивают множество    людей — не каких-нибудь демократов, а наших    люден — только   за то, что у них есть деньги. Я враг демократии, но я люблю свой город, и я не могу видеть, как во главе нашего государства стоят подлецы и спартанские прислужники.

Me лесин, раздражаясь все больше, возразил:

-— Ты еще молод и ничего не понимаешь. Ты не знаешь, что такое политика, политика не делается чистыми руками. Знаешь ты, в каком положении наше государство? Корабли больше не плавают, доходы в казну не поступают. Податей мы с союзников также не получаем, а они были главным источником наших доходов. Между тем расходы по управлению и охране города очень велики; к тому же мы должны кормить гаргшзон в 700 спартанцев. Откуда взять деньги?

—        Не знаю, я о ото не гтачпт, что правители могут заниматься наглым грабежом. Ведь подумать только: ими было вынесено постановление, что каждый т «тридцати» может арестовать одного неполноправного иностранца — метека, убить его и отобрать    его имущество.

—        Сейчас идет борьба    с демократией    не   на   жизнь,    а    на смерть,— ответил Мелесий.— Или мы их, или они нас. Сейчас, как па войне — мы должны уничтожать врагов, и у нас нет времени возиться с судами. Многим из этих метеков демократы обещали гражданские права, а мы собираемся лишить их всех прав, Еыселив в один квартал города. Ясно, что в душе они ненавидят нас, и если в суматохе погибнет несколько метеков без вины, то это но такая уж беда, ведь метеки — это шелуха, а граждане — зерна в государстве. К тому же правители отбирают у них имущество не для собственного обогащения, а для спасения государства, для пополнения нашей пустой казны.

Неожиданно в комнату вбежал юноша. Его одежда была в беспорядке, и на лице написан ужас. Это был сын Никерата.

—        Только что арестовали моего отца. Боюсь, что его уже нет

в живых. Сейчас они обыскивают наш дом и забирают имущество.

Тут уже и Мелесий возмутился:

—        Как? Никерата, моего друга Ипкерата, который все время

щедро снабжал правителей деньгами?

И, не сказав больше ни слова, Мелесий взял свои старческий посох и быстрыми шагами вышел па улицу. Он решил поговорить с самим Крнтпем и по-дружески предостеречь его.

Пройдя несколько кварталов по пыльным п грязпым улицам Афин, он увидел на другом конце улицы своего старого знакомого — исотела Полемарха. Исотелы представляли особую группу метеков, которые за заслуги перед государством были освобождены от специальных налогов для метеков и имели право владеть домом. Полемарх был сыном богатого владельца мастерской щитов, которого Перикл некогда уговорил переселиться в Афины. Полемарх и его родичи пользовались общим уважепием как образованные п воспитанные люди и горячие афинские патриоты, потратившие много денег па усиление флота, на благоустройство Афин, выкуп афинских пленных и т. д. Мелесий направился было навстречу Полемарху, но внезапно из-за угла показался один из тридцати правителей, известный негодяй Писон. Пока старый Мелеспй шел к месту происшествия, Полемарх был схвачен, и все скрылись из глаз.

Арест Полемарха взволновал всех находившихся на улице. Быстро собралась кучка людей, оживленно обсуждавших происшедшее; раздавались брань и угрозы по адресу тридцати правителей.

Один из толпы сказал:

—        Я хорошо знаю, что Полемарх с братом дали Писод-у огром

ную взятку п этот негодяи поклялся им, что пальцем их не тронет,

а вот теперь уже оба они арестованы!

Взволнованный всем, что видел и слышал, Мелеспй направился в дом Крития.

Крптпй лежал на ложе, покрытом коврами, и отдыхал после занятий государственными делами. Он был одет в мягкий шерстяной плащ и лаконские туфли и полулежа писал сочинение о спартанском государственном устройстве. Мелесий сообщил Крптшо, что в городе растет возмущение, собираются сходки недовольных и причина этому — совершенно ненужные казни вполне надежных и нп в чем не повинных л го дел.

Кршин, однако, сообщение Мелоспя писколько не взволновало и не тронуло.

—        Политика не делается чистыми руками — ты сам это часто

говоришь, Мелесип. Недовольство смутьянов надо пресечь самыми

жестокими мерами. И в Лакедемоне илоты — большинство населе

ния— ненавидят существующий строй и готовы растерзать спар-

тпатов, ио их держат в постоянном страхе, и они послушно работа

ют на   своих господ.   В   Лакедемоне   каждый   год   происходят

ифяптии» цротив илотов и каждый спартпат вправе убить из за

сады беи всякого   суда тех   илотов,   которых   оп   подозревает   в

опасных   мыслях,   А  чем  метеки   лучше    илотов?    Не    забывай

также,    что метеки — самые богатые люди в Афинах и их    иму

щество    может спасти наше государство в его   бедственном поло

жении...

— Вряд ли,— прервал   его   Мелеспй,— если это имущество в большей своей части пошло в карман Писону.

—        Пнсои -— бедный человек и не аристократ, но оп ревностно служит нам. Чтобы он служил еще ревностнее и мог бы жить так, как подобает одному из правителей государства,    надо    смотреть сквозь пальцы па его поступки и дать ему возможность немпого подзаработать и поправить своп дела.

—        Ну, хорошо, — сказал Мелосий, — расправляйтесь с метеками. По что вы сделали с моим другом Никератом?

—        Твои друг Никерат?—насмешливо спросил Критий. — Нет уже твоего друга Никерата. Мы его казппли.

—        Никерата? — вскричал старик. — Иикерата, который столько денег отдал па борьбу с демократами? Да вы без пего бы никогда и к власти не пришли!

—        Мелесий!—сказал Критнй спокойно, ио с угрозой в голосе.— Ты, кажется, вздумал кричать на меня? Ты, видно, забыл, что здесь не народное собрание. Мы не для того пришли к власти, чтобы давать тебе отчет о наших поступках.

—        Неправда, — возмущенно ответил    Мелесий, — мы    свергли власть черяи, простых людей. Но   нами,   аристократами,   вы    не смеете комапдовать, с нами вы должны считаться и нам обязаны давать отчет.

—        Ах,  Мелесий,  Мелесий,— нагло   смеясь,  сказал  Критий,— разве ты не знаешь басню Эзопа о том, как зайцы собрались па со-брапие и просили львов разрешить им брать такую же долю добычи, как п они? А что ответили  им львы? Заведите себе сперва такие же клыки и когти, как у пас, тогда и добыча будет равной!

—        Ну, прощай, лов! — мрачно сказал Мелесий.

—        Подлец! — бормотал он, торопливо идя по улицам Афин. — Правду говорил Платон — даже для нас, аристократов, невыносима власть этих «тридцати тиранов», как зовет их парод!

—        Расшумелся   старикашка!—думал  тем   временем   Крнтий, лениво нежась на ложе. — Придется его убрать. Не забыть бы сказать об этом Ппеопу...