Отцы и дети

 

Вся библиотека >>>

Рассказы Тургенева >>>

 


Отцы и дети

Русская классическая литература

Иван Сергеевич

Тургенев


 

Отцы и дети

 

 

      VI

 

 

 

     Базаров вернулся,  сел  за  стол и  начал поспешно пить чай.  Оба брата

молча глядели на  него,  а  Аркадий украдкой посматривал то  на отца,  то на

дядю.

     - Вы далеко отсюда ходили? - спросил наконец Николай Петрович.

     - Тут  у  вас болотце есть,  возле осиновой рощи.  Я  взогнал штук пять

бекасов; ты можешь убить их, Аркадий.

     - А вы не охотник?

     - Нет.

     - Вы собственно физикой занимаетесь?  -  спросил, в свою очередь, Павел

Петрович.

     - Физикой, да; вообще естественными науками.

     - Говорят, германцы в последнее время сильно успели по этой части.

     - Да, немцы в этом наши учители, - небрежно отвечал Базаров.

     Слово  германцы,  вместо немцы,  Павел Петрович употребил ради  иронии,

которой, однако, никто не заметил.

     - Вы  столь  высокого  мнения  о  немцах?  -  проговорил  с  изысканною

учтивостью Павел Петрович.  Он  начинал чувствовать тайное раздражение.  Его

аристократическую натуру  возмущала  совершенная развязность Базарова.  Этот

лекарский сын не только не робел,  он даже отвечал отрывисто и неохотно, и в

звуке его голоса было что-то грубое, почти дерзкое.

     - Тамошние ученые дельный народ.

     - Так,  так.  Ну,  а  об русских ученых вы,  вероятно,  но имеете столь

лестного понятия?

     - Пожалуй, что так.

     - Это  очень  похвальное самоотвержение,  -  произнес  Павел  Петрович,

выпрямляя стан и  закидывая голову назад.  -  Но как же нам Аркадий Николаич

сейчас сказывал, что вы не признаете никаких авторитетов? Не верите им?

     - Да зачем же я стану их признавать?  И чему я буду верить?  Мне скажут

дело, я соглашаюсь, вот и все.

     - А  немцы все дело говорят?  -  промолвил Павел Петрович,  и  лицо его

приняло такое  безучастное,  отдаленное выражение,  словно он  весь  ушел  в

какую-то заоблачную высь.

     - Не  все,  -  ответил  с  коротким зевком  Базаров,  которому явно  не

хотелось продолжать словопрение.

     Павел Петрович взглянул на  Аркадия,  как бы желая сказать ему:  "Учтив

твой друг, признаться".

     - Что касается до меня, - заговорил он опять, не без некоторого усилия,

- я немцев,  грешный человек,  не жалую. О русских немцах я уже не упоминаю:

известно, что это за птицы. Но и немецкие немцы мне не по нутру. Еще прежние

туда-сюда;  тогда у них были -  ну, там Шиллер, что ли. Гетте... Брат вот им

особенно  благоприятствует...   А   теперь  пошли  все  какие-то  химики  да

материалисты...

     - Порядочный химик в  двадцать раз  полезнее всякого поэта,  -  перебил

Базаров.

     - Вот  как,  -  промолвил Павел Петрович и,  словно засыпая,  чуть-чуть

приподнял брови. - Вы, стало быть, искусства не признаете?

     - Искусство наживать деньги,  или  нет  более  геморроя!  -  воскликнул

Базаров с презрительною усмешкой.

     - Так-с,  так-с.  Вот как вы изволите шутить.  Это вы все,  стало быть,

отвергаете? Положим. Значит, вы верите в одну науку?

     - Я уже доложил вам,  что ни во что не верю;  и что такое наука - наука

вообще?  Есть науки,  как есть ремесла, знания; а наука вообще не существует

вовсе.

     - Очень  хорошо-с.  Ну,  а  насчет  других,  в  людском быту  принятых,

постановлений вы придерживаетесь такого же отрицательного направления?

     - Что это, допрос? - спросил Базаров.

     Павел  Петрович  слегка  побледнел...  Николай  Петрович почел  должным

вмешаться в разговор.

     - Мы  когда-нибудь  поподробнее побеседуем об  этом  предмете  с  вами,

любезный Евгений Васильич;  и ваше мнение узнаем,  и свое выскажем.  С своей

стороны,  я очень рад,  что вы занимаетесь естественными науками.  Я слышал,

что Либих сделал удивительные открытия насчет удобрения полей. Вы можете мне

помочь  в  моих  агрономических работах:  вы  можете дать  мне  какой-нибудь

полезный совет.

     - Я к вашим услугам,  Николай Петрович;  но куда нам до Либиха!  Сперва

надо азбуке выучиться и потом уже взяться за книгу,  а мы еще аза в глаза не

видали.

     "Ну, ты, я вижу, точно нигилист", - подумал Николай Петрович.

     - Все-таки позвольте прибегнуть к вам при случае,  - прибавил он вслух.

- А теперь нам, я полагаю, брат, пора пойти потолковать с приказчиком.

     Павел Петрович поднялся со стула.

     - Да,  -  проговорил он, ни на кого не глядя, - беда пожить этак годков

пять в деревне,  в отдалении от великих умов! Как раз дурак дураком станешь.

Ты стараешься не забыть того, чему тебя учили, а там - хвать! - оказывается,

что все это вздор,  и тебе говорят, что путные люди этакими пустяками больше

не занимаются и что ты,  мол,  отсталый колпак.  Что делать! Видно, молодежь

точно умнее нас.

     Павел  Петрович  медленно  повернулся на  каблуках  и  медленно  вышел;

Николай Петрович отправился вслед за ним.

     - Что, он всегда у вас такой? - хладнокровно спросил Базаров у Аркадия,

как только дверь затворилась за обоими братьями.

     - Послушай,  Евгений,  ты уже слишком резко с ним обошелся,  -  заметил

Аркадий. - Ты его оскорбил.

     - Да,  стану я  их  баловать,  этих уездных аристократов!  Ведь это все

самолюбивые,  львиные привычки,  фатство.  Ну,  продолжал бы  свое поприще в

Петербурге,  коли уж такой у него склад...  А впрочем,  Бог с ним совсем!  Я

нашел довольно редкий экземпляр водяного жука,  Dytiscus marginatus, знаешь?

Я тебе его покажу.

     - Я тебе обещался рассказать его историю, - начал Аркадий.

     - Историю жука?

     - Ну полно,  Евгений.  Историю моего дяди.  Ты увидишь, что он не такой

человек,  каким  ты  его  воображаешь.  Он  скорее  сожаления  достоин,  чем

насмешки.

     - Я не спорю; да что он тебе так дался?

     - Надо быть справедливым, Евгений.

     - Это из чего следует?

     - Нет, слушай...

     И  Аркадий рассказал ему  историю своего  дяди.  Читатель найдет  ее  в

следующей главе.

  

<<< Иван Сергеевич Тургенев                  Роман «Отцы и дети»: следующая глава >>>