|
ОБРЯД ВЕНЧАНИЯ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ НА ЦАРСТВО
Следующее описание, которое я с трудом достал, изобразит
тебе обычай венчания московских князей на царство. Эту форму употребил
великий князь Иоанн Васильевич, когда ставил своего внука Димитрия великим
князем и монархом Руссии, как я прежде упомянул.
Посреди храма Пресвятой Девы воздвигается досчатое
возвышение, на котором помещены три седалища - именно для деда, внука и
митрополита. Ставится также налой, на котором положены княжеская шапка и бармы
т. е. княжеские украшения. Потом в назначенное время собираются митрополит,
архиепископы, епископы, [178] архимандриты, игумены и все духовенство в
торжественном облачении. Когда входит в храм великий князь с внуком, диаконы
поют по обыкновению многия лета одному великому князю Иоанну, После этого
митрополит со всем клиром начинает петь благодарственный молебен Пресвятой
Деве и св. Петру Исповеднику, которого они по своему обычаю называют
чудотворцем. По окончании этого митрополит и великий князь с внуком всходят
на досчатое возвышение и садятся на приготовленные седалища, между тем как
внук останавливается на краю возвышения. Тогда великий князь произносит
следующие слова: «Отец митрополит! По воле Божией, по древнему обычаю,
соблюденному доселе великими князьями, нашими предками, великие князья-отцы
назначали великое княжество своим первородным сыновьям; и как, по их
примеру, великий князь родитель мой, при себе благословил меня на великое
княжество, так и я перед всеми благословил на великое княжество моего
первенца Иоанна. Но так как Божиею волею случилось, что сын мой умер и
остался после него единородный сын его Димитрий, которого Бог дал мне на
место сына, то я пред всеми вами благословляю его, теперь и после меня, на
великое княжество владимирское, новгородское и пр., на которые я
благословил его отца».
После этого митрополит велит внуку сесть на назначенное
ему место и благословляет его крестом, а диакону велит читать молитвы
диаконов (эктении); сам между тем, сидя подле него и наклонив голову,
произносит молитву.
Окончив ее, митрополит приказывает двум архимандритам
принести ему бармы, которые покрыты вместе с шапкой одним шелковым
покрывалом (оно называется ширинкою). Потом передает их великому князю и
осеняет внука знамением креста. Великий же князь возлагает их на внука.
Потом митрополит говорит: «Мир всем».
Наконец он подает великому князю княжескую шапку,
принесенную по его приказанию двумя архимандритами: затем осеняет внука
крестом во имя Отца и Сына и Святого Духа. Потом, когда великий князь
возложил шапку на главу внука, митрополит, потом архиепископ и [180]
епископы, подходя, благословляют его рукою. Когда же это было сделано по
порядку, митрополит и великий князь приказывают внуку сесть с ними и, немного
обождав, встают. Между тем диакон читает так называемую литанию: Помилуй
нас, Господи, — и за тем поминает великого князя Иоанна. Ему отвечает хор и
поминает внука, великого князя Димитрия и других, по обыкновению. По
окончании литании митрополит произносит молитву. После чего митрополит,
архиепископ, епископы и все собрание по порядку подходят к великим князьям
и с почтением поздравляют их; потом подходят и сыновья великого князя,
кланяясь и поздравляя нового великого князя.
ЦЕРЕМОНИАЛ ПОСЛЕ ВЕНЧАНИЯ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ
Митрополит Симон говорит: Государь и сын, великий князь Димитрий!
дед твой, великий князь, волею Божиею пожаловал тебя, благословил тебя на
великое княжество; и ты, государь и сын, имей в сердце твоем страх Божий,
люби справедливость и правый суд; повинуйся деду твоему, великому князю, и
всем сердцем пекись о всех правоверных. И мы тебя, государя сына свое го,
благословляем и молим Бога о твоем здравии и [181] благоденствии. Потом
митрополит и великие князья встают, и митрополит с молитвой благословляет
крестом великого князя и его сыновей. Наконец, по совершении лигургии, т.
е. священнодействия, великий князь-дед отправляется в свое жилище; Димитрий
же в княжеской шапке и в бармах, в сопровождении большой толпы бояр и
боярских детей, шествует из храма Пресвятой Девы в храм Михаила Архангела,
где Георгий, сын великого князя Иоанна, трижды осыпает его на паперти
золотыми деньгами (под деньгой надобно понимать род монеты). Когда он вошел
в храм, священники служили литанию по обычаю, благословляли его крестом, и
также осеняли его крестным знамением у могил и надгробных памятников.
Потом, при выходе из храма, Георгий снова осыпал его золотыми деньгами.
После этого он отправился в храм Благовещения, где священники также
благословляли его, а Георгий, как прежде, осыпал деньгами. По окончании
этого Димитрий пришел к деду и матери. Это происходило в 7006 году от
сотворения мира, а от Рождества Христова в 1497, в четвертый день месяца
февраля.
За обедом Димитрию был поднесен в дар широкий пояс,
сделанный из золота, серебра и драгоценных каменьев, которым его
опоясывали; после этого поднесены были переяславские сельги, т. е. рыбки из
озера [182] Переяславского, не отличающиеся от наших сельдей, имя которых
они и носят. Полагают, что этот сорт рыб подают потому, что Переяславль
никогда не отделялся от Московии, т. е. от монархии.
Бармы есть род широкого ожерелья из мохнатого шелку;
снаружи они прекрасно отделаны золотом и всякого рода драгоценными камнями;
Владимир отнял их у одного генуэзского правителя Кафы, побежденного им.
Pileus называется на их языке шапка; ее носил Владимир
Мономах; она украшена драгоценными камнями и чудно сделана из золотых
пластинок, которые извиваются наподобие змей 22.
Когда Василий Иоаннович собирался жениться, ему казалось,
что лучше взять дочь кого-нибудь из подданных, чем чужестранку, как для
того, чтоб избежать больших издержек, так имеете с тем и для того, чтобы не
иметь супруги с чужеземными обычаями и другой веры. Виновником этого
намерения князя был Георгий, по прозванию Малый, казначей и высший советник
князя; он полагал, что князь возьмет в супруги его дочь. С общего совета
были собраны в одно место дочери бояр, числом 1500, для того чтобы князь
выбрал из них супругу по желанию. По осмотре, против ожидания Георгия, он
выбрал Соломонию, дочь боярина Иоанна Сабурова. В продолжение 21 года он не
имел от нее детей. Огорчаясь бесплодием супруги, он заключил ее в один
монастырь в суздальском княжестве, в тот самый год, в который мы приехали в
Москву (т. е, в 1526 году). Она плакала и кричала, когда митрополит в
монастыре резал ей волоса; а когда он подал ей куколь, она не допускала
надеть его па себя и, схватив кукуль и бросив его на землю, топтала его
ногами. Иоанн Шигона, один из первостепенных советников, негодуя на этот
поступок, не только сильно бранил ее, но и ударил плетью, прибавив:
«Смеешь ли ты противиться воле государя и медлить
исполнением его приказаний?» Когда Соломония спросила, по какому праву он
ее бьет, он отвечал: «По приказанию государя». Тогда с растерзанным сердцем
она объявила перед всеми, что надевает монашеское платье не по [183]
желанию, а по принуждению, и призывала Бога в мстители за такую
несправедливость. По заключении Соломонии в монастырь князь вступил в брак
с Еленою, дочерью уже умершего князя Василия Глинского-Слепого, брата князя
Михаила Глинского, который тогда содержался в заключении. Вдруг
распространяется слух, что Соломония беременна и скоро разрешится 23. Этот
слух подтверждали две боярыни, супруги первостепенных советников, казначея
Георгия Малого и постельничего Якова Мазура; они говорили, что из уст самой
Соломонии слышали о ее беременности и близких родах. Услышав это, князь
сильно смутился и удалил от себя обеих боярынь, а одну, супругу Георгия,
высек за то, что она раньше не доложила ему об этом. Вскоре, желая узнать
дело наверно, он послал советника Феодорика Рака и одного дьяка, Потата, в
монастырь, где содержалась Соломония, и поручил им хорошенько разведать
истину. Некоторые, в нашу бытность в Московии, утверждали нам за истину,
что Соломония родила сына, именем Георгия, однако никому не хотела
показывать ребенка. Когда к ней были присланы люди, чтобы узнать истину,
она, говорят, отвечала, что они недостойны, чтобы глаза их видели ребенка,
и что когда он облечется в свое величие, то отомстит за оскорбление матери.
Некоторые же постоянно не хотели признать за истину, что она родила. Итак,
слух об этом двоякого рода.
Я слышал, что князь до двум причинам вступил в брак с
дочерью Василия Глинского, бежавшего из Литвы, сверх того, что он надеялся
иметь от нее детей: во-первых, потому что его тесть вел свой род от фамилии
Петровичей, которая некогда в Венгрии была весьма знаменита, и исповедывал
греческую веру; во-вторых, потому что дети его имели бы в таком случае
дядею Михаила Глинского, мужа особенно опытного в делах и отличавшегося
редкою храбростью. Ибо князь имел двух родных братьев еще здравствовавших,
Георгия и Андрея, и потому полагал, что его дети, если он будет иметь их от
другой супруги, при жизни его братьев, не будут безопасно обладать
царством. Сняв опалу с Михаила и освободив его, он не сомневался, что его
сыновья от Елены, под влиянием [184] дяди, будут в большей безопасности; об
освобождении Михаила рассуждали и нашу бытность. При нас сняли с него оковы
и отдали на поруки, а наконец дали и полную свободу; в завещании государя
он был поименован между прочими князьями и наконец назначен опекуном своих
племянников, Иоанна и Георгия. По смерти князя, видя, что его вдова
оскверняет царское ложе с одним боярином, Овчиною 24, бесчеловечно
поступает с братьями мужа, заключив их в оковы, и управляет весьма жестоко,
Михаил увещевал ее, чтобы она вела жизнь более честную и добродетельную,
руководясь при этом единственно родственною любовью и своею честностью. Но
она худо приняла его увещания и с того времени начала искать средств к его
погибели. Говорят, что Михаил скоро был обвинен в измене, снова брошен в
темницу и наконец жалкою смертью погиб; вдова в непродолжительном времени
[185] также была отравлена ядом, а обольститель ее Овчина рассечен на
части. По смерти матери старший сын Иоанн, родившийся в 1628 году,
наследовал царство.
РЕЛИГИЯ
Руссия как начала, так и до сего времени твердо
пребывает в вере христианской по греческому закону. Ее митрополит некогда
имел свое местопребывание в Киеве, потом во Владимире, ныне же в Москве 25.
Митрополиты каждые семь лет посещали Руссию, подвластную литовцам, и
возвращались оттуда с собранными деньгами. Но князь Витольд не захотел
более допускать этого, именно для того, чтобы не вывозилось серебро из его
областей. Собрав для того епископов, он поставил собственного митрополита,
который ныне имеет свое пребывание в Вильне, столице Литвы. Хотя Литва и
следует римскому закону, однако в ней видно русских храмов более, чем
римских. Впрочем, русские митрополиты получают поставление от
константинопольского патриарха.
Русские в своих летописях открыто славятся тем, что
прежде Владимира и Ольги земля русская была крещена и благословлена
Христовым апостолом Андреем. Они говорят, что Андрей пришел из Греции к
устью Борисфена и поплыл вверх по реке к тем горам, где ныне Киев, и там
благословил и крестил всю землю; что он поставил там свой крест и предсказал,
что на этой земле будет великая милость Господа и много христианских
церквей; что потом оттуда он дошел до истоков Борисфена, к большому озеру
Волок и по реке Ловати спустился и озеро Ильмерь, оттуда по реке Волхову,
которая течет из этого озера, он прибыл в Новгород, оттуда, по той же реке,
в Ладожское озеро и рекой Невою в море, которое они называют Варяжским, мы
же, на пространстве между Финляндией и Ливонией, Германским, и морским
путем прибыл в Рим; наконец, что в Пелопоннесе он был распят зa Христа Агом
Антипатром. Это рассказывают их летописи. [186]
Некогда митрополит, так же архиепископы, были выбираемы
на соборе из всех архиепископов, епископов, архимандритов и игуменов:
искали в монастырях и пустынях мужа святой жизни и избирали его. Про
нынешнего же князя говорят, что он обыкновенно призывает к себе несколько
известных ему лиц и из их числа выбирает одного по своему усмотрению. В то
время, когда я был в Московии в качестве посланника цесаря Максимилиана,
митрополитом был Варфоломей 26 муж святой жизни. Когда князь нарушил
клятву, данную им и самим митрополитом князю Шемячичу, и сделал некоторые
другие распоряжения, которые, по-видимому, не приличествовали его власти,
Варфоломей пришел к князю и сказал: «Так как ты присваиваешь всю власть
себе, то потому я не могу отправлять мою должность», — и, протянув к нему
посох, который был у него сделан наподобие креста, он отказался от своего
сана. Князь тотчас принял посох вместе с отказом от должности и, заключив
бедного Варфоломея в оковы, немедленно отправил на Белоозеро. Говорят, что
он некоторое время был содержим в оковах, потом однакож освобожден и
частным человеком провел остаток жизни в монастыре. В митрополии ему
наследовал некто Даниил, едва тридцати лет от роду, человек со здоровым и тучным
телом и с красным лицом. Для того чтобы не казаться преданным более
желудку, чем постам, бдению и молитве, он всякий раз, как намеревался
публично отправлять богослужение, обыкновенно делал свое лицо бледным с
помощью серного дыма и в таком виде выходил пред народом.
Во владениях московского князя есть еще два других
архиепископа — в Новгороде, именно Магриций 27, и в Ростове; также
епископы: тверской, рязанский, смоленский, пермский, суздальский,
коломенский, черниговский, сарский. Все они подчинены московскому
митрополиту. Они имеют свои известные доходы от поместий других, как они
называют, экстраординарных случаев; но не имеют замков, городов и никакого,
как они называют, мирского управления. От мяса постоянно воздерживаются. Я
узнал, что в Московии только два [187] архимандрита, игуменов же очень
много, и все они избираются по воле князя, которому никто не смеет
сопротивляться.
Каким образом избираются игумены, явствует из послания
некоего Варлама, игумена хутынского монастыря, поставленного в 7034 г.; из
послания я извлек только главные положения, Сначала братия какого-нибудь
монастыря умоляет великого князя избрать им способного игумена, который бы
наставлял их в божественном учении. Прежде нежели князь утвердит
избранного, тот должен обязаться клятвою и записью, что будет жить в этом
монастыре благочестиво и свято, по установлению святых отцов; что всех
служащих лиц будет избирать по обычаю предков и с согласия старейших
братии; во все должности будет назначать людей верных и благочестивых и прилежно
будет блюсти пользу монастыря; о делах всякого рода будет рассуждать с
тремя или четырьмя старцами и, обсудив, представит дело целой коллегии
братии и по их общему мнению будет решать и исполнять дела; не будет жить
роскошнее прочих, но постоянно будет за одним столом и на одной пище с братиями;
будет тщательно собирать годовые сборы и доходы и без утайки вкладывать их
в монастырскую сокровищницу. Он обещается соблюдать это под страхом
большого наказания, которое может наложить на него князь, даже под страхом
лишения сана. Старейшие братия также дают клятву исполнять все
вышесказанное и повиноваться точно и неуклонно поставленному игумену.
В светские священники посвящаются большею частию те,
которые долго служили при этой церкви диаконами. В диаконы же посвящаются
только женатые; от того у них в обычае венчаться в одно время с
поставленном в сан диакона.
Если о невесте какого-нибудь диакона идет дурная слава,
то его не посвящают в диаконы — разве только в том случае, когда он возьмет
женщину безупречного поведения. По смерти жены священнику совсем
воспрещается совершать таинства; если он ведет жизнь целомудренную, то
может при божественной службе участвовать в хоре, как причетник, вместе с
прочими церковнослужителями. По прежнему обычаю, вдовцы, ведущие
целомудренную жизнь, могли без нарекания совершать [188] таинства; но ныне
вошло в обыкновение не допускать к священнодействию ни одного вдовца —
разве только он вступит в какой-нибудь монастырь и будет жить по уставу.
Всякий священник, который вступит во второй брак (что
всякому позволено), исключается из клира; также ни один священник не смеет
священнодействовать или крестить или исполнять какую-нибудь другую требу
без диакона.
Священники занимают первое место в церквях. И кто из них
поступит в чем-нибудь против религии или против священного сана, тот
подлежит духовному суду. Если же священника обвиняют в воровстве или в
пьянстве или другом подобном пороке, то он наказывается, как они говорят,
мирскими властями. Мы видели в Москве, как публично наказывали розгами
пьяных священников: они просят только, чтобы их секли рабы, а не боярин.
Несколько лет тому назад один наместник князя велел
повесить священника, уличенного в воровстве. Митрополит, негодуя на это,
донес государю. Призванный наместник отвечал государю, что он, по древнему
отечественному обычаю, повесил вора, а не священника; так он и был отпущен
без наказания.
Если священник жалуется светскому судье, что его ударил
какой-нибудь мирянин (ибо все дела об оскорблениях и всякого рода обидах
относятся к светскому суду), и если судья узнает, что он сам прежде
раздражил его или нанес какую-нибудь обиду, то наказывает священника.
Священники большею частью содержатся приношениями
прихожан, и им даются маленькие домики с полями и лугами, от которых они
снискивают пропитание, как и их соседи, своими собственными руками или
руками слуг. Они получают весьма небольшие приношения: иногда дают
церковные деньги в рост, по десяти со ста, и проценты предоставляют
священнику, чтобы не быть вынужденными питать его на свой счет. Некоторые
живут щедротами князей. Приходов, одаренных поместьями и владениями,
немного, исключая епископств и некоторых монастырей. Ни один приход или парохия
не отдается никому, кроме священника. В каждом храме есть только [189] один
алтарь и, по их мнению, можно совершать только одну обедню в день. Очень
редко храм бывает без священника, который обязан совершать богослужение
только три раза в неделю.
Одежду имеют почти такую же, как миряне, надевая на
голову, кроме маленькой и круглой шапочки, которою они прикрывают выбритое
место, еще широкую шляпу от жары и дождей или носят также высокие бобровые
шапки серого цвета. Все они ходят, опираясь на палки, называемые посохами.
Монастырями управляют, как мы сказали, аббаты и приоры;
последних они называют игуменами, а первых архимандритами. Уставы и правила
у них самые строгие; впрочем, они ослаблены и не совсем соблюдаются. Они не
смеют пользоваться никакими увеселениями. Если у кого-нибудь будет найдена
арфа или какой-нибудь другой музыкальный инструмент, того весьма строго
наказывают. От мяса они постоянно воздерживаются. Все они повинуются не
только приказанию князя, но и каждому боярину, присылаемому от князя. Я был
свидетелем, как мой пристав требовал у игумена одной вещи; когда тот не дал
ему немедленно, пристав погрозил ему розгами, после чего он тотчас принес
ему требуемую вещь. Многие удаляются из монастырей в пустыни и там
выстраивают себе хижинки, в которых живут или одни, или с товарищами,
питаются от земли и деревьев, т. е. кореньями и древесными плодами. Они
называются столпниками, ибо столпом называется колонна, а узкие и высокие
домики свои они поддерживают колоннами.
Хотя митрополит, епископы и архиепископы постоянно
воздерживаются от мясного, однако в мясоед они имеют право подавать за
своим столом мясо, когда приглашают гостей из мирян или священников, что
запрещено архимандритам и игуменам.
Архиепископы, епископы и архимандриты носят клобуки
черные и круглые; только один епископ новгородский носит, по нашему обычаю,
белую и раздвоенную митру.
Ежедневное платье епископов точно такое же, как и у
других монахов; разве только иногда они носят [190] шелковые одежды и
черную мантию, которая спереди имеет на каждой стороне три белые бахромы,
изогнутые наподобие текущего ручья, в ознаменование того, что из их сердца
и уст текут потоки учения веры и добрых примеров. Они носят палку,
сделанную наподобие креста, которою подпираются и которую по-своему
называют посохом. Епископ новгородский носит белую мантию. Впрочем,
епископы занимаются только божественною службою, блюдением и
распространением веры, а управление хозяйством и другие общественные дела
они поручают чиновникам.
В их святцах находятся некоторые римские папы, которых
они почитают святыми; других же пап, которые были после разделения церквей,
они проклинают, как отступников от установлении апостолов, святых отцов и
семи соборов, называют еретиками и раскольниками и ненавидят их более, чем
самих магометан. Ибо, по их словам, на седьмом вселенском соборе было
положено, что впредь должно считаться непоколебимым и вечным то, что было
решено и постановлено на предыдущих соборах; и потому после этого никому и
никогда, под страхом анафемы, нельзя ни назначать собор, ни принимать в нем
участие — и это они весьма строго соблюдают. Был один русский митрополит,
который по настоянию папы Евгения приехал на собор, на котором и были
соединены церкви: по возвращении в отечество его схватили, лишили всего
имущества и бросили в темницу, из которой он таки убежал.
Различие и вере между нами и ими можно узнать из
следующего послания, которое Иоанн, митрополит русский, писал к римскому
архиепископу (так называют они папу): «Я возлюбил твою славу, о господин и блаженнейший
отец, достойнейший звания и седалища апостольского' Ты из отдаленных стран
взираешь на наше смирение и бедность, и осеняешь нас крылами любви, и с
любовью приветствуешь нас, как своих, и вопрошаешь особенно о нашей
истинной и православной вере; слыша о ней, ты удивился, как нам сказывал
епископ твоего Блаженства. Мы же, поистине, от начала признаем, что вы
благословением Божиим христиане, хотя и не во всем соблюдаете христианскую
веру и во многом различаетесь от нас. [191] Поистине, много есть дурного,
что совершается вами против божественных заповедей и установлении; об этом
мы напишем немного к твоей любви. Во-первых, о субботнем посте, соблюдаемом
против закона, во-вторых, о великом посте, от которого вы отрываете неделю
и едите мясо и вследствие мясоедения привлекаете к себе людей. Также вы
удаляете священников, которые вступили в брак по закону. Также вы снова помазуете
миром тех, которые уже были миропомазаны священниками при крещении, говоря,
что это надлежит делать не простым священникам, но одним епископам. Также
вы неправо употребляете опресноки, что ясно показывает служение или культ
иудейский. Глава же всему злу есть то, что вы начинаете переменять и
искажать то, что утверждено св. соборами, говоря о Св. Духе, что он исходит
не только от Отца, но и от Сына, и многое другое, более важное, о чем следовало
бы твоему Блаженству отнестись к патриарху константинопольскому, твоему
духовному брату, и приложить все старание, чтобы когда-нибудь эти
заблуждения уничтожились и мы бы пребывали в единодушии и духовном
согласии. Молю и преклоняюсь ко святым ногам твоим: отстань от таких
заблуждений, которые существуют между вами, и преимущественно воздерживайся
от опресноков. Я хотел также написать что-нибудь об удушаемых и нечистых
животных и о монахах, едящих мясо, но об этом (если соблаговолит Бог) я
напишу после. Прости, по своей величайшей любви, что я писал к тебе об этих
вещах. А должно ли делать так, как делается, — вопрошай Писание, и
обретешь. Я, митрополит Руссии, приветствую тебя и всех подчиненных тебе
клириков и мирян. Вместе со мною также приветствуют тебя св. епископы,
монахи и цари, великие люди. Любовь Святого Духа да будет с тобою и со
всеми твоими. Аминь».
КРЕЩЕНИЕ
Крещение совершают они следующим образом. После рождения
ребенка тотчас призывают священника, который читает известные молитвы, стоя
перед дверью [191] комнаты, где находится родильница, и дает младенцу имя,
Потом, обыкновенно в сороковой день, если ребенок болен, приносят его в
храм и крестят, трижды погружая всего в воду: иначе они не признали бы его
крещенным. Потом помазуют его елеем, который освящен и великую неделю;
потом мажут, как они говорят, миррою. Вода же крещения освящается для
каждого ребенка и тотчас после крещения выливается за дверь храма. Крестят
детей всегда в храме, если только не препятствуют тому чрезвычайная отдаленность
места или холод, и никогда не употребляют теплой воды, разве только в
случае болезни ребенка. Восприемники берутся по воле родителей, и сколько
раз отрицают дьявола, повторяя за священником известные слова, столько же
раз плюют на землю. Священник также обрезывает ребенку волосы, лепит их на
воск и кладет в известном месте о храме.
ИСПОВЕДЬ
Хотя по уставу у них есть исповедь, но простой народ
считает ее делом князей и обязанностью, по преимуществу благородных господ
и знатных людей. Исповедуются около праздника Пасхи, с великим
благоговением и со крушением сердца. Исповедник стоит вместе с
исповедующимся по средине храма, обратясь лицом к какому-нибудь образу, для
этого поставленному. По окончании исповеди и по наложении покаяния по мере
прегрешений оба кладут несколько поклонов сряду перед этим образом и
осеняют чело и грудь знамением креста; наконец с великим стенанием
восклицают: Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас (это есть их
обыкновенная молитва. Одним в виде покаяния налагаются посты, другим
известные молитвы (ибо молитву Господню знают весьма немногие); некоторых,
если сделали какой-нибудь важный грех, омывают водою. Ибо в Богоявление они
черпают проточную воду и, освятив ее, сохраняют во весь год в храме для
очищения и омовения самых тяжких грехов [193] Также считают грех,
совершенный в субботу, менее тяжким и налагают за него меньшее покаяние. По
многим самым неважным причинам их не допускают в храмы; обыкновенно
исключенные большею частью стоят у дверей и окон храма и оттуда видят и слышат
богослужение не меньше, как бы были в храме.
ПРИЧАЩЕНИЕ
Они причащаются под обоими видами, смешивая хлеб с вином
или тело с кровию. Священник берет частицу из чаши ложкою и дает причащающемуся.
Всякий может принимать тело Господне сколько раз в год хочет, лишь бы исповедывался;
впрочем, установленное время для этого около праздника Пасхи. Детям семи
лет лают причастие и говорят, что тогда человек начинает грешить. Если
ребенок нездоров или кончается, так что не может принять хлеба, то вливают
ему каплю из чаши. Дары освящаются для причащения только за обедней; для
больных же освящаются в четверг на великой неделе и хранятся весь год.
Когда нужно, священник берет оттуда частицу, которую кладет в вино и, хорошо
смоченную, дает больному, потом прибавляет немного теплой воды.
Всякий монах или священник читает так называемые
канонические часы только перед образом, к которому и всякий прикасается с
великим благоговением. Кто выносит образ в народ, тот высоко поднимает его
на руках, и все идущие мимо по большей части воздают ему честь, открывая
голову, знаменуясь крестом и наклоняясь. Книги Евангелия кладут на почетные
места, как святыню, и не прикасаются к ним руками, не осенясь прежде
крестом и не воздав чести с непокрытою и наклоненною головою; потом с
величайшим благоговением берут в руки. Также носят по церкви хлеб, прежде
нежели по нашему обычаю он освящен обыкновенными словами, и воздают ему
честь и молятся с известными словами. [194]
ПРАЗДНИКИ
Знатные люди чтят праздники тем, что после обедни
бражничают и надевают пышную одежду; простой народ, слуги и рабы большею
частью работают, говоря, что праздновать и пользоваться досугом — дело
господ. Горожане и ремесленники бывают у обедни, а после нее возвращаются к
работе, думая, что честнее заниматься трудом, чем попусту терять достаток и
время в пьянстве, игре и подобных вещах. Ибо простонародью и черни
запрещено употребление пива и меда; однако им позволено пить в некоторые
торжественные дни, как-то: в Рождество Христово, в праздник Пасхи, в
Пятидесятницу и некоторые другие; в эти дни они не работают — не из
уважения к религии, а больше для пьянства.
День Троицы они празднуют в понедельник во время
Пятидесятницы; в восьмой же день Пятидесятницы — праздник всех Святых. День
же Тела Христова, как у нас, — они не чтят.
Клянясь и ругаясь, они редко употребляют имя Божие. При
клятве подтверждают сказанное или обещанное целованием креста.
Когда они осеняют себя знамением креста, то делают это
правою рукою таким образом, что легким прикосновением сперва ко лбу, потом
к груди, потом к правой и наконец клевой стороне груди делают подобие
креста. Если кто-нибудь иначе ведет руку, того считают не единоверцем, но
иностранцем; я помню, как меня назвали этим именем и бранили, когда я, не
зная этой церемонии, повел своею рукою иначе.
ЧИСТИЛИЩЕ
Они не верят в чистилище, но говорят, что всякому
умершему будет место по его заслугам — благочестивым назначено место
светлое, с духами добрыми, нечестивым же — темное и покрытое густым мраком,
с духами страшными; в этом месте они ожидают последнего суда. По [195]
месту и добрым духам души познают милость Божию и постоянно желают
последнего суда; другие же — напротив. Они также не думают, что душа будет
подвержена наказанию отдельно от тела, ибо полагают, что душа должна
терпеть вместе с телом, так как она грешила в теле. Служа панихиды по
умершим, они думают, что этим можно испросить для душ место более сносное,
в котором они легче могут дожидаться будущего суда. Святою водою никто не
окропляется сам, а кропит только священник. Они не освящают кладбищ для
погребения тел, ибо говорят, что тела, миропомазанные и освященные,
освящают самую землю, а не земля освящает тела.
ПОСТ
Они постятся в четыредесятницу целые семь недель. На
первой неделе употребляют молочное и называют ее сырною; в следующие недели
все они (исключая путешествующих) воздерживаются даже от рыбы. Некоторые
принимают пищу в воскресенье и субботу, а в остальные дни воздерживаются от
всякой пищи; другие принимают пищу в воскресенье, вторник, четверг и
субботу, а в остальные три дня воздерживаются. Также весьма многие
довольствуются куском хлеба с водой в понедельник, среду и пятницу.
Остальные посты в году соблюдаются не так строго. Они постятся также с
восьмого дня Пятидесятницы, который у них есть день всех Святых, до
праздника Петра и Павла. Этот пост называется петровским. Потом у них есть
пост Пресвятой Девы, от первого августа до Успения Богородицы; также пост
Филиппа, продолжающийся шесть недель до Рождества и называющийся филипповым,
потому что начало этого поста, по их календарю, бывает в день Филиппа. Если
праздник Петра и Павла, так же Успения случится в среду или в пятницу,
тогда и в этот день они не употребляют мясного. Они не чествуют постом
кануны святых, кроме Усекновения главы св. Иоанна, которое ежегодно
соблюдают двадцать девятого августа. Если в великий пост четыредесятницы
случится какой-нибудь [196] праздник, то в этот день они употребляют рыбу.
На монахов же наложены посты, гораздо более трудные и тяжкие, и они должны
довольствоваться квасом, т. е. кисловатым питьем и водой, смешанной с
закваскою. Священникам также в это время запрещены медовая вода и пиво.
Однако ныне все эти законы и постановления нарушаются. Когда нет поста, они
употребляют мясное в субботу и воздерживаются в среду.
Учители, которым они следуют, суть Василий Великий,
Григорий и Иоанн Хризостом 28, которого они называют Златоустом, т. е.
золотые уста. У них нет проповедников. Они думают, что достаточно
присутствовать при богослужении и слышать Евангелие, Послания и слова
других учителей, которые читает священнослужитель на отечественном языке.
Сверх того, они думают этим избежать различных толков и ересей, которые
большею частью рождаются от проповедей. В воскресенье объявляют праздники
будущей недели и читают публичную исповедь. Они считают истинным и
обязательным для всех, во что верит или что думает сам князь.
|
