	Русская классическая литература
Иван Алексеевич Бунин

Тёмные аллеи

Камарг

Она вошла на маленькой станции между Марселем и Арлем,

прошла по вагону, извиваясь всем своим цыганско-испанским

телом, села у окна на одноместную скамью и, будто никого не

видя, стала шелушить и грызть жареные фисташки, от времени до

времени поднимая подол верхней черной юбки и запуская руку в

карман нижней, заношенной белой. Вагон, полный простым народом,

состоял не из купе, разделен был только скамьями, и многие,

сидевшие лицом к ней, то и дело пристально смотрели на нее.

Губы ее, двигавшиеся над белыми зубами, были сизы,

синеватый пушок на верхней губе сгущался над углами рта.

Тонкое, смугло-темное лицо, озаряемое блеском зубов, было

древне-дико. Глаза, долгие, золотисто-карие, полуприкрытые

смугло-коричневыми веками, глядели как-то внутрь себя -- с

тусклой первобытной истомой. Из-под жесткого шелка смольных

волос, разделенных на прямой пробор и вьющимися локонами

падавших на низкий лоб, поблескивали вдоль круглой шейки

длинные серебряные серьги. Выцветший голубой платок, лежавший

на покатых плечах, был красиво завязан на груди. Руки, сухие,

индусские, с мумийными пальцами и более светлыми ногтями, все

шелушили и шелушили фисташки с обезьяньей быстротой и

ловкостью. Кончив их и стряхнув шелуху с кален, она прикрыла

глаза, положила нога на ногу и откинулась к спинке скамьи. Под

сборчатой черной юбкой, особенно женственно выделявшей перехват

ее гибкой талии, кострецы выступали твердыми бугорками плавных

очертаний. Худая, голая, блестевшая тонкой загорелой кожей

ступня была обута в черный тряпичный чувяк и переплетена

разноцветными лентами, -- синими и красными...

Под Арлем она вышла.

-- C'est une camarguiaise20, -- почему-то очень грустно

сказал, проводив ее глазами, мой сосед, измученный ее красотой,

мощный, как бык, провансалец, с черным в кровяных жилках

румянцем.

23 мая 1944