Топонимия Новгорода

Прусская улица - пруссы

Рассмотрим далее остающуюся в меньшинстве группу апеллятивно-личных названий, имеющих антропоцентрический, обращенный к человеку характер. В исходе анализируемых ниже урбанонимов лежат обозначения этнической, социальной и профессиональной принадлежности уличан.

Прусская ул. Софийской стороны; впервые указана летописью в связи с голодом 1230 г.: «И постави скуделницю у святыхъ Апостолъ, въ ямЪ, на Просьскои улици» [НПЛ, 70, 277], еще раньше, в 1215, 1219, 1220 гг., упомянуты прусы - жители Прусской улицы [НПЛ, 54, 58, 60, 253, 259, 262].

Позднее улица и ее население постоянно фигурируют в летописях: [НПЛ, 92, 326, 332, 351, 361, 362, 384, 397, 398, 407-409, 446, 460, 507; НЛ, 10, 23, 29, 32, 41, 43, 47, 75, 186, 203, 209, 213, 234, 247, 249, 250, 257, 259, 264, 275, 354]. Историки начиная с Н.И.Костомарова [Костомаров 1863, 6] охотно обращались к названию Прусской ул., справедливо сопоставляя его с наименованием западнобалтийского народа пруссы1. Впрочем конкретно-исторические причины и условия появления пруссов в далеком Новгороде остаются дискуссионными.

улиц уже с XII в. носила название Прусской» [Аничков 1916, 6], указывали на то, что исчезновение в Самбии к сер. XII в. дружины пруссов вполне сопоставляется с появлением в Новгороде Прусской улицы [Кулаков 1985].

О Прусской ул. как свидетельстве непосредственных прусских контактов с Новгородом писали К.Сляский [Slaski 1963, 10] и М.Х.Алешковский [Алешковский 1974, 102]. Наиболее обоснованно подошел к данному вопросу Е.Антоневич, посвятивший проблеме Прусской улицы отдельную статью [Antonewicz 1965], см. еще [Антоневич 1972, 258-259]. Автор рассматривает этот урбаноним в контексте всей «прусской» топонимии Новгородской земли, видя связь подобных названий с торговым путем Рижский залив - Новгород.

По его мнению, Прусская ул. в Новгороде возникла в период наибольшего экономического и политического развития Пруссии за несколько десятков лет до прибытия в земли пруссов немецкого Ордена. В это время Самбия и другие племенные территории пруссов переживали расцвет. Изделия балтийского ремесла обнаруживаются в Новгороде и в Киеве, и, наоборот, ряд предметов роскоши Киевской и Новгородской земель встречается на племенных территориях пруссов, литовцев и латышей [Антоневич 1972, 258].

Какие бы ни были конкретно-исторические условия появления Прусской улицы, само это название, датируемое нач. XIII в., имеет существенную значимость для этноистории, поскольку остается бесспорно одним из самых ранних «прусских» этнотопонимов на восточнославянской территории, отражая этноним в его исконном, западнобалтийском понимании.

В сущности, это название закрепилось еще до нач. XIII в., возможно, в веке XII-м или даже XI-м. Под 1175 г. летопись отмечает церкви святого Михаила, святого Якова и святого Вознесения, располагавшиеся вдоль Прусской улицы [НПЛ, 34], но, судя по другим топографическим особенностям, улица существовала и тянулась «от реки в поле» еще до расширения Детинца в 1116 г., а летописная форма пруси в 1215 г. предстает уже давно утратившей всякий этнонимический смысл, превратившейся в катойко- нимическое наименование уличан. Таким образом, древнейшие свидетельства о рассматриваемом урбанониме, находящемся на северовосточном фланге прусского этнотопонимического ареала, по существу синхронны самым ранним свидетельствам образований от этнонима пруссы к западу и югу от исконной Пруссии: геогр. Pruski на территории Восточной Германии (зафиксировано в 1184 г.) и геогр. Prusi 1078 и 1160 гг. в Моравии [Непокупный 1976, 94-96].

На новгородской территории «прусские» ойконимы встречаются неоднократно, но о хронологии появления их приходится говорить не столь определенно: геогр. Прусское дер. Млевского пог. Дер. пят. 1495 г., Прусское-Кирилово сельцо Офремов- ского пог. Шел. пят. 1539 г. [НПК I, 133; IV, 353, 354], наряду с Прусы - пункты Хмерского и Карачунского пог. Шел. пят. 1498 г. [НПК V, 122, 269] (= совр. дер. Прусси близ р. ц. Плюсса и Пруссы южнее Порхова), Прус дер. Дер. пят. 1495 г., Пруса дер. Быстреевского и Карачуницкого пог. Шел. пят. 1571 и 1576 гг. [НПК I, 869; V, 481, 588], Прусыня дер. на р. Волхов Новоладожского у. Петерб. губ. 2-й пол. XIX в. (сегодня - дер. Прусыня и Прусынская Горка Прусыногорск. Волх.). Старописьменные ойконимы Прусово дер. Ужинского пог. Дер. пят. 1495 г. + дер. Быстреевского пог. Шел. пят. 1498 и 1571 гг. + дер. Покровского Удомельского пог. Беж. пят. 1545 г. + дер. в вол. Коства в Михайловском пог. Беж. пят. 1545 г. [НПК I, 361; V, 134, 478; VI, 276, 388; ПКНЗ 5, 161] скорее имеют отношение к личн. Прусъ деэтнонимного происхождения, нежели к собственно этнониму.

Такое имя было известно в Новгородской земле как раз в ранний период, о чем свидетельствует берестяная письменность: грамота № 439 (стратиграфическая дата 1190-1200-е гг.), где речь идет, по всей видимости, о купце по имени Прусъ, и грамота 38 из Старой Руссы (50-80-е гг. XII в.), в которой фигурирует Прусовая - жена Пруса, см. подр. [Зализняк 2004, 436, 456]. За пределами исторической Новгородской земли многочисленная топонимия с основой Прус- встречается в основном на территории Белоруссии и Украины, лишь единичные ойконимы локализуются далеко на востоке - на широте Москвы: Прусово дер. в Ка- лязинском у. Твер. губ., Прусы дер. близ подмосковной Коломны + дер. на р. Уча в Московском у. [Vasm. RGN VII 2, 423-425].