Северный страж Руси. Очерки истории средневекового Новгорода

В.Ф. Андреев

Рассказывая   об   отношениях Новгорода   с   князьями,   мы неоднократно употребляли термин «новгородцы», который означал все свободное население города. Однако состав любого классового общества — а в средневековом Новгороде мы имеем дело именно с классовым обществом — неоднороден. Причем разные классы и социальные группы, как известно, отличались друг от друга не только по имущественному признаку, но и по той роли, которую они играли в политической системе общества.

В древнем Новгороде привилегированным социальным слоем являлось боярство. Во времена Новгородской республики боярство — высший слой новгородских феодалов, не пополнявшаяся выходцами из других социальных групп аристократическая каста. Новгородское боярство по своему богатству и значению в политической жизни во многом напоминало римский патрициат эпохи расцвета республики, сенатское сословие, которое занимало высшие посты в государстве и так же не пополнялось выходцами из других сословий. Боярским семьям принадлежали огромные земельные владения в новгородских пятинах. По новгородской традиции в высшие руководители республики избирались только лица из боярского сословия.

Вопрос о происхождении новгородского боярства в настоящее время не вполне ясен. Одни исследователи высказывали мысль, что боярами сначала стали воины княжеской дружины, осевшие в Новгороде и влившиеся в местное общество. Другие полагают, что боярство образовалось из представителей местной родоплеменной знати. Последнее предположение подкрепляется результатами раскопок в Неревском конце, где открыт комплекс усадеб, принадлежавших в XIV—XV веках знаменитому посадническому роду бояр Мишиничей-Онцифоровичей. Выяснилось, что эти усадьбы с неизменными границами существовали с X века. Однако не удалось проследить преемственность владельцев усадеб с первых десятилетий существования Новгорода до XIV века. Не исключена возможность, что в формировании новгородского боярства участвовали и местная знать, и пришлая дружина.

Изучение писцовых книг, берестяных грамот и других источников показало, что основой могущества новгородских бояр в XIV—XV столетиях было крупное землевладение в сочетании с политической властью. Боярское землевладение имело феодальный характер. Это значит, что на земле, принадлежавшей боярам, трудились зависимые крестьяне, платившие землевладельцам феодальную ренту в виде различных натуральных и денежных податей.

Писцовые книги дают яркую картину феодальных отношений во второй половине XV века. Встает вопрос: когда и какими способами новгородское боярство сумело накопить огромные земельные владения? Другими словами, когда и как в Новгородской земле победил феодализм?

Проблема возникновения феодальных отношений на Руси — одна из сложнейших и наиболее важных проблем современной исторической науки. Скудость источников пока не позволяет исследователям достаточно убедительно и детально реконструировать экономические и социальные отношения. Отрывочность и порой недостаточно ясная терминология источников дают возможность для различных, нередко взаимоисключающих, толкований. Между учеными ведутся дискуссии. Предстоит еще много работы.

Подавляющее большинство русских дореволюционных    историков    отрицали существование в Древней Руси феодальных отношений. Лишь некоторые указывали на сходство отдельных институтов западноевропейского и русского средневековья. Концепция русского феодализма была создана только в советское время, в 1930-х годах, в трудах академика Б. Д. Грекова.

В результате своих исследований Б. Д. Греков выделил переходный период от родового строя к феодальному. У восточных славян он продолжался с VI по VIII век. В это время, по мнению Б. Д. Грекова, происходило разложение общинно-патриархального строя, развивалось имущественное и политическое неравенство, на основе которого возникли классы. Именно в VI—VIII веках появилась частная собственность на землю, стали развиваться крупное землевладение и эксплуатация землевладельцами крестьян-общинников. Тогда же появились и первые восточнославянские политические объединения. Б. Д. Греков писал: «IX век застает завершение этого процесса в форме огромного Древнерусского раннефеодального государства. В течение IX—XI веков при активном содействии надстройки происходит дальнейшая феодализация древнерусского общества».

Основное содержание процесса феодализации, согласно Б. Д. Грекову, — превращение свободных общинников (смердов) в зависимых, обрабатывающих землю, принадлежавшую феодалам (князьям, боярам). Феодалы присваивали прибавочный продукт, создаваемый смердами, в виде земельной ренты.

Концепция Б. Д. Грекова была поддержана большинством советских историков и получила дальнейшее развитие в трудах академиков М. Н. Тихомирова, Л. В. Черепнина, Б. А. Рыбакова, многих других ученых. Все советские историки солидарны в том, что в своем развитии Россия прошла этап феодальной общественно-экономической формации. Однако вопрос о времени возникновения феодальных отношений до сих пор не может считаться окончательно решенным, и ныне вокруг него не утихают споры.

Уже в дискуссиях об общественно-политическом строе Киевской Руси, которые велись в советской исторической науке в 1930-х годах, ученые обращали внимание на значительную роль рабского труда в хозяйстве Древней Руси. А П. П. Смирнов и А. В. Шестаков говорили о рабовладельческой природе Древнерусского государства.

В последние десятилетия большое значение рабского    труда    в Древней Руси    отмечали А. А. Зимин, A. П. Пьянков,  И. Я. Фроянов, С. А. Покровский.

B. И. Горемыкина считает даже, что рабовладельческий  уклад  был главным экономическим укладом в Древней Руси и характеризует древнерусское общество   как  рабовладельческое.  Некоторые исследователи относят время возникновения феодальных отношений к более позднему времени, чем Б. Д. Греков и его последователи.

С новой концепцией общественного строя Древней Руси выступил И. Я. Фроянов. Скрупулезный анализ источников привел его к общему выводу, что Киевская Русь не была феодальным государством, а лишь стояла на пороге возникновения феодальных отношений. Из конкретных выводов выделим два наиболее существенные. Во-первых, в основе экономической жизни Руси X—XII веков лежала не частная собственность феодалов на землю, а землевладение общинников-крестьян; зарождавшиеся вотчины князей и бояр были лишь островками, затерянными в море свободного крестьянского землевладения. Во-вторых, в сфере социально-политической (и это тесно связано с экономикой) народ играл весьма активную роль; народное ополчение было основой вооруженных сил Киевской Руси, а с помощью веча, с решениями которого считались древнерусские князья, народ влиял на политические дела.

Концепция И. Я. Фроянова, по мнению автора этих строк, в гораздо большей степени, чем концепция Б. Д. Грекова, находит опору в показаниях источников. Действительно, ни о появлении частной собственности на землю, ни тем более об эксплуатации крестьян-общинников землевладельцами ничего не говорят источники не только VI—VIII, но и IX—X столетий. В то же время выводы И. Я. Фроянова вполне согласуются и, это для нас сейчас самое главное, с новгородским материалом XII—XV веков.

Для определения характера общественного строя Древней Руси необходимо уяснить главные критерии, позволяющие считать то или иное общество феодальным. При большом разнообразии форм феодального строя в разных странах и на разных этапах развития феодализма можно выделить две важнейшие черты, характеризующие производственные отношения при феодальной общественно-экономической формации.

Во-первых, это монополия собственности господствующего класса феодалов на землю с жившими на этой земле крестьянами, находившимися в зависимости от землевладельца (формы этой зависимости могли быть самыми разными). Во-вторых, экономическая реализация земельной собственности в виде мелкой агрикультуры, выражавшейся в наличии у крестьянина самостоятельного хозяйства, ведущегося на принадлежавшей земельному собственнику (феодалу) земле.

Исходя из сказанного, коренным вопросом возникновения феодализма на Руси является вопрос о времени появления крупной частной земельной собственности и степени монополизации землевладения князей и бояр.

Исследования И. Я. Фроянова показали, что во времена Киевской Руси основным источником доходов князей были дани, военная добыча, судебные и торговые пошлины. Этими доходами князь должен был делиться со своими дружинниками, которые несли вместе с ним тяготы военных походов, помогали ему в управлении подвластной территорией. В XI веке (а может быть, уже во второй половине X века) впервые русские князья, а позднее и бояре начинают обзаводиться собственными селами.

Эти владения в XI—XII веках были небольшими. В них эксплуатировался труд рабов (челяди и холопов) и полусвободных (рядовичей и закупов). Основным же производителем сельскохозяйственной продукции были свободные земледельцы, объединявшиеся в сельские общины и пахавшие свою землю. Таким образом, в Древней Руси не было монополии князей и бояр на землю, а сама частная земельная собственность только зарождалась.

Думается, прав московский историк Владимир Борисович Кобрин, считающий первые боярские вотчины своего рода подсобными хозяйствами, которые в условиях господства натурального хозяйства, когда производство сельскохозяйственных продуктов на рынок было незначительным, должны были избавить бояр от закупок зерна и мяса, масла и молока. Бояре должны были сами обеспечивать свой повседневный и праздничный стол, покупались лишь заморские деликатесы и виноградные вина. По мнению В. Б. Кобрина, «первоначально более крупная вотчина просто была не нужна».

В Новгородской земле землевладение князей и бояр возникло позднее, чем на юге Руси. В. Л. Янин, специально исследовавший процесс возникновения и развития феодальной вотчины, установил, что княжеское землевладение появилось в Новгородской земле на рубеже XI—XII веков. Несколько позднее возникают боярские вотчины.

В отличие от других районов Древней Руси на северо-западе княжеское землевладение не получило заметного развития. В. Л. Янин справедливо отметил, что коль скоро в X — начале XII века существовала традиция посылать для управления Новгородом наследника киевского престола, то у новгородских князей не было стимула расширять земельные владения.

Тем более такого стимула не было позднее, когда новгородцы, осуществляя принцип «вольности в князьях», часто князей меняли. По-видимому, у новгородских князей, главными доходами которых были дани, виры и продажи (судебные пошлины), то есть средства, которые шли князю, как главе государства, имелись в XII—XIII веках отдельные земельные владения, принадлежавшие им как частным владельцам. Из источников нам известно только одно такое владение — Терпужский погост Ляховичи на реке Ловати. Согласно грамоте первой половины XII века, князь Всеволод Мстиславич подарил его Юрьеву монастырю. Возможно, были и другие, неизвестные нам княжеские владения, которые позднее стали собственностью Новгородской республики.

Во всех новгородско-княжеских договорах середины XIII—XV века обязательно содержится пункт, запрещающий новгородским князьям, а также их боярам и дворянам «села держати по Новгородской волости». Попытки князей и их окружения захватить либо купить земельные владения в Новгородской земле немедленно пресекались новгородцами. Захваченные села отдавались прежним владельцам, равно как и купленные, только во втором случае незаконным покупателям возвращались их деньги.

Исключение составляли сенокосы, необходимые для содержания княжеских коней. Судя по археологическим данным, едва ли не на каждой новгородской усадьбе содержали скот. По-видимому, все горожане, и знатные, и простые, имели поблизости от города пожни, ведь в писцовых книгах нет никаких сведений о поставках сена крестьянами землевладельцам. Да и нелепо было бы везти сено издалека в Новгород, вокруг которого было немало сенокосных угодий.

Поэтому в новгородско-княжеских договорах постоянно упоминаются пожни князей и их «мужей». Скорее всего, «рель», подаренная князем Всеволодом Мстиславичем Юрьеву монастырю в 1134 году, являлась частью княжеского подгородного сенокоса.

Исключительно важные материалы, подтверждающие выводы И. Я. Фроянова о том, что главные доходы древнерусских бояр состояли в основном из княжеского жалованья за исполнение поручений по делам суда и управления, дали археологические раскопки. В Новгороде найдены деревянные цилиндры, использовавшиеся в качестве замков для запирания мешков с ценностями. На цилиндрах имеются изображения княжеских знаков и надписи, упоминающие князя, «емца» (сборщика податей), «мечника» (княжеского слугу), знаки денежных сумм.

Существенно то, что цилиндры найдены не в княжеских резиденциях, а на городских усадьбах в разных районах города, в слоях с 70-х годов X века до конца XI века. Причем в дальнейшем эти усадьбы известны как владения могущественных боярских кланов. Нет сомнений в правоте В. Л. Янина, который рассматривает находки цилиндров как доказательство активного участия местной родоплеменной аристократии в сборе и разделе государственных доходов Новгорода в X—XI веках. Участие боярства в распределении государственных доходов в более позднее время хорошо прослеживается по берестяным грамотам XII—XV веков.

Берестяные грамоты свидетельствуют также, что важным   источником  обогащения  новгородских  бояр было ростовщичество. Кроме того, из летописи известно, что во время восстания 1207 года против Мирошкиничей новгородцы уничтожили на усадьбах ненавистных бояр много долговых досок. Образцы таких досок найдены при раскопках. На их краях зарубками отмечалась сумма долга денежного или натурального (например, зерна).

Интересно, что в берестяных грамотах XI—XII веков полностью отсутствуют какие-либо упоминания о земле. Впервые сведения о земле встречаются в грамотах XIII века, а частыми становятся в XIV—XV веках. В ранних грамотах основная тема — деньги, Концентрация крупных денежных средств позволила боярству в дальнейшем перейти к покупке земли у крестьян.

К первой половине XII столетия относятся сведения о появлении частной собственности на землю. В купчей Антония Римлянина, датируемой 1135 —-1147 годами, говорится о покупке Антонием участка земли «у Смехна да у Прохна у Ивановых детей у по-садничих». В завещании Антония сказано, что еще раньше Антоний приобрел участок земли, на котором был основан Антониев монастырь.

Вслед за возникновением частной собственности на землю появляется частный земельный акт, предназначенный для закрепления прав нового владельца на купленную, обмененную, подаренную землю. Акт должен был служить доказательством этих прав в суде. Первоначально земельные сделки заключались, по-видимому, в устной форме в присутствии свидетелей. Как правило, в роли свидетелей выступали наиболее уважаемые из соседей. Они должны были в случае необходимости подтвердить на суде законность заключенной сделки. Переход земли из рук в руки сопровождался символическими действиями. Вводя во владение участком земли нового хозяина, нужно было обойти с куском дерна границы участка

Письменные акты на землю поначалу составлялись в исключительных случаях, когда у завещателя не было прямых наследников либо покупатель был чужестранцем, как Антоний Римлянин, либо земля, помимо родственников, передавалась в руки монастыря, как сделал Варлаам Хутынский. Во всех остальных случаях необходимости в письменном акте не было.

Первоначально частные акты не утверждались представителями власти, не имели строго определенной письменной формы. Составители грамот хорошо понимали магическую силу написанного слова. Все ранние грамоты (включая княжеские) завершаются так называемой санкцией, заклятием. Например, духовная некоего Климента (середина XIII века) заканчивается словами: «Аже (если.— В. А.) кто вьступит на сю грамоту, да не со мной с одным станет пре(д) богом, со всим моим племенем». Авторы актов призывали на помощь небесные силы, считая, что они помогут предотвратить возможные нарушения прав собственности, записанные в документе.

Составление письменных актов становится обязательным во второй половине XIV века. К этому времени значительно усложняются поземельные отношения в Новгородской земле. Покупка, обмен, дарение, заклад земли стали частыми. В отличие от актов XII—XIII веков частные акты XIV—XV веков писались уже по твердо установленной форме и во избежание подделок скреплялись свинцовыми печатями наместников новгородского архиепископа.

В XII—XIII веках боярские села обслуживались рабским трудом. Об этом свидетельствуют частные акты XII столетия (духовная Антония Римлянина, данная Варлаама Хутынского). В берестяной грамоте № 510 (конец XII — первая половина XIII века) говорится, что из проданного села «розвели целядь (то есть челядь, рабов.— В. А.), и скотину,   и   кобыл,   и рожь».

Видимо, только в конце XIII — начале XIV века новгородское боярство и другие категории землевладельцев переходят к эксплуатации лично свободного крестьянства.

В настоящее время еще трудно точно указать все причины, которые привели к феодализации Новгородской земли. Необходимо продолжение исследований. Тем не менее некоторые предположения можно высказать.

К числу главных причин, по-видимому, нужно отнести такие. Развитие появившейся еще в XII веке частной собственности на землю. Крупные достижения в развитии сельскохозяйственного производства в XIII— XIV веках, к которым относятся совершенствование основных орудий труда (появление сохи с полицей, усовершенствование косы и т. д.), постепенное вытеснение трехпольем древнего перелога (хотя перелог еще многие столетия спустя использовался русскими крестьянами в сочетании с трехпольем); все это, вместе взятое, значительно повысило производительность труда в сельском хозяйстве, подняло урожаи. Земля стала приносить больший, чем прежде, доход. Появилась возможность использовать более производительный, чем рабский, труд лично свободных крестьян. Крестьяне на чужой земле вели свое хозяйство и были более, чем рабы, заинтересованы в увеличении производства. Они платили фиксированные подати землевладельцам и государству, а все, что было произведено сверх этих податей, шло на личное потребление крестьян.

Следует учитывать также рост городского населения и развитие рыночных отношений. На рынке с большой выгодой можно было реализовать часть сельскохозяйственной продукции.

XIV столетие — решающий этап феодализации, характеризующийся бурным развитием земельных владений. К концу XIV века феодальные отношения побеждают окончательно. Впрочем, рабский труд продолжал применяться в сельском хозяйстве и в XV веке, и позднее. Согласно данным писцовых книг, роль рабского труда была невелика. В конце XV века из учтенных дворов холопьих было 2,6 процента. В подавляющем большинстве дворов жили лично свободные крестьяне, обрабатывавшие землю феодалов.

Косвенным доказательством завершения в основном процесса феодализации в Новгородской земле можно считать появление термина «крестьянин» на рубеже XIV—XV веков. В русских письменных источниках XI—XIII веков термин «хрестьяне» или «крестьяне» хорошо известен. Он обозначал сторонников христианской религии в отличие от иноверцев. Берестяные грамоты и акты показывают, что в конце XIV — начале XV века появляется второе значение термина «крестьяне» — сельское население, земледельцы, сохранившееся до наших дней. Этот термин быстро вытесняет другие («селяне», «сироты» и т. д.) и становится наряду с термином «люди» главным для обозначения лично свободных земледельцев, живущих на земле феодалов. Вероятно, к началу XV века сельское население стало социально однородным. Подавляющее большинство крестьян попало в феодальную зависимость.

Писцовые книги свидетельствуют, что почти вся территория новгородских пятин была освоена феодалами. Они стали монополистами земельной собственности. Основными путями роста земельных владений были государственное пожалование и покупка земли у крестьян.

Первый путь известен по княжеским актам XII века. Юрьев    монастырь получил по грамоте великого князя Мстислава Владимировича и его сына князя Всеволода Мстиславича волость Буйцы, Пантелеймонов монастырь по просьбе Изяслава Мстиславича получил от Новгорода село Витославлицы и смердов. В конце XIV века, как сказано в одной из духовных, Новгород пожаловал боярину Остафию Онаньевичу и его отцу «грамоту на Волжане». Эти земли находились на севере, на реке Ваге, притоке Северной Двины. Их стоимость выражалась огромной по тем временам суммой — примерно 500 рублей.

Второй путь также отразился в источниках. В первой половине XIV века один из представителей могущественной посадничьей семьи Мишиничей, боярин Лука Варфоломеевич, купил Тайбольскую землю у старосты Родиона и у всей братии. Примерно в то же время другой боярин, Василий Матвеевич, согласно сохранившейся рядной, купил у старосты Азики и «его братьи»  земли целого Шенкурского погоста на Ваге.

Помимо двух главных способов был еще один, третий — насильственный захват. Уже в грамотах XII века, фиксирующих дарение земель монастырям, в конце актов непременно имеется санкция — заклятие против тех, кто будет «вступаться» в подаренные владения или «хто имет силу деяти», то есть силой отбирать землю. По упоминавшейся рядной Василия Матвеевича, покупке земли предшествовал насильственный захват и только попытка старосты Азики обратиться к княжескому суду заставила боярина заключить договор с крестьянами и купить у них захваченные земли.

В XIV—XV веках отношения между феодалами и крестьянами строились на договорной основе. В берестяной грамоте № 136 (XIV век) говорится: «Се до-концяху Мыслове дети, Труфане з братьею, давати ус-пов 6 коробей ржи да коробья пшеницы, 3 солоду, дару куница да пуд меду; детем по белки 3 и 3 горсти лену, боран оу новину». Это значит, что дети некоего Мысла, Трифон и его братья, договорились платить ежегодно феодалу, имя которого в грамоте не названо, натуральные повинности, состоящие из 6 коробей (в каждой коробье 7 пудов) ржи, коробьи пшеницы, 3 коробей солоду, шкурку куницы, пуд меду. Кроме того, детям феодала полагалась особая подать в 3 белки, 3 горсти льна и барана.

Среди немногочисленных новгородских пергаменных грамот сохранился единственный в своем роде договор крестьян Робичинской волости (в Водской пятине) с Юрьевым монастырем о размерах ежегодных поставок в монастырь (то есть феодалу) натуральных и денежных повинностей.

В XV веке основными повинностями, которые платили крестьяне землевладельцам, были «yen», или «посоп», и «мелкий доход». «Усп», вероятно, происходит от слова «сыпать» («ссыпать») зерно в житницу феодала и выражался в коробьях зерна. В «мелкий доход» входили деньги, различные продукты животноводства, лен, меха, рыба и т. д. в различных пропорциях, зависевших от потребностей феодала. Кроме того, крестьяне крупных вотчин платили «ключничий доход», предназначавшийся боярскому управляющему, ключнику.

Помимо владельческих повинностей крестьяне платили налоги в пользу Новгородского государства. В источниках упоминается «поралье посадника и тысяцкого» — особый налог, предназначавшийся высшим магистратам республики. Известен также собиравшийся с сельского населения Новгородской земли «черный бор», который шел великому князю, собиравшему со всей Русской земли так называемый «выход» ордынским ханам.

Поскольку новгородские крестьяне были лично свободными, они   пользовались   правом   перехода   из одной феодальной вотчины в другую. Имелась также возможность освоения новых территорий, например на севере Новгородской земли. Крестьянские переходы являются единственной известной по источникам формой социального протеста против феодальной эксплуатации в республиканский период.

О том, что повинности в пользу феодала нередко были очень тяжелыми, свидетельствуют берестяные грамоты. Вот, например, отрывок из берестяного письма ключника боярину первой половины XV века: «Како, осподине, пожалуеши волости? Половина пуста, а которо осталися, ити хотя. Жалуби хотя, осподине, жалуби, цобы, осподине, подати убавити».

Помимо тяжести повинностей причиной переходов был протест против действий ключников. В коллективной челобитной второй половины XIV века крестьяне жалуются своим господам Юрию и Максиму: ключник «за нас не стоит, нас продает, и окрадони от ного есми... а мы в есми в том погибли». Авторы челобитной просят Юрия и Максима дать им «смирного человека», в противном случае угрожают уходом («Аже ему будеть сидить, нам сили ниту сидити»).

Об экономической мощи и политическом значении новгородского боярства имеется свидетельство фламандца Гильбера де Ланнуа, который в своем описании Новгорода, где он побывал в 1413 году, отметил: «Внутри упомянутого города живет много больших сеньоров, которых они называют боярами, и там есть такие горожане, которые владеют землей в 200 лье длины (около 900 км. — В. А.), богаты и могущественны удивительно. И не имеют русские великой Руси (точнее, Новгорода.— В. А.) других властителей, кроме этих бояр, выбираемых по очереди так, как хочет община».

Наблюдения рыцаря очень точны. За исключением, пожалуй,  протяженности  боярских  владений.  Земля, принадлежавшая боярским семьям, почти никогда не располагалась сплошным массивом. Обычно она состояла из десятков, а то и сотен волостей, сел, участков, находившихся в разных погостах различных пятин.

Кроме бояр к новгородским феодалам относились так называемые житьи люди. Термин этот появился в письменных источниках во второй половине XIV века. По новгородским писцовым книгам рубежа XV— XVI веков видно, что некоторые новгородские житьи владели не меньшим количеством земли, чем боярские семьи. Так, житьему Василию Деревяшкину принадлежали 88 деревень со 154 крестьянскими дворами, а житий Алексей Квашнин владел 72 деревнями со 128 дворами.

Житьи участвовали в вече, их представители входили в состав новгородских посольств к великим князьям. Однако между житьими и боярами была существенная разница: даже самый богатый житий не мог стать боярином, а значит, не мог быть избран на высшие государственные должности.

Еще одной социальной группой населения средневекового новгородского общества было купечество. В дореволюционной исторической литературе купцам нередко отводилась чуть ли не главная роль в политической жизни республики. Советские исследователи считают, что политическую роль купцов не стоит преувеличивать — она была довольно скромной. Купечество упоминалось среди свободного населения Новгорода лишь в тех грамотах новгородского веча, которые касались торговых отношений с Западом. В договорах же Новгорода с князьями купцы постоянно фигурируют рядом со смердами. Нужно иметь в виду, что новгородское купечество не было однородным по составу. Чрезвычайно богатых купцов (вспомним былинного Садко, рисковавшего состязаться в богатстве Со всем Новгородом) называли в древности гостями — они вели торговлю с другими городами и странами. Но больше было тех, которых и называли собственно «купцами»,— занимавшихся внутригородской торговлей. Богатые гости строили церкви, иногда владели землей с зависимыми крестьянами.

В Новгороде, крупном ремесленном центре, во все века было много мастеров. Свободные ремесленники, владевшие собственными мастерскими, а также рыбаки, носильщики стояли на низшей ступени общественной иерархии и именовались в целом «молодчими», или «черными», людьми.

Помимо перечисленных групп свободных горожан в Новгороде имелись жители несвободного состояния. Рабы служили главным образом в городских усадьбах феодалов. В Древней Руси мужчину-раба называли холопом, а женщину — робою. На их долю приходилась самая тяжелая и грязная работа. Никакого участия в политической жизни республики рабы, конечно, не принимали.