АРОН СИМАНОВИЧ

Распутин и евреи

Воспоминания личного секретаря Григория Распутина

Русская история и культура

   Рубинштейн не долго оставался на свободе. Скоро  после  его  освобождения

был убит Распутин. Я допустил  большую  тактическую  ошибку,  из-за  которой

опять было возобновлено дело против Рубинштейна. Его  арестовали  во  второй

раз. Дело было в следующем.

   После смерти Распутина царь  был  еще  милостивее  ко  мне,  так  как  он

предполагал, что я был вполне посвящен в планы Распутина.  После  погребения

Распутина я был вызван к царю, подробно расспросившему  меня  о  надеждах  и

намерениях умершего. Мне удалось благодаря доверию ко мне  царя  провести  в

министры несколько лиц, кандидатуры которых были нами совместно с Распутиным

уже намечены.

   В последний дореволюционный год все министры  назначались  и  увольнялись

исключительно по моим с  Распутиным  указаниям.  При  выборе  кандидатов  мы

руководствовались двумя соображениями: насколько предполагаемый министр  мог

способствовать заключению  мира  с  немцами  и  помочь  нам  при  проведении

еврейского равноправия.

   Еще  при  жизни  Распутина  я  наметил   моего   юридического   советника

Добровольского, состоящего в то время  обер-прокурором  сената,  в  министры

юстиции. Он был плотный, по внешним признакам весьма  ограниченный  мужчина.

Но при его помощи в сенате можно было многое сделать. Он очень любил  деньги

и за подарки услуживал. Поэтому для меня он был очень ценным. Вообще  такими

людьми Петербург был переполнен.

   Я хотел провести Добровольского в министры юстиции, так как  предполагал,

что он в благодарность будет исполнять все мои желания. Но он был запутан  в

какую-то грязную историю и  пользовался  в  высших  кругах  весьма  неважной

репутацией. Поэтому проведение его в министры стоило мне большого  труда,  и

это назначение вызвало очень много толков в обществе и в газетах.

   Назначение Добровольского состоялось после смерти  Распутина,  но  только

потому, что я его предложил царю. Я и понятия не имел, что он принадлежал  к

кружку старого двора. После я узнал, что он друг дома баронессы  Розен.  Там

он часто  встречался  с  мадам  Рубинштейн.  Они  занимались  спиритическими

экспериментами. Между мадам  Рубинштейн  и  Добровольским  произошла  ссора,

благодаря которой они сделались большими врагами. Что он не  будет  помогать

мне при освобождении Рубинштейна из второго ареста, было для  меня  ясно.  К

нашему разочарованию, он  действовал  против  нас.  Во  время  своей  первой

аудиенции он докладывал царю о необходимости вторичного ареста  Рубинштейна,

так как, по его мнению, на него падают очень сильные  подозрения  в  военном

шпионаже. Последствием этого было  то,  что  безвольный  царь  отменил  свое

прежнее распоряжение о прекращении дела против Рубинштейна и  согласился  на

его вторичный арест.

   Таким поступком Добровольского мы были захвачены врасплох и не знали, что

делать. Я отправился к Добровольскому и устроил ему крупную сцену. Я  бранил

его и объяснил ему, что он очень скоро вылетит из министерства. Я дал полную

волю моей злобе и ударял даже  кулаками  по  столу.  Однако  старая  лисица,

Добровольский  старался  инициативу  приписать  царю  и  вел  себя  довольно

вызывающе. Но на  открытый  разрыв  с  нашей  партией,  то  есть  царицей  и

Вырубовой, у него все-таки не хватало мужества.

   После разговора с  Добровольским  я  немедленно  отправился  к  царице  и

рассказал ей все случившееся. Она  была  в  полном  отчаянии,  хваталась  за

голову и говорила мне:

   - Симанович, что вы наделали.

   Назначение  одного  из  сторонников  старого  двора   министром   юстиции

действительно могло иметь для царицы самые нежелательные последствия.  Опять

появилась угроза раскрытия операций по переводу царицей  денег  в  Германию.

Довольно долго продолжалось,  пока  царица  пришла  в  себя.  Она  повторяла

несколько раз:

   - Вы нас всех погубили, Симанович, всех погубили... Я упал перед  ней  на

колени и сказал:

   -  Простите,  Ваше  Величество,  но  дело   поправимо,   нужно   прогнать

Добровольского.

   Царица предложила мне немедленно отправиться к нашему общему доверенному,

министру внутренних дел Протопопову,  и  спросить,  что  делать.  Протопопов

также  был  очень  возмущен  изменой   Добровольского.   Но   его   смещению

препятствовало  то  обстоятельство,  что   царь   был   в   убеждении,   что

Добровольский  намечен  в  министры   Распутиным.   Сам   же   Добровольский

великолепно знал, насколько царь считался с указаниями покойного, и  поэтому

усиливал  свою  враждебность   к   нам.   Протопопов   вызвал   к   телефону

Добровольского и сильно его упрекал, но ничего  не  помогало.  Добровольский

оставался твердым и только старался формально вину свалить на Царя.

   При таких обстоятельствах я решил прибегнуть к моему старому  испытанному

средству - взятке. Протопопов согласился, и мы решили  мой  план  немедленно

привести в исполнение.

   На другой день я пошел вместе с мадам Рубинштейн в банк, где она получила

сто тысяч рублей. Так как мне было известно, что любимая дочь Добровольского

была только что помолвлена, то я  взял  с  собой  несколько  драгоценностей.

Добровольский не устоял против соблазна, получил от нас  наличными  деньгами

сто тысяч рублей и драгоценности  для  свадебного  подарка  своей  дочери  и

согласился прекратить судебное преследование против Рубинштейна.

   Но он  свое  обещание  не  сдержал,  и  нам  разрешили  только  перевести

Рубинштейна из тюрьмы в санаторий, где он, во  всяком  случае,  имел  больше

удобств. Потом наступила революция. Когда во главе Временного  правительства

стал  Керенский,  мадам  Рубинштейн  при  посредстве  дружественного  к  ней

адвоката Зарудного добилась освобождения мужа.