|
Легенда для взрослых Размышления о потаённом живом Майя Быкова
Глава 7: Чаар парнэ, пэмийе!
В этом на первый взгляд непонятном заглавии, возможно, кроется шифр подхода к общению с нашим животным, обитающим в разных местностях. Мысль о том, что кошка или собака понимают почти одинаковое количество слов (как писал Юлиус Фучик, более сотни) именно на языке своих хозяев, не нова. Конечно, я понимаю разницу между животным домашним и дикими. Но все же, если отбросить представление о волевом внушении — суггестии (которая интернациональна), то, общаясь с животными, следует применять язык народов, проживающих на этой территории. Подтверждение этой мысли высказали и саами. По-саамски заглавие означает: «Дитя тундры, иди к нам!»
В 1990 году ставлю перед собой и своей группой задачу получить в Заполярье какое ни на есть изображение искомого существа.
Основанием должен служить мой удавшийся вызов его в течение двух сезонов подряд. И по три очевидца этого события. Первое описано в разделе «Рассуждение о немыслимом» (1988 год), второе я опишу здесь. Конечно, можно надеяться на случайную встречу, тем более что пошли такие урожайные годы неспокойного солнца. Но хочется строить работу на более прочном фундаменте. Три освоенных приема послужат для этого основанием.
Первый прием связан с представлением о суеверии от обратного. То есть с несоблюдением суеверных запретов. В каждом народе есть свои хранители знаний, почти все пожилые люди занимаются наставничеством на основе народного опыта. Они рассказывают молодежи, как надо вести себя в поле, лесу, горах, чтобы ничто темное, в основном ночью, не смутило тебя. Следовательно, если ты хочешь именно удивиться чему-нибудь в местности, дающей для этого основания, и при этом понимаешь материальную природу страшного, а значит не боишься, поступай так, как не рекомендуется.
Второй прием заключается в выработке мною призывного крика. Я не претендую на полную имитацию крика животного, встреч с которым добиваюсь. Бесспорно одно — такого крика в лесу нет. Даже если ты носишь с собой транзистор с самыми модными записями «металла». Он поражает воображение, как было проверено, и людей, и животных.
Третий прием — запаховые приманки. Это вечерняя заварка кипятком особо душистого меда, определенных лекарственных и эфиромасличных трав, а также сушеных фруктов высокого качества, без примесей гари и гнили. Затем уже следуем мы, относящиеся к отряду приматов со своими наборами феромонов двух полов, на которые, как мне кажется, наш герой не обратил внимания.
Благодаря приемам этого арсенала поставленная летом 1989 года цель была достигнута. Животное удалось привлечь, и его увидели люди, которым он был до этого безразличен. Конечно, трудно ставить перед собой цель сфотографировать. Особенно если ты знаешь, что во всем мире люди, оснащенные как положено, не могут сделать то, что именно, казалось бы, свойственно иному, чем у нас, социальному укладу,— установке на непременный успех, коль уж съемка в глазах безучастного большинства стала его мерилом.
У меня сложилось впечатление, что в 1989 году за нами наблюдали скрытно и больше и чаще, нежели это удалось нам. Произошло это потому, что предыдущий сезон по независящим от нас обстоятельствам все же нанес травму непродуманными действиями со стороны общественности нашему животному. Оно видело ружья и ощутило элементы преследования. Да и попавший в пего камень, брошенный от страха одним из ребят, на который зверь прореагировал жалобным мычанием, тоже дал о себе знать. Для наблюдений он выбрал самое удобное место — в 25 метрах от костра, за двумя рядами деревьев, то есть буквально за двумя деревьями, из которых первое было только защитным от визуальных наблюдений за ним (на переднем плане), а второе служило не столько защитой, сколько частичной опорой. Все же привычка обыгрывать деревья и прижиматься к ним — один из самых стойких поведенческих элементов зверя.
Трижды он наследил под этим деревом. Отпечатки ступней во всех случаях показывали путь сюда и обратно с заходом к воде. Причем последний раз (из тех, которые мы видели воочию) настолько были добротны в месте топтания, что пришедший сюда через двое суток после события Л. Ершов сумел впервые в этой местности убедительно (с моей точки зрения) запечатлеть на кинопленке след опорной ноги. Как ни странно, помог дождь. В залитом водой следе можно различить каждое углубление каждого из пяти пальцев. Сожалею, что не могу привести именно этот снимок.
Нынешний (1989) сезон начался с находок следов, встреч и воспоминаний о давно прошедшем, причем не просто под влиянием недавних событий. Так, С. Канев еще в 1956 году рассказал о «проделке» существа сразу нескольким своим товарищам и родственникам (например, сейчас это подтверждает В. Рахманин). И в сегодняшнем его повествовании все полностью совпадает с рассказом тридцатитрехлетней давности: «На место своей постоянной стоянки Ю. я вернулся не из поселка, а с дальнего конца озера. Так что никаких «капель датского короля» не принимал. Устроился в веже на ночлег. Не спалось. Только смежил веки, как почувствовал, что кто-то схватил руками мои ноги и стал вытаскивать меня наружу. Я сильно заругался и сел, а затем вскочил и стал выбираться из вежи, одновременно пытаясь расправить задравшуюся на спине рубашку. В сторону леса от меня уходил очень высокий человек, весь покрытый бурой шерстью».
Я никогда не отбрасываю ни одного свидетельского показания только потому, что мне чем-то не нравится рассказчик. Такое уж это дело (не боюсь повториться!). Любая встреча, любое видение содержат элементы узнавания или несогласия, но несогласие не дает права на отрицание самого факта. Если из группы в несколько человек, присутствовавшей в одном и том же месте в тот же час, зверя видели всего один или двое, это не предлог для насмешек или отметания такой возможности вообще. Обидно. Понимаю. Но что поделаешь? Сенсорные возможности человека слишком разнятся, да и нестабильны. Тема пока строится на рассказах. «Настоящим» ученым она не нужна. Мешает стройности до сего времени высказываемых представлений о законах мироздания.
За два года здесь наблюдалось три встречи с несколькими экземплярами одновременно: от трех до пяти. Мне интуитивно почему-то такие случаи не нравятся. Думаю, что любого рода социум существу чужд. Но один из свидетелей принадлежит к редкой профессии, обязывающей к самым точным наблюдениям за передвижением на местности. И по-моему, здесь ошибки быть не может. Удивительнее всего то, что первого гоминоида в этом сезоне видели прежде всего километрах в трех-четырех от самого близкого к селу промышленного поселка. Разглядев его, велосипедистка Л. Н. Акинтьева (кассир АТП) догадалась, кто перед ней. Ей удалось приналечь на педали и благополучно вернуться домой.
Следы пятипалой ноги удалось увидеть в этом месте еще одному человеку. Шел июнь. Сторож вневедомственной охраны М. А. Коробкова, хорошо знающая повадки и голоса своих собак, услышала в их лае нечто, ни на что не похожее. Посмотрев в нужном направлении, она увидела фигуру слишком высокого человека, как бы в чем-то темном, якобы остроголового или в «наброшенном» на голову капюшоне.. Ей удалось рассмотреть, что он был волосатым. Он удалялся в сторону станции, а затем чуть свернул. После него остались следы босой ноги человеческого типа. Коробкова позвонила на станцию, что, мол, невероятный человек может выйти в том направлении. Но на станции он не объявился... Здесь же, спустя несколько недель, в июле, видели такое животное из окошка легковой машины. Его осветили фарами.
Если быть точным, то жителям поселка повезло еще ранее. Осенью знаменательного 1988 года инженер-взрывник В. Г. Прокопова с группой туристов отправилась на одну из станций у подножия гор. После многочасового перехода все спустились к реке для привала. Молодежь заторопилась чуть вперед, а Валентина Григорьевна отстала, залюбовавшись красотами осени. Глаза скользнули по свежему излому дерева, развороченному непонятно кем пню (места не традиционные для туристов). Вернуть пень назад оказалось ей не под силу. А далее... большие следы вели в кустарник. Сравнить их можно было разве со следами Гулливера, оставленными в стране лилипутов...
Именно созерцание всего этого в самом начале было нарушено незнакомым гортанным звуком. Все это за-етавило тревожно вглядываться в глубину чащи.
Затем Валентина Григорьевна быстро догнала своих спутников. После привала все заспешили к поезду. И опять она задержалась, то ли соблазнившись ягодами, то ли пытаясь разобраться в своих ощущениях. Будучи по-спортивному подтянутой, энергичной, она, конечно, не сомневалась, что догонит своих спутников, Поняла, что собирает ягоды почти по недавно обнаруженным следам. Вдруг подняла голову. Показалось, что в несколько мрачной части леса стоит обгоревший ствол дерева. А вокруг него не было никаких признаков гари. Живой бурый медведь? Стоит на задних лапах? Какой большой! Передние лапы сложил на груди. Всем мускулистым торсом повернут вправо. Что-то там его тревожило. Ее будто не заметил. Потом оказалось, что он растягивает широко рот, как бы имитируя артикуляцию небывалого крика (рот-то не раскрыт, а губы растянуты). И при этом поворачивает голову в сторону слабо доносившихся человеческих голосов.
Это вольный пересказ увиденного, услышанного и пережитого Валентиной Григорьевной. А дальше — важное — ее словами:
|