Возрождение в Италии. Величайший прогрессивный переворот

  

Вся библиотека >>>

Содержание книги >>>

  

Искусство

Искусство Западной Европы

Средние века. Возрождение в Италии


Лев Дмитриевич Любимов

 

Возрождение в Италии. Величайший прогрессивный переворот

 

Только один ангел...

В знаменитой галерее Уффици во Флоренции хранится картина славного флорентийского мастера второй половины XV в. Андреа Верроккио «Крещение Христа». Художественное наследие Верроккио — он был живописцем, скульптором, гравером и ювелиром — радует нас и по сей день. Но на этой его картине мы выделим только фигуру переднего ангела на левой стороне.

Всмотримся в нее, а затем взглянем на другие фигуры. В сравнении с ней они кажутся скованными в движениях, угловатыми, костлявыми, так построенными и поставленными, словно больно двигаться им в одной плоскости, жить не в трех, а в двух измерениях. Только он, этот ангел, может легко повернуться, дышать свободно, хоть и робка еще юная мощь, слабо новое дыхание.

Картина написана в самом начале семидесятых годов кватроченто1. В целом она очень типична для этой эпохи. Но как давно уже было замечено, этот ангел трогает нас, точно голос какого-то иного мира. Он написан не Верроккио, а его юным учеником Леонардо да Винчи.

Вазари, на которого мы не раз будем ссылаться, посредственный итальянский художник XVI в., но замечательный биограф итальянских живописцев, скульпторов и зодчих эпохи Возрождения, пишет, что «ангел Леонардо вышел много лучше, нежели фигуры Верроккио. Это явилось причиной того, что никогда больше Андреа не хотел прикасаться к живописи, считая обидным, что у мальчика больше мастерства, нежели у него самого». На самом деле Верроккио до конца жизни писал картины, и в этом отношении свидетельство Вазари не точно. Но, конечно, Верроккио должно было поразить творение ученика, при этом не только как свидетельство большей одаренности Леонардо. Дело в другом: фигура, написанная Леонардо, знаменовала как бы переход в новое, неведомое его учителю качество, ибо она действительно детище иного, нового мира — того самого, которому суждено было проявиться в полном блеске и силе лишь через несколько десятилетий.

Этот ангел, такой естественный в своем совершенном изя- ществе, такой пленительный в своей одухотворенности, такой грациозный в своем коленопреклонении и повороте головы, со взглядом лучистым и глубоким, — уже творение не Раннего, а Высокого Возрождения, т. е. подлинно золотого века итальянского искусства. Только он на этой картине не кажется вырезанным из какого-то сухого, жесткого материала. Только его фигура естественно обволакивается светотенью. Сравните детали, хотя бы плавность, музыкальную гармоничность его драпировки с чисто рисуночным колючим узором пальмового дерева над ним. Какой контраст!

Живопись Византии, от влияния которой итальянские художники начали освобождаться только к концу XIII  в., со-

здала шедевры, вызывающие наше восхищение, но она не изображала реального мира.

Искусство художников средневековья не рождает у зрителя ощущения объема, глубины, не создает впечатления пространства, да оно к этому и не стремится. Для решения задач, которые ставило перед собой это искусство, нужно было другое.

Давая лишь намек на действительность, византийские мастера стремились прежде всего передать те идеи, верования и понятия, которые составляли духовное содержание их эпохи. Они создавали образы-символы величественные и предельно одухотворенные, причем в их живописи и мозаике человеческие фигуры оставались как бы бестелесными, условными, равно как и пейзаж и вся композиция.

Для того чтобы и над готикой, и над византийской художественной системой окончательно восторжествовало новое, реалистическое искусство, нужен был переворот в мироощущении людей, охарактеризованный Энгельсом как «величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством...»1.

Маркс   К. и Энгельс   Ф. Собр. соч. Изд. 2-е, т. 20, с.  346.

 Небо не слишком высоко...

Да, не случайно родиной нового искусства явилась Италия.

Великий Данте писал: «Развалины стен Рима заслуживают почитания, и земля, на которой стоит город, священнее, чем думают люди».

То, что принято называть Возрождением, было утверждением преемственности великой античной культуры, утверждением идеалов гуманизма. Это было концом средневековья и началом новой эры.

 

Гуманизм!.. Проводники новой культуры называли себя гуманистами, производя это слово от латинского humanus — «человечный», «человеческий». Истинный гуманизм провозглашает право человека на свободу, счастье, признает благо человека основой социального устройства, утверждает принципы равенства, справедливости, человечности в отношениях между людьми и освобождает их от религиозных пут.

Итальянские гуманисты открывали мир классической древности, разыскивали в забытых хранилищах творения древних авторов и кропотливым трудом очищали их от искажений, внесенных средневековыми монахами. Поиски их были отмечены пламенным энтузиазмом. Когда перед Петраркой, которого принято считать первым гуманистом, вырисовывался в пути силуэт монастыря, он буквально дрожал от мысли, что там, быть может, находится какая-нибудь классическая рукопись. Другие откапывали обломки колонн, статуи, барельефы, монеты. Отвлеченная красота византийской иконы меркла перед теплой, живой красотой мраморной Венеры, на радость всей Флоренции или всего Рима извлеченной из земли, где она пролежала более тысячи лет. «Я воскрешаю мертвых», — говорил один из итальянских гуманистов, посвятивший себя археологии. И в самом деле, античный идеал красоты воскресал под тем небом и на той земле, которые были извечно ему родными. И этот идеал, земной, глубоко человечный и осязаемый, рождал в людях великую любовь к красоте мира и упорную волю познать этот мир.

Такой грандиозный переворот в мироощущении людей произошел на итальянской земле, после того как Италия вступила на новый путь в своем экономическом и социальном развитии. Уже в XI—XII вв. в Италии происходят антифеодальные революции с установлением во многих городах республиканской формы правления.

На этом новом пути особенно рано выдвинулась Флорен- 221 ция — крупнейший во всей тогдашней Европе центр производства шерстяных тканей. Новый, вольный ветер проносится в этом городе. В 1289 г., т. е. ровно за пятьсот лет до взятия Бастилии, Флорентийская республика освобождает крестьян от крепостной повинности, обосновывая такое решение следующим поразительным для того времени политическим «кредо»: «Свобода есть неотъемлемое право, которое не может зависеть

от произвола другого лица, и необходимо, чтобы республика не только поддерживала это право, но и укрепляла его на своей территории».

...Каждый раз, когда приезжаешь во Флоренцию, вновь и вновь проникаешься ни с чем не сравнимой атмосферой этого города, древней столицы Тосканы.

Вот перед вами желтые воды Арно и зеленеющие холмы с темными свечами кипарисов. Прозрачно небо, на котором дома и возвышенности вырисовываются четко и стройно, как на картинах тосканских мастеров. Какая внутренняя ясность, мощная размеренность в очертаниях этого города с его знаменитыми храмами и дворцами и во всем пейзаже вокруг! Какое органическое единство природы и искусства!

Вы вспоминаете жизнь Флоренции тех времен, когда она стала главным очагом благодатного итальянского гуманизма, подлинно «новыми Афинами».

Юные страсти... Вдохновенные и жизнерадостные. Праздничные игры, триумфальные кавалькады, ликующие крики толпы при виде колесниц с аллегорическими фигурами, золота и пурпура, ярко расписанных знамен и эмблем корпораций, сверкающих шлемов и великолепных нарядов из шелка и парчи. И все это на фоне колоннад и мраморных изваяний, среди моря цветов, под чистым небом Италии.

Искусство становится неотъемлемой частью общественной жизни, и шедевры его вызывают подлинно народное ликование. Когда еще в XIII в. знаменитый флорентийский живописец Чимабуэ окончил свою большую «Мадонну», восторг охватил его сограждан, так что квартал, где он жил, был прозван «кварталом радости». Вся Флоренция следила с волнением за проектом нового соборного купола или дворца.

«Чистые цвета, свет, голоса, блеск золота, белизну серебра, науку, душу — все это мы называем прекрасным», — писал прославленный флорентийский гуманист Марсилио Фичино. Флорентиец этой поры хочет видеть красоту во всем. Вот заявление, подписанное Леонардо да Винчи: «Я могу изготовить пушки, мортиры, снаряды, практичные и красивые...»

Красота! «Наши сердца,.— говорил Леон Баттиста Альберти, — радуются при виде нарисованных чудесных пейзажей и портретов, рыбной ловли и охоты, и разных сцен купаний, пастушечьих игр и расцветающих деревьев с обильной  листвой». Альберти был одним из крупнейших и разносторон-нейших деятелей кватроченто. Прославленный зодчий и теоретик искусства, автор трактатов о живописи, скульптуре и архитектуре, он, кроме того, был известен как поэт, музыкант, философ, оратор, математик и физик.

Замечательная эпоха! Энгельс писал: «Люди, основавшие современное господство буржуазии, были всем чем угодно, но только   не   людьми   буржуазно-ограниченными...   Герои   того

времени не стали еще рабами разделения труда, ограничивающее, создающее однобокость, влияние которого мы так часто наблюдаем у их преемников»1. Не стали ими и итальянские художники Раннего Возрождения, заложившие основы нового искусства. Они расписывали стены дворцов и соборов, воздвигали грандиозные монументы, работали для пап и императоров, для кардиналов и герцогов, для банкиров и купцов, но не гнушались работать и для простого народа, из которого они вышли сами: этот был сыном парикмахера, тот — сапожника, а тот — мясника. Знаменитейшие из них разрисовывали сундуки, повивальные столы и спинки кресел, изготовляли нашлемники, золотили деревянные канделябры, раскрашивали корзинки для домашних хозяек. Дети народа, они жили его интересами, участвовали в социальной борьбе и были не прочь браться за оружие, так как рукопашная порой захватывала их с такой же силой, как вдохновенное творчество над глыбой мрамора или овладение стихией линий, объемов и красок. Они были юны духом, трудолюбивы и дерзновенны.

Эти люди чтили христианских святых и восхищались красотой античных богов. Многие из них были набожны, но слепой догматизм умер. Один из видных гуманистов, канцлер Флорентийской республики Калуччо Салутати заявлял, что священное писание — не что иное, как поэзия. Иными словами, христианское вероучение подчас воспринималось ими как новая мифология. И потому они одинаково славили своим искусством и Христа и Аполлона. Выразители нового мироощущения выполняли церковные обряды, исповедовались, подчас были суеверны и боялись колдовства. Но они смело бичевали пороки даже самых высоких служителей культа, а простых монахов и подавно. Правитель Флоренции Лоренцо Медичи, прозванный Великолепным, просвещеннейший меценат и поэт, вероятно, находил общий язык с флорентийским простолюдином в такой, например, шутке: «Бойся быка спереди, мула сзади, а монаха и спереди и сзади».

Средневековый аскетизм ниспровергнут, церковное учение, согласно которому земная жизнь есть жизнь «смрадная», а человеческая плоть жалка и постыдна, уже не определяет сознания людей. Гуманисты славят земную красоту, и в этом они возрождают идеалы античного мира. Но эпоха Возрождения этим не ограничивается. Человек представлялся в античном мире игрушкой рока, и личные качества и воля не могли превратить его в хозяина судьбы. Эпоха Возрождения воз- величивает человека, возносит его на беспримерно высокий пьедестал, славит полногласно, уделяет ему такое место в мире, которое никогда до этого не грезилось ему.

В этом, пожалуй, основное величие, непреходящее значение для всех времен и народов переворота, свершившегося в эту пору в сознании людей.

 Вдумайтесь в восторженное утверждение знаменитого гуманиста Пико делла Мирандола:

«О дивное и возвышенное назначение человека, которому дано достигнуть того, к чему он стремится, и быть тем, чем он хочет!»

Его выдающийся собрат Марсилио Фичино заявляет:

«Человек измеряет землю и небо... Ни небо не представляется для него слишком высоким, ни центр земли слишком глубоким... А так как человек познал строй небесных светил, то кто станет отрицать, что гений человека почти такой же, как у самого творца небесных светил, и что он некоторым образом мог бы создать эти светила, если бы имел орудия и небесный материал».

Расцвет... и великая трагедия

Энгельс писал:

«В спасенных при падении Византии рукописях, в вырытых из развалин Рима античных статуях перед изумленным Западом предстал новый мир — греческая древность; перед ее светлыми образами исчезли призраки средневековья; в Италии наступил невиданный расцвет искусства, который явился как бы отблеском классической древности и которого никогда уже больше не удавалось достигнуть»1.

Преклонимся же перед людьми, которым мы обязаны этим расцветом. «Прорвавшейся страстью, — пишет наш знаменитый ученый И. П. Павлов, — дышит период, недаром названный эпохой Возрождения, период начала свободного художества и свободной исследовательской мысли в новейшей истории человечества. Приобщение к этой страсти всегда будет могучим толчком для теперешней художественной и исследовательской работы. Вот почему художественные и научные произведения этого периода должны быть постоянно перед глазами теперешних поколений».

По словам Энгельса, то была эпоха, «... которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многосторонности и учености»2.

Этот  великий  расцвет сопровождался великой  трагедией.

Человек, каким мыслили его итальянские гуманисты эпохи Возрождения, сильный, смелый, развитый физически и ду-ховно, прекрасный и гордый, подлинный хозяин судьбы и устроитель лучшего мира, нашел свое воплощение в искусстве. Но для него самого не нашлось места в тогдашней Италии. Мечта о свободном человеческом обществе, в котором лич-

ность могла бы утвердить себя полностью, проявить и развить все свои дарования, оказалась всего лишь мечтой.

Эра вольных городских коммун была кратковременной: их сменили тирании. Разбогатевшие предприниматели — банкиры и купцы — захотели стать аристократами и восстановить феодальные порядки. Рождаются новые владетельные династии, основателями которых были часто обыкновенные кондотьеры, т. (е. предводители наемных дружин, алчные и жестокие, продававшие свою шпагу то одному, то другому городу, перед тем как самим захватить верховную власть. Торговое соперничество городов превращается в кровавое соперничество между новыми городами. Но Италия, лишенная политического единства, — арена еще более опустошительных распрей между двумя могущественнейшими европейскими державами: Францией и Германской империей. Тщетны попытки объединить страну, и тщетны попытки народа вернуть утраченную свободу. Восстания подавляются огнем и мечом. Идет братоубийственная война, в которой мелкие итальянские государи стараются заручиться друг против друга поддержкой иностранных держав.

«Я ничего не слышу, — пишет тот же прославленный гуманист Марсилио Фичино, — кроме шума оружия, топота коней, ударов бомбарды, я ничего не вижу, кроме слез, грабежа, пожаров, убийств».

Век гуманизма. Цветут науки, поэзия, искусства. Утонченнейшая культура царит при дворах многих властителей. Но яд и кинжал часто определяют судьбу этих властителей и их приближенных.

Автор знаменитого политического трактата, давший свое имя целой политической системе, основанной на полном отрицании моральных законов, флорентийский историк, поэт и дипломат Макиавелли заявляет, что идеальный государь должен уметь сочетать приемы льва и лисы, быть не только человеком, но и зверем. И он приводит в пример древнего мифологического героя Ахилла, который был вскормлен кентавром.

В папском Риме чуть ли не каждую ночь находят убитыми нескольких прелатов, причем эти убийства организованы самим папой, знаменитым Александром VI Борджиа, который стремится уничтожить всех ему непокорных и присваивает имущество своих жертв. Правитель Милана Галеацо Мария Сфорца закапывает свои жертвы живыми, а однажды, поймав крестьянина, который украл зайца, заставила его съесть зверя живьем вместе с шерстью, отчего крестьянин и умер.

«Кто стоит на высоте мира, — пишет современник, — тот всегда испытывает страх. Когда он ест, он боится быть отравленным... и не доверяет ни одному существу: ни брату, ни сыну, ни матери». По свидетельству другого, тиран Си-гизмунд Малатеста   «в жестокости превзошел всех варваров.

Андреа   дель   Кастанъо. Пиппо Спано.

Своими окровавленными руками он подвергал ужасным пыткам неповинных и виновных. Он теснил бедных, отнимал у богатых их имущество, не щадил ни сирот, ни вдов. Одну свою жену он заколол кинжалом, другую отравил».

Значит, разгул дикости, нового варварства? Исследователи этой эпохи сходятся на том, что она изобиловала противоречиями. По всеобщему свидетельству, папа Александр VI, убийца, грабитель и развратник, был как государственный деятель наделен блестящим талантом и ратовал не только за собственное благополучие и возвеличивание своего дома, но и за подчинение Риму разрозненных феодальных княжеств, т. е. за объединение Италии.

Макиавелли был пламенным патриотом, и если в политике оправдывал любые средства для достижения цели, то заветной целью его было единство отечества.

Но это не все. Тот же Сигизмунд Малатеста, изверг и кровопийца, обладал широкими познаниями в философии, подолгу беседовал с гуманистами, слушал с наслаждением любовные сонеты и в суждениях о живописи и скульптуре проявлял самый утонченный вкус.

Кинжал, которым Малатеста убивал, был шедевром ювелирного искусства.

 Не раз было отмечено, что дурное и хорошее переплетаются между собой самым удивительным образом в эпоху Возрождения. Люди вышли из средневековья, высокий идеал гуманизма озарил их духовную жизнь, но они еще новички в свободомыслии. Гармония в социальном устройстве не была достигнута, и безудержные страсти владели отдельными личностями, побуждая их действовать, не останавливаясь ни перед чем и не задумываясь о последствиях.

Искусство кватроченто оставило нам образы таких людей. Не подлинный ли монумент эпохи портрет кондотьера Пиппо Спано, написанный славным флорентийским мастером Андреа дель Кастаньо? В латах, раздвинув ноги, он стоит, сжимая руками кривой меч. Голова его слегка повернута в сторону. Во всей фигуре, поданной снизу вверх, единый нарастающий ритм — и какая сила! Лицо властное, плотоядное, а выражение глаз мечтательное, как бы усталое. Законченный тип наемного воина, безжалостного, смелого, торжествующего в своей необузданной энергии и мощи, но, быть может, уже пресыщенного каждодневной кровавой потехой.

Вот в каком сложном мире работали великие художники Возрождения. Они упорно воплощали в искусстве тот идеал, о котором мечтали и в торжество которого они верили, хоть он и оказывался несбыточным. Они как бы завершали в искусстве то дело, которое в жизни оставалось неосуществленным.

Титаны, которых породила эта эпоха, вознесли искусство на высшую ступень, добились его полного расцвета в пору особенно трагическую, когда наступал конец всем мечтам о народной свободе и об объединении страны.

Жизнерадостная и свободолюбивая Италия была вынуждена подчиниться чужеземным властителям, между тем как в стране  наступила  эра  феодальной  и  клерикальной  реакции.

 

 «Искусство Западной Европы. Средние века. Возрождение в Италии»   Следующая страница >>>

 

Смотрите также:

 

Живопись, графика, альбомы

"Энциклопедия искусства"

Живопись. Словарь

Начало раннего Возрождения в итальянском искусстве (Из цикла «Происхождение итальянского Возрождения»)

Лувр. Большая галерея (650 картин)

Музей Зеленые Своды

Дрезденская оружейная палата

Лондонская Национальная Галерея

Из собрания Лувра

Натюрморт

 

«Всеобщая История Искусств. Средние века»

 

Искусство Западной и Центральной Европы в эпоху Переселения Народов и образования «варварских» королевств

 

Европа в эпоху Переселения Народов и «варварских» королевств

 

Искусство остготов и лангобардов в Италии и вестготов в Испании

 

Искусство ирландцев и англосаксов. Искусство Скандинавского полуострова

 

Франкское искусство в период меровингов

 

Искусство периода Каролингов

 

Искусство Западной и Центральной Европы в эпоху развитого феодализма

 

Введение

 

Романское искусство

 

Готическое искусство

 

Искусство Франции

Романское искусство

Архитектура

Скульптура, живопись и прикладное искусство

Готическое искусство

Архитектура

Скульптура, живопись и прикладное искусство

 

Искусство Германии

Романское искусство

Архитектура

Изобразительное искусство

Готическое искусство

Архитектура

Скульптура, живопись, прикладное искусство

 

Искусство Австрии

 

Искусство Нидерландов

 

Искусство Англии

 

Искусство Испании

  

Искусство Португалии

 

Искусство Италии 

Искусство Южной Италии

Искусство Венеции

Искусство Ломбардии

Искусство Тосканы

 

Искусство Чехословакии

Романское искусство

Готическое искусство

Скульптура и живопись

  

Искусство Польши

 

Искусство Венгрии

 

Искусство Румынии

 

Искусство Скандинавских стран и Финляндии

 

Искусство Дании

 

Искусство Норвегии

 

Искусство Швеции

 

Искусство Финляндии

 

Искусство Латвии

 

Искусство Эстонии

 

Искусство Литвы






font-size:35