Капитализм, социализм и демократия  

Раздел: Экономика и юриспруденция

Нет ничего более обманчивого, чем очевидное. События последних 20-25 лет научили

нас видеть проблему, сформулирован­ную в заголовке этой части книги. Примерно до

1916 г. подавляющему большинству людей взаимосвязь между социализмом и

демократией казалась совершенно бесспорной, в особенности официальным

представителям социалистической ортодоксии. В это время вряд ли кому-нибудь

пришло бы в голову оспаривать притяза­ния социалистов на членство в

демократическом клубе. Сами социалисты, за исключением некоторых синдикалистских

групп, неоднократно заявляли о своей приверженности демократии, провозглашали

себя исключительными хранителями истинной демокра­тической идеи, которую ни в

коей мере не следует смешивать с буржуазной фальсификацией этого понятия.

Тем самым социалисты не просто пытались усилить притяга­тельность своего учения

с помощью апелляции к демократическим ценностям, совершенно естественным для них

было пойти дальше и предложить теорию, согласно которой социализм и демократия

неразрывно связаны друг с другом. В соответствии с этой теорией частный контроль

над средствами производства лежит в основе как капиталистической эксплуатации

труда, так и классового господства в политической сфере. Политическая власть

класса капиталистов оказывается таким образом лишь особой формой их

экономической власти. Выводы из этой теории сводятся к следующим положениям: с

одной стороны, не может быть демократии, покуда существует власть капитала (в

условиях буржуазного общества политическая демократия неизбежно становится

ширмой, прикрывающей эти реальные экономические отношения), и, с другой стороны,

ликвидация этой власти положит в то же самое время конец "эксплуатации человека

человеком" и приведет "к правлению народа", реальному народовластию.

Этот аргумент, конечно же, является чисто марксистским по своей сути. Фактически

он лишь логически следует из определений, закрепленных за всеми этими понятиями

в марксистской схе­ме, а то и просто повторяет их. Именно поэтому (из-за

неразрывной связи с марксистской схемой) этот тезис неизбежно постигнет судьба

доктрины об "эксплуатации человека человеком" [Тот факт, что власть отдельного

индивида или группы лиц не может быть определена исключительно в экономических

терминах, как это делает марксистская теория классов, является еще более веским

доводом против этого аргумента.].

Ниже будет представлено то, что представляется мне более обоснованным анализом

отношений между социалистическими группами и демократическим кредо. Мы также

хотели бы полу­чить более реалистичную теорию взаимоотношений между собственно

социализмом и демократией, т.е. таких отношений, которые, независимо от чьих бы

то ни было желаний и лозунгов момента, складываются между социалистическим

строем, как мы его определили, и modus operandi [способом действия - лат.]

демократического правления. А для того чтобы решить эту проблему, мы долж­ны

прежде всего исследовать, в чем же состоит сущность демокра­тии. Однако

предварительно необходимо разъяснить еще один момент.

В принципе социализм как таковой не противоречит идеалу истинной демократии.

Беда заключается в том, что социалисты дале­ко не всегда разборчивы в средствах,

какими они пытаются прове­сти этот идеал в жизнь. Слова "революция" и

"диктатура" смотрят на нас с обложек священных для них текстов, а многие из

современных социалистов открыто демонстрируют, что у них нет возражений против

того, чтобы взломать ворота в социалистический рай с помощью насилия и террора,

которые должны дополнить более демократичные способы перехода в новое

качественное состояние общества. Собственная позиция Маркса по этой проблеме

может быть интерпретирована самыми разными способами, в том числе и таким,

который полностью обеляет его (восстанавливает его авторитет) в глазах

последовательных демократов. В первой ча­сти было продемонстрировано, как могут

быть согласованы и примирены его воззрения на эволюцию общества и социальную

революцию. Революция в его понимании означает не попытку меньшинства навязать

свою волю непокорному народу, а не что иное, как устранение препятствий, стоящих

на пути его свободного волеизъявления путем разрушения социальных институтов,

контролируемых группами людей, заинтересованными в их консервации. Диктатура

пролетариата получает схожее истолкование. В подтверждение я могу снова

сослаться на соответствующие пассажи из "Коммунистического манифеста", где Маркс

говорит о постепен­ном лишении буржуазии ее собственности и об исчезновении "в

процессе развития" классовых различий, фразы, хотя и не исключающие возможности

применения силы, но, по-видимому, указывающие в сторону процедуры, которая

вполне могла бы соответствовать традиционному пониманию демократии [В гл. XXV я

еще вернусь к вопросу о том, как проблема демократии понималась лично Марксом.].

Однако при всем при том основания для подобного неортодок­сального истолкования

марксистского учения, которое чуть ли не целиком сводит концепции социальной

революции и диктатуры пролетариата только к неизбежным издержкам агитационной

ра­боты, призванной разжечь воображение масс, не слишком убедительны. Многие

социалисты, являвшиеся или во всяком случае провозглашавшие себя учениками

Маркса, придерживались иного мнения. Принимая во внимание высказывания на этот

счет при­знанных авторитетов в данной области, которым по должности следовало бы

знать Закон лучше, чем мне, и исходя из впечатления, основанного на внимательном

прочтении томов "Neue Zeit", я должен отметить, что при всей неоднозначности

истолкования марксистского теоретического наследия, если бы Марксу при­шлось

выбирать между социализмом и демократией, он, вероятно, предпочел бы первый и

поставил бы социализм выше формального следования демократической процедуре.

В этом случае он, несомненно, провозгласил бы, как много раз делалось и после

него, что он нисколько не отходит от реальной демократии, ибо для того, чтобы

дать ей жизнь, необходимо прежде всего устранить ядовитые испарения капитализма,

которые душат ее в зародыше. Для приверженца демократии важность следования

демократической процедуре, очевидно, возрастает пропорционально важности

предмета рассмотрения. Отсюда вытекает, что следование демократической процедуре

должно быть наиболее ревностным как раз в момент фундаментальной социальной

реконструкции общества. Если кто-то готов проигнорировать это требование и

воспользоваться хотя бы отчасти недемократичными средствами для претворения в

жизнь формально объявленного демократическим решения, то в конце концов

окажется, что этот человек ставит какие-то другое вещи выше ценностей

демократии. Последовательный демократ будет рассматривать любую попытку

социальной реконструкции, связанную с нарушением демократических процедур, как

порочную в своей основе, как бы ни казалась она ему привлекательной со всех

других точек зрения. Попытка навязать народу нечто, пусть даже и

представляющееся кому-то весьма привлекательным, но не желаемое самими людьми, -

даже в том случае, если ожидается, что это новшество со временем придется им по

вкусу и принесет результаты, которые они смогут но достоинству оценить, -

является отличительным признаком антидемократических убеждений. Дело казуистов

рассуждать о том, можно ли сделать исключение для антидемократических действий,

соверша­емых с единственной целью установления истинной демократии, если при

определенных обстоятельствах ее можно будет обеспечить только таким способом.

Даже в том случае, если это действи­тельно так, подобная постановка вопроса не

имеет никакого отношения к социализму, который, как мы видели, вполне достижим и

демократическим путем, если можно ожидать, что он будет прак­тически эффективен.

В любом случае очевидно, что всякие рассуждения в пользу ограничения демократии

на переходный период дают великолепную возможность уклонится от ответственности

за последствия этого шага. Такие временные, промежуточные периоды вполне могут

длиться целые столетия, а средства, полученные правящей груп­пой в результате

победоносной революции, используются для того, чтобы неограниченно продлить

собственное пребывание у власти или чтобы принять такие внешние формы

демократии, которые полностью выхолащивают само содержание этого термина.