ОДОМАШНЕНИЕ ЖИВОТНЫХ И ЭВОЛЮЦИЯ ИХ РОЛИ В СВЕТЕ ДАННЫХ ЯЗЫКА

 

Названия животных в славянских языках

 

 

ОДОМАШНЕНИЕ ЖИВОТНЫХ И ЭВОЛЮЦИЯ ИХ РОЛИ В СВЕТЕ ДАННЫХ ЯЗЫКА

 

 

 

Исследование названий домашних животных неразрывно связано с изуче- нием истории одомашнения животных, выдающегося культурного завоевания человечества. Результатом длительных усилий многочисленных поколений явилось создание целого ряда новых видов животных, генезис которых еще не вполне ясен для зоологов. Такое животное, как собака, полностью обязано своим существованием доместикационной деятельности человека.

 

Неоспо- римо огромное значение домашних животных в жизни самых различных народов, начиная с древнейших времен. Говоря о значении, мы сейчас вкладываем в это слово совершенно естественный для нас экономический смысл. О древних носителях индоевропейского языка известно, что у них были такие домашние животные, как собака, овца, крупный рогатый скот, свинья, лошадь.

 

Названия этих животных носят преимущественно обще- индоевропейский характер, вероятно, потому, что они оформились в эпоху наибольшей близости индоевропейских диалектов. Тогда еще должен был преобладать скотоводческий характер культуры. Однако мотивы одомаш- нения и первоначальное направление животноводства совсем не соот- ветствовали современным представлениям. Об этом свидетельствуют различ- ные данные истории материальной культуры, а также факты языка.

 

Не случайно из семи интересующих нас животных — собака, крупный рогатый скот, лошадь, овца, свинья, коза, кошка — только пять являются полез- ными домашними животными. Особняком стоят собака и кошка. Но если кошка как позднее приобретение не может приниматься в расчет, то собака, полезность которой сейчас явно относительна, а в момент одомашнения была еще меньше, оказывается почти всюду древнейшим, первым домашним животным. Глубоко справедливо мнение, что одомашнение животных далеко 19* 292 Происхождение названий домашних животных. не всегда объяснялось их хозяйственной пользой. Напротив, приручение и разведение животных всегда оказывалось в связи с религиозными воззре- ниями древнего человека. С древнейших времен человек нуждался в домашних животных для совершения жертвоприношения К Кроме того, определен- ную роль играли также местные условия, характер фауны. Знакомство древ- них индоевропейцев примерно с одинаковым кругом животных — важное свидетельство их первоначальной общности и культурной однородности. Однако примечательно, что почти всюду, даже за пределами древней индоевропейской территории, первой была одомашнена собака.

 

Там, где не было других подходящих крупных млекопитающих, как, например, в доколумбовской Америке, собака оставалась по сути дела единственным домашним животным. Сравнение роли индоевропейской собаки с ролью со- баки у древних цивилизованных аборигенов Центральной и Южной Америки очень поучительно, так как помогает отбросить вторичные элементы и по- нять подлинный смысл существования этого домашнего животного.

 

Собака древнеамериканских народов тесно связана с их религией и мифологией, это животное приносили в жертву при отправлении культа мертвых. Собака употреблялась также в пищу, но, как правило, на культовых празднествах, при жертвоприношениях, так как принесение животного в жертву обычно завершалось поеданием его мяса. Кинофагия, примеры которой отмечались и в древней Европе (ср. останки съеденной собаки среди неолитических нахо- док в Вормсе), первоначально имела, вероятно, ритуальное значение.

 

Пастушеская функция собаки была совершенно неизвестна в древней Аме- рике. Все это вызывает сомнение в правильности этимологии Г. Остхофа: и.-е. *lcuon 'собака' < *ридп от ре/си 'скот', точно так же, как ст.-слав. пъсъ < *пьсо-стражь 'хранитель скота' (см. ниже).

 

Ведь если скотоводство рано стало характернейшим занятием индоевропейцев, то собака была приручена еще раньше, до остальных домашних животных, что делает сравнение с древнеамериканской собакой вполне оправданным. Прав, далее, Э. Ган, кото- рый решительно возражает против мнения, что собака была приручена с целью использования на охоте. Собака сблизилась с человеком как паразит, поедавший отбросы около человеческих стоянок. По-видимому, человек рано оценил такие услуги и не мешал этим диким еще животным следовать за ним и жить неподалеку от его жилищ, как не препятствовал он и позднее собакам-париям пожирать от- бросы и избавлять тем самым селения от распространения заразных болез- ней. Затем сближение приняло более постоянную форму, животное прируча- лось, особенно детеныши. Использование животного носило случайный 1 См.: Е. Hahn. Haustier II Μ. Ebert. Reallexikon der Vorgeschichte. Bd. V. Berlin, 1926. S. 216 ff.

 

Одомашнение животных. 293 характер. Например, кормящие матери давали иногда отсасывать излишек молока щенкам. Домашняя собака полифилетична, т. е. имеет ряд местных центров одомашнения и восходит при этом к различным диким собакообраз- ным: в более северных районах — к волку, в южных — к шакалу, обнаружи- вая в разных районах большое сходство с местными видами этих диких животных. С развитием скотоводства собака приобрела, несомненно, новое значение у индоевропейцев, гораздо более важное, чем использование на охоте, сохранявшееся с древних времен и основанное на врожденных охотничьих качествах этого животного. Однако вплоть до появления письменных па- мятников у индоевропейцев, а в ряде случаев — до наших дней сохрани- лись ясные следы религиозной роли собаки как животного, окружаемого высокими почестями, неприкосновенного, наделенного божественней силой. Таков миф о четырехглазой собаке, известной из Авесты, а также в релик- товой форме у славян в виде народного поверья о чудесной силе четырех- глазой собаки, которая видит и отгоняет нечистую силу. К древнему жертво- приношению может восходить и отмечавшийся у белорусов обряд убивания собаки2.

 

 Но наиболее яркий пример первоначальных мотивов одомашнения и эволюции роли домашнего животного представляет история крупного рога- того скота и связанной с ним лексики в индоевропейских языках. Если гово- рить о полезном скоте, то экономическая полезность крупного рогатого скота — коровы — остается вне всяких сомнений. По древности приручения только немногие животные, такие как собака и овца, соперничают с крупным рогатым скотом. Интересно, однако, что и крупный рогатый скот приручен и длительное время разводился, по-видимому, вовсе не из-за своей хозяйствен- ной полезности.

 

Но прежде всего несколько слов об одомашнении. Крупный рогатый скот Центральной и Восточной Европы происходит от местного дикого тура Bos taurus primigenius, широко распространенного в древности. Это особенно относится к крупным длиннорогим породам украин- ского и подоло-венгерского скота, в то время как мелкий скот обнаруживает тесную связь с западноевропейским неолитическим торфяным скотом Bos taurus brachyceros Rьtim. Таким образом, крупный рогатый скот этих районов может считаться автохтонным по происхождению, с допущением определен- ных влияний с запада и с юга, со стороны средиземноморских стран.

 

Не слу- чайно поэтому ученые рано обратили внимание на наречие в семитских языках форм, близких и.-е. *gyou- и *touro-. Однако подробности истории и.-е *gf*ou- (см. ниже) как будто не подтверждают предположения о заимствова- нии. Что касается *touro-, то здесь гораздо более осязаемый и достоверный характер носят следы передвижения форм в самих индоевропейских диалек- тах.

 

Славянский хорошо сохранил древние названия для домашнего и дикого животного: *govqdo, *Шгь. В то же время близкие лат. taurus, греч. ταύρος 'бык, тур' явно не законны (иначе ожидалось бы *tarvos, *σουρος< и.-е. *touros), они обнаруживают следы заимствования, причем вокализы и греч. ταύρος) говорит о вероятности заимствования из иллирийского, имевшего, по- видимому, форму *tauros (из и.-е. *touros), более близкую балтийской (лит. taьras), чем правильным рефлексам латинского и греческого. Может быть, иллирийские индоевропейцы, раньше приблизившиеся к Средиземноморью и имевшие развитое крупное животноводство, передали затем свое *tauros италийским и греческим племенам — следующей волне индоевропейской экспансии на юг. Ловлю и приручение тура в Средиземноморье иллюстри- рует изображение на кубке, найденном в Вафио (1500—1200 гг. до н. э.). На влиятельность центра крупного животноводства в южной части Центральной Европы, возможно, указывают, отмеченные еще И. Иоклем (см. раздел Крупный рогатый скот) иллирийские соответствия слав. *korva3. Говоря о крупном рогатом скоте индоевропейцев, прежде всего имеют в виду молочное хозяйство. Если стать вообще на современную точку зрения, то крупный рогатый скот — это в первую очередь коровы, что можно было бы подтвердить, например, сравнительной оценкой потребления *korva и родовых названий со значением 'крупный рогатый скот' в славянских языках.

 

Но в праиндоевропейском языке имелось только родовое название самца и самки *guou- 'крупный рогатый скот', не дифференцированное 3 В странах средиземноморской зоны крупный рогатый скот с давних пор яв- ляется главным домашним животным (ср. культ быка), что наложило также отпеча- ток на ономастику и топонимию, ср. Italia, букв, 'страна тельцов, быков', этноним Vituli, Βοιωτία, Εύβοια. Одомашнение животных. 295 относительно пола. Названия для коровы не существовало. Важность этого свидетельства языка трудно переоценить. Сначала кажется малоправдоподоб- ным, чтобы индоевропейцы, разводя коров, не употребляли в пищу молока. Тем не менее в действительности так и было, и это, по-видимому, совершен- но закономерная стадия в исторической эволюции животноводства, продол- жавшаяся у разных народов разное время. Так, большая культурная зона, в которой молочное хозяйство отсутст- вует, находится в Восточной Азии. Вторая аналогичная зона расположена в тропических лесах и саваннах Африки. В момент наибольшего распростране- ния она охватывала 1/3 континента, населенную земледельческими племе- нами: Камерун и другие территории по берегам Гвинейского залива, весь бас- сейн реки Конго к западу от озера Ньяса, южные области Западного Судана.

 

Население этих стран не употребляет в пищу ни коровьего молока, ни молока мелкого рогатого скота. Многие туземцы даже не знают происхождения мо- лока. Они находят его столь же отвратительным, как, например, мочу, во вся- ком случае, вредной жидкостью, которую нельзя пить. Выпивший молоко считается ритуально оскверненным. Доения, как правило, не знают. Кое-где только привилегированные слои населения и жрецы имеют право употреб- лять молоко в пищу, особенно при исполнении религиозных ритуалов. При- чем удивительно, что в зоне отсутствия молочного хозяйства в достаточном количестве имеются все виды дойного скота.

 

Племена Южной Нигерии разводят крупный рогатый скот только как атрибут богатства и для религиоз- ных целей (жертвоприношения); они не пьют молока и не едят мяса этих животных. Ашанти Золотого Берега (теперь Гана) разводят скот, но не употребляют в пищу коровьего молока, которое внушает им отвращение. Совершенно очевидно, что в древности аналогичное отношение к молоку не ограничивалось описанными зонами. В Египте молоко лишь приносилось в жертву богам. Греки гомеровской эпохи тоже не пили коровьего молока. И.-е. 'крупный рогатый скот' только в отдельных индоевропейских языках получило значение 'корова' (герм., индо-иран., ирл.), в то время как другие языки (италийск., греч., слав.) сохранили недифференцированное древнее значение. Переход к новому значению был осуществлен, вероятно, уже после распада общности, независимо в нескольких диалектах. Эта инновация ознаменовала переход к молочному хозяйству. Не менее красноречиво отсутствие общего индоевропейского названия молока. Все существующие названия молока узко региональны: др.-инд. ksirд-, payas, авест. xsvld-, греч. γάλα, лат. lac, др.-ирл. melg, гот. miluks4, то- хар. A malke, алб. hire, лит. pienas, лтш. piens, др.-русск. dadan. Ясно, что все они вторичны. Древние индоевропейцы не случайно не имели названия для 4 Слав. *melko 'молоко' скорее всего заимствовано из германского. 296 Происхождение названий домашних животных. молока: они не знали, прежде всего, самого молока. Правда, известен обще- индоевропейский глагол *melg- 'доить' но почему-то название для молока образовалось от основы *melg- только в части индоевропейских диалектов, тем самым значительно позже эпохи общности. Можно думать, что лингвис- ты, принимающие существование индоевропейского термина со значением 'доить', допускают модернизацию.

 

Все говорит в пользу того, что носители праиндоевропейского языка не умели доить скот. И.-е. *melg- означало что-то другое, быть может, высасывание; в этимологическом отношении оно, воз- можно, представляет собой ономатопоэтическое образование, передающее звук всасывания губами, ср. аналогичное по происхождению араб, m-1-g 'со- сать грудь'. Этнографы указывают, что древней формой доения животных на заре развития скотоводства было высасывание молока из их вымени, носив- шее вначале случайный характер (высасывание вымени животного, убитого на охоте), затем широко практиковавшееся (на одомашненных животных). Высасывание производили лежа под животным, а не сбоку (обычная поза при ручном доении). Ряд элементов этого архаического способа долго сохранялся у разных народов (ср. доение овец сзади у казахов, фризов, восходящее к высасыванию лежа). Во всяком случае, общий результат проверки будет ско- рее противоположен выводу О. Шрадера, который полагал, что, чем ближе к первобытным условиям существования, тем выше значение молочного пита- ния у индоевропейцев.

 

Напротив, принесение в жертву коровы или быка — самая почетная жертва у всех индоевропейских народов — отмечено печатью глубокого архаизма и восходит к праиндоевропейской древности

 

Аналогию использованию крупного рогатого скота представляет исполь- зование овцы, молоко которой употребляется в пищу на значительных про- странствах заселения южных и западных славян и неизвестно в Белоруссии и на собственно русских территориях. Точно так же не исконно употребление в пищу молока овцы в других культурных районах. Древний характер имеет связь овцы с религией. Вместе с двумя другими животными овца фигурирует в римском обряде жертвоприношения suovetaurilia. Жертвоприношение овцы могло быть кровавым и бескровным. В последнем случае это было нередко принесение в жертву овечьей шерсти.

 

Использование овечьей шерсти носит очень древний характер. Вполне вероятно поэтому мнение, согласно которому и.-е. *реки- 'скот', связываемое с лит. pesti 'рвать', 'рвать, щипать' первоначально обозначало только овцу, животное, у которого берут, рвут шерсть. В таком случае общеиндоевропейское название овцы *ovis вторично. Этимологию *pelcu: pesti можно полнее использовать для исследования названий овцы. Она подтверждает семасиологическую правильность этимо- логии *ovis < *еи- 'одевать', т. е. 'животное, одетое шерстью'. Новое прояв- ление той же апперцепции находим в индо-иранских названиях овцы, родст- венных слав. *тёхъ, русск. мех. Другой пример такой устойчивости семасиологической характеристики в названиях домашних животных, проходящей через многие новообразования, мы наблюдаем в обозначениях собаки, с той разницей, что там от названия к названию повторяется иная характеристика: 'пестрый, определенного цвета, масти'.

 

Все сказанное выше доказывает, что шерстистость была отличительной чертой овец древних индоевропейцев. Родоначальником домашних овец палеарктической зоны обычно считают муфлона европейского и западно- азиатского (Ovis musimon и Ovis orientalis). Указывают также на значение африканского центра овцеводства, однако не следует забывать, что африкан- ские овцы — волосатые овцы, поэтому, например, о шерсти овец в Африке не может быть речи6. Влияния на древнее овцеводство Европы с юга и с востока были вполне возможны, об этом говорит заимствование некоторых названий животного (см. ниже), а также такое качество овцы, как способность к переходам на громадные расстояния1.

 

 Древним домашним животным является коза, происхождение которой, однако, не выяснено полностью. Изучение одомашнения козы встречает ту специфическую трудность, что костные остатки козы очень трудно отличить от остатков овцы. Районов одомашнения козы было, по-видимому, не- сколько, судя по расселению диких пород козы в горных районах Средизем- номорья, Малой Азии, Кавказа, на Среднем Востоке 8. Все хорошо согла- суется с множественностью названий козы в индоевропейском. Первоначальное одомашнение козы осуществлялось за пределами центрально- и восточноевропейских равнинных районов, очевидно, уже зна- чительно позже расчленения индоевропейского языкового единства, в эпоху индоевропейских экспансий. Свинья относится к числу домашних животных, автохтонных в Европе (Средней и Южной).

 

Так, простые домашние свиньи Восточной Европы восходят к дикому европейскому кабану Sus scrofa ferus. Восточноазиатский очаг одомашнения с диким прародителем Sus vittatus в расчет не входит. Индоевропейское свиноводство и вообще знакомство со свиньей связано с древних времен с западным районом, что поддается контролю при помощи данных языка. И.-е. *poros, обозначавшее первоначально детеныша дикой свиньи, убедительно этимологизируется как 'полосатый'. Именно поросята Sus scrofa ferus (Средняя и Южная Европа, Северная Африка, Западная и Средняя Азия) отличаются полосатостью. Для домашней свиньи эта особен- ность давно уже не свойственна (кроме районов с молодым свиноводством, например, в Африке), но тем ценнее для нас свидетельство этимологии.

 

Во всей умеренной зоне, у многих (в основном западных) индоевропейских народов древности большой популярностью пользовалось мясо свиньи, в отличие от переднеазиатских семитов, исключавших свинину из пищи по гигиеническим и ритуальным соображениям. Известна древняя культовая роль свиньи, ср. праздник υστγρια, в честь Афродиты в Греции9. Сложнейший узел вопросов представляет история домашней лошади. Ис- пользование этого животного содержит черты, сближающие его с осталь- ными домашними животными. Вместе с тем среди животных, прирученных 8 См.: человеком, лошадь выделяется своим своеобразием. С большинством домаш- них животных лошадь сближает возможность употребления в пищу ее мяса и молока, специально с крупным рогатым скотом — возможность ее тяглового применения. Однако ни одна из этих полезных функций не может быть на- звана причиной, побудившей человека приручить лошадь.

 

Употребление кобыльего молока в пищу не исконно, оно вторично даже у алтайских наро- дов. Тягловое значение лошади было вначале, по-видимому, минимальным. Обращает на себя внимание культовое значение лошади как жертвенного животного, о чем имеется множество древних свидетельств с разных концов индоевропейской территории. Лошадь ближе других животных стоит к боже- ству в индийской, греческой, римской, германской мифологиях. Замечатель- ная быстроногость лошади дала толчок к отождествлению культа воды и культа лошади, к возникновению распространенного мифа о крылатом коне. Существовали особые конские боги — галльская Ердпа и иллирийский Juppiter Menzanas.

 

Если ставить вопрос о мотивах первоначального прируче- ния и одомашнения, то приоритет следует признать за культовой ролью и жертвоприношением, сопровождавшимся, вероятно, поеданием мяса убитого животного. И снова те функции, использовать которые нам казалось бы наиболее разумным, явились не сразу, а в виде эволюции. Этому не следует удив- ляться, примеров эволюции использования домашних животных немало. Сама лошадь относительно поздно была применена на земледельческих рабо- тах, вытеснив волов в некоторых районах в течение жизни одного поколения. Но еще в античной Греции подобное применение лошади было совершенно неизвестно. Важнейший вопрос культурной истории лошади — это вопрос ее транспортной роли. В науке индоевропейских древностей до последнего времени оставалась злободневной проблема первичности способов транс- портного использования лошади — как тяги при повозке и колеснице или как животного для езды верхом. Длительное время имела место тенденция рассматривать проблемы Fahren und Reiten как дилемму, причем езда и в повозке обычно считалась культурным достоянием праиндоевропейской эпохи, а верховая езда — очень поздним приобретением времени конца индоевропейской экспансии, полученным от других народов. Лингвистиче- ским аргументом служил общеиндоевропейский характер *uoghos 'повозка' (: *uegho) при полном отсутствии единого названия езды верхом типа нем. reiten, англ. ride, арм. кесапет 'еду верхом'. Однако эта теория основана на искаженной интерпретации фактов, в чем нужно полностью согласиться с такими специалистами, как X. А. Потрац и Э. Делебек. Искажение состоит в том, что ученые отождествляли кавалерийскую езду в военных целях с верховой ездой вообще. Но как раз эти вещи следует 300 Происхождение названий домашних животных. строго разграничивать. Боевой конь — это новшество, которое постепенно внедрялось у индоевропейских народов лишь в течение I тыс. до н. э.

 

В Илиаде не удается обнаружить почти ни одного ясного упоминания воен- ного применения верховой лошади. Учителями греков в искусстве военной верховой езды были варвары. Около середины I тыс. до н. э. Ксенофонт, возвратившись после своих мытарств, написал под свежим впечатлением превосходства персидских кавалерийских войск целую книгу Об искусстве верховой езды (Περί ίτυτικης). Бесконечные войны и общение с народами Вос- тока быстро устранили недостатки, мешавшие прежде военному использова- нию верховой лошади. Появились стремена и седло. Но вся эта революция в военном деле не означает позднего происхождения езды верхом. Напротив, приоритет езды верхом на лошади является естественным и несомненным. Только при этом необходимо иметь в виду езду пастушеского значения, кото- рая обходилась без упомянутых усовершенствований. Известно, что ездить верхом можно и на дикой лошади, однако нельзя дикую лошадь запрячь в повозку. Это и есть правильное решение проблемы Fahren und Reiten. Повозку с двумя и четырьмя колесами индоевропейцы знали с древней- ших времен, ср. и.-е. *uoghos 'повозка', *aksis 'ось', *kuelos, *rotos 'колесо'. Тягловыми животными могут быть лошади и быки. Однако вероятнее всего это были быки. Лошадь не очень подходила или, точнее, еще не использова- лась правильно для тяги. Немаловажная причина неправильного использова- ния заключалась в примитивности упряжи, не рассчитанной на лошадь, душившей животное при сколько-нибудь значительной нагрузке повозки. Это была, в сущности, упряжь для быков, с ярмом, название которого носит общеиндоевропейский характер (*iugom, слав. *ybgo, русск. иго).

 

И здесь потребовались усовершенствования, прежде чем появились летучие колесни- цы, запряженные лошадьми, надолго ставшие грозным родом войск. Что ка- сается великих миграций III тыс. до н. э., то основной тягловой силой в их осуществлении были быки, а не лошади, хотя, может быть, в глазах отдельных ученых это и наносит ущерб блистательности индоевропейской экспансии 10.

 

Развитие еще до начала миграций терминологии повозки, запряженной быками и редко лошадьми, свидетельствует о своеобразии условий жизни, которое не могло не оставить следов в языке. Интересен, например, факт наличия двух, казалось бы, разных индоевропейских основ *sed- 'сидеть' и *sed- 'идти'. Имеются основании говорить здесь не об исконном различии омонимов, а об одном исходном и.-е. *sed-, совмещавшем оба значения, что- то вроде 'передвигаться сидя (в повозке)'. Для обозначения этого состояния глагольная основа *uegho (слав. *vezQ) не годилась, так как она выражала действие с точки зрения везущего животного, а не едущего в повозке, ср. страдательный залог лат. vehi, греч. όχουμ,αι 'ехать (в повозке)'. Позднее, по- сле дифференциации двух *sed-, основа *sed- 'идти' образовала в славянском отношение глагольного супплетивизма с продолжением и.-е. *ei-: *iti — *sbd-/ *xod-. * * *

 

Предыдущее изложение в основном содержит попытку проникнуть как можно дальше в глубь истории нескольких домашних животных с помощью данных этимологии. Мы имели возможность убедиться в эволюции роли животноводства. Но если говорить о животноводстве, например, праславян- ского периода или еще более поздней эпохи, отделенной от нас приблизи- тельно тысячелетием, — раннего средневековья, — мы получим картину, уже очень близкую современной. Правда, в ней имеется много пережитков, исчезнувших в последующее время. Ценность этих фактов, как и всей кар- тины животноводства у славян, в целом состоит в прямых свидетельствах письменных памятников, современных эпохе.

 

Разведение домашних животных играло видную роль у славян в раннее средневековье, соперничая подчас с земледелием. Использование домашнего скота было многообразным. Наибольшей популярностью пользовалась сви- нья. Разводились коровы, волы (для пахоты), лошади, распространены были овцы и козы, содержались собаки, кошки, ласки.

 

Довольно часто в пищу использовалась конина — обычай, исчезнувший на Руси около X. этим следует заметить, что слово конина, однородное по типу с общеславян- скими названиями мяса животных говядина, свинина, представляет интерес для истории славянской культуры. Оно вполне соответствует историческим свидетельствам о том, что в раннее средневековье славяне ели мясо лошади. Учитывая словообразовательное своеобразие этой группы мяса (например, название коровьего, бычьего мяса образовано не от названий коровы или быка, а от старого говядо — говядина), мы вправе доверять и другим свидетельствам этих имен. Так, мясо овец, по-видимому, большого значения не имело: русск. овчина — от 'овца' — означает не 'мясо', а 'шкура'. Мясо обозначено производным от заимствования: баранина. Напротив, значение слова овчина говорит о важности овечьей шерсти, что еще больше подтверждается древним словом руно. Этимология этого последнего (руно : рвать) находится в полном соответствии с историческими свидельствами о том, что первоначально шерсть овец не стригли, а рвали. Что касается лоша- дей, то уже в начале XII в. имеются известия о применении их в своем хозяй- стве мелкими земледельцами на Руси. Это указывает на то, что рабочих лошадей имелось довольно много.

 

Вполне возможно, что ощущалась некото- рая нехватка в крупных боевых конях п. Такова, на наш взгляд, правильная интерпретация источников. Однако нельзя не упомянуть о теории, сохраняющей сейчас значение исторического курьеза. Я. Пайскер опубликовал в 1905 г. книгу, где, за вычетом более или менее научных сведений о ранних германских и тюркских заимствованиях в славянском, согласованных автором со специалистами-языковедами, излага- ется неправдоподобная теория о славяно-греческих и славяно-тюркских связях п . Взяв за основу место из II главы книги Константина Багрянородного О том, как надо управлять государством, где говорится, что печенеги разо- ряют соседних росов во время войн, а росы заинтересованы покупать у печенегов крупный рогатый скот, лошадей, овец, которых у самих росов не имеется, — Пайскер построил единственно на этой неточной или случайной информации чудовищную по нелепости концепцию. Сущность ее сводится к тому, что славяне, обираемые попеременно германцами и тюрками, лиши- лись скота и влачили вегетарианское существование. К счастью, научная общественность давно оценила эту книгу как пример абсурда, до которого может довести некритическое отношение к источникам. Что касается исто- рии животноводства у славян, то она далека от примитивности, которую ей навязывал Пайскер. * * *

 

Предлагаемая работа представляет собой первый опыт монографического исследования этимологии славянских названий домашних животных. Совер- шенно очевидно, что самая большая трудность состоит в том, чтобы опреде- лить границы привлекаемого материала. За несколькими основными славян- скими названиями-терминами стоит множество более ограниченных по распространению, более детализирующих по значению старых и новых слов, которые также необходимо было подвергнуть этимологическому анализу, хотя найти их связи не всегда оказывалось возможным.

 

Представляют инте- рес следы старых диалектных отношений в названиях домашних животных. В этом, как и в других случаях, сравнение выходит далеко за пределы славян- ских языков. Важной задачей работы явилось использование и оценка достижений этимологии в этой области словаря. Совершенно естественно, что при этом не обошлось без некоторых коррективов и уточнений. Первостепенную задачу, точнее даже — смысл этимологического иссле- дования такой группы слов, как названия домашних животных, нужно видеть в изыскании лингвистическими средствами новых данных по истории самих животных, по истории культуры.

 

 

К содержанию книги: Происхождение названий домашних животных в славянских языках

 

 Смотрите также:

 

Древность славянских языков. Схожесть балтских языков со...

То же самое явление имеет место по отношению к домашним животным (конь, кобыла, бык названий ряда рыб в славянских, германских и финно-угорских языках (плотва, окунь, карась и др.). Происхождение славянского русского языка.

 

Восточные славяне. Материальный быт славян в эпоху их...  Географические топонимы от названий растений и животных

 

Происхождение славянского русского языка. Если исходить из...  этимология - история появляения этимологических слов

Учитывая, что ъ в славянских яыках явился разультатом преобразования и, мы
Например, название выдры в современном русском языке невольно ассоциируется с глаголом выдрать.

 

Последние добавления:

 

Названия городов древней Руси     История Новгорода в былинах     Архаическая топонимия     Гельмгольт. Славянские хроники  Религия славян