Биография Прянишникова - агрохимик Дмитрий Николаевич Прянишников, работы по вопросам фосфатного питания растений

Вся электронная библиотека      Поиск по сайту

БИОГРАФИИ РУССКИХ УЧЁНЫХ

биология, ботаника, сельскохозяйственные науки

 

Дмитрий Николаевич Прянишников

 

 

Агрохимик Дмитрий Прянишников

 

Смотрите также:

 

История науки

 

Биология

 

Докучаев – Русский чернозём

 

Образование почв

 

Типы почв

 

Земледельческий словарь

 

Ботаника

 

Необычные растения

 

Черви и почвообразование

 

Дождевые черви

 

Жизнь зелёного растения

 

Защита растений от вредителей

 

Справочник агронома по защите растений

 

Лесоразведение

 

Лекарственные растения

 

Необычные деревья

 

Мхи

 

Микробиология

 

Общая биология

 

Лишайники

 

Древние растения

 

Палеоботаника

 

Пособие по биологии

 

Животноводство

 

Естествознание

 

Происхождение жизни

 

Эволюция жизни

 

1865 – 1948

Дмитрий Николаевич Прянишников является основоположником отечественной школы в агрономической химии и выдающимся представителем биохимии и физиологии растений.

 

Ему принадлежат классические труды в области питания растений и применения удобрений, которые на протяжении многих десятилетий служат теоретическим основанием для использования химии в земледелии. Значение работ Д. Н. Прянишникова растет с расширением в нашей стране производства минеральных удобрений и увеличением местных удобрительных ресурсов, представляющих важнейшее средство подъема урожайности, улучшения качества сельскохозяйственных культур и повышения плодородия почв.

 

Дмитрий Николаевич Прянишников родился 6 ноября 1865 г., в семье служащего, в г. Кяхта (Бурятская АССР). В раннем возрасте он потерял отца, после чего мать переехала в Иркутск, где у Прянишниковых был свой дом на берегу Ангары. Здесь и протекали детские и юношеские годы Д. Н. Прянишникова. Среднее образование он получил в Иркутской гимназии, которую окончил с золотой медалью в 1883 г. В своих воспоминаниях Д. Н. Прянишников писал с большой теплотой о матери, внушавшей детям «уважение к труду и трудящимся», и о гимназии, лучшая часть преподавателей которой воспитывала у своих питомцев демократические убеждения, знакомя их с передовым общественным движением той эпохи.

 

Гимназисты зачитывались Писаревым, Добролюбовым, с жадностью ловили каждую новую книгу журнала «Отечественные записки», выходившего под редакцией М. Е. Салтыкова-Щедрина и имевшего в числе постоянных сотрудников Н. А. Некрасова и других представителей прогрессивной русской литературы. Любимыми писателями молодежи были Л. Н. Толстой, И. С. Тургенев, Г. И. Успенский, В. Г. Короленко, В. М. Гаршин, Н. Н. Златовратский.

 

По окончании гимназии Д. Н. Прянишников поступил в Московский университет, где больше всего уделял внимания наукам о природе. Его любимыми учителями были выдающиеся представители русской науки — К. А. Тимирязев (физиология растений), В. В. Марковников (органическая химия), А. Г. Столетов (физика), И. Н. Горожанкин (ботаника) и др. В эти годы Д. Н. Прянишников не только с большим усердием учился, но и активно работал в землячестве студентов-сибиряков. Землячества в то время были единственной формой легальной общественной деятельности студенчества, которую терпело самодержавие. Землячество, в котором состоял Д. Н. Прянишников, периодически собиралось для обсуждения рефератов на политические и экономические темы. Под влиянием идей, почерпнутых в землячестве, Дмитрий Николаевич изучал «Капитал» К. Маркса на французском языке (русский перевод достать было трудно, ибо его отбирала полиция). Семья знаменитого ученого бережно хранит и эту книгу с пометками Прянишникова и конспект ее, составленный им.

 

Дмитрий Николаевич Прянишников много работал в лаборатории В. В. Марков- никова, который предложил ему остаться при кафедре для подготовки к научной деятельности. Но, руководясь чувством долга перед родной страной и стремясь ближе к практической деятельности, Д. Н. Прянишников отказался от этого предложения и поступил в 1887 г. на третий курс Петровской земледельческой и лесной академии. Это решение, в сущности, вытекало уже из выбора темы кандидатского сочинения в университете—вопрос о происхождении чернозема, работая над которым Д. Н. Прянишников основательно ознакомился с трудами основоположников науки о почве В. В. Докучаева и П. А. Костычева.

 

В академии Д. Н. Прянишников изучал главным образом физиологию растений, которую читал К. А. Тимирязев, растениеводство (преподаванием которого руководил И. А. Стебут), агрономическую химию (Г. Г. Густавсон) и сельскохозяйственную статистику (А. Ф. Фортунатов). Академию Д. Н. Прянишников закончил в течение двух лет. Но еще до завершения курса он был избран Советом академии, по представлению профессоров К. А. Тимирязева, И. А. Стебута и Г. Г. Густавсона, стипендиатом для подготовки к званию профессора.

 

Дальнейшая научная и педагогическая деятельность Д. Н. Прянишникова настолько многогранна и плодотворна, что рассказать о ней в кратком очерке невозможно. Остановимся поэтому лишь на важнейших направлениях его работ. Нет такой области агрохимии, которую бы не обогатили его личные исследования, но особенно фундаментален его вклад в развитие учения об азотном питании растений.

 

Весной 1892 г. Д. Н. Прянишников был командирован Петровской академией на два года за границу. Посетив ряд лабораторий известных агрохимиков того времени в Германии и Франции и ознакомившись с передовыми хозяйствами, достигшими высоких урожаев благодаря правильному применению удобрений, он большую часть своего времени посвятил работам в лаборатории Э. Шульце (Цюрих), где впервые приступил к исследованиям превращения азотистых веществ в растениях. Вскоре он добился выдающихся успехов, по-новому осветив этот сложнейший вопрос биохимии.

 

В растительном мире распространено азотсодержащее органическое вещество — аспарагин, являющееся амидом аспарагиновой кислоты, необходимой составной части белка. До работ Д. Н. Прянишникова аспарагин считали первичным продуктом распада белка в растениях. Он же убедительно доказал, что на самом деле аспарагин — продукт вторичного синтеза с участием конечного азотистого вещества при распаде белка — аммиака. Синтез аспарагина,— писал Д. Н. Прянишников,— есть способ обезвреживания аммиака, ибо накопление аммиака в растительных тканях влечет за собой отравление растительного организма.

 

Теория, выдвинутая Д. Н. Прянишниковым, имела принципиальное значение. Она дала и большой производственный эффект. Но его представления первоначально были встречены в штыки приверженцами старых взглядов. Особенно активным оказался известный немецкий физиолог растений Пфеффер, написавший в своем учебнике о теории Прянишникова, что она «во всяком случае ошибочна». Пфеффер был, конечно, задет тем, что молодой русский ученый осмелился опровергнуть «устои» в науке, разделявшиеся ее признанными авторитетами на Западе.

 

Однако идеи Д. Н. Прянишникова победили. Правоту его вынужден был впоследствии признать и преемник Пфеффера профессор Ру- ланд, а также другие видные представители зарубежной биохимии и физиологии растений. В самом же начале безоговорочную поддержку теории Д. Н. Прянишникова оказал только его учитель К. А. Тимирязев, предсказавший на защите Д. Н. Прянишниковым этой работы («О распадении белковых веществ при прорастании») в 1896 г. в Московском университете в качестве диссертации на соискание степени магистра агрономии, что новая теория войдет в учебники. Это действительно вскоре и произошло. В 1899 г. там же состоялась защита им докторской диссертации («Белковые вещества и их превращения в растении в связи с дыханием и ассимиляцией»).

 

Вернувшись в 1894 г. из заграничной командировки, молодой ученый с большой настойчивостью продолжал свои исследования в том же направлении. Его пытливая мысль искала приложения полученных результатов. «Если растение может обезвреживать и использовать аммиак, высвобождающийся при конечном распаде белка в организме,— думал он,— то не логично ли допустить, что и аммиак, поступивший в растение из внешней среды, оно также в состоянии сперва перевести в безвредный аспарагнн, а затем пустить в новый синтез аминокислот и белка?»

 

Разрешение поставленной задачи имело большое производственное значение. В конце прошлого века азотные минеральные удобрения играли уже большую роль в повышении урожайности пшеницы, сахарной свеклы и других культур. Но в научных и агрономических кругах господствовало мнение, что растения могут усваивать только нитраты и не способны питаться аммиачным азотом. Распространению подобного взгляда способствовали по меньшей мере три обстоятельства: 1) применение чилийской селитры (нитрата натрия) давало повсеместно выдающиеся результаты в подъеме урожайности, 2) физиологические опыты обнаруживали хорошее развитие растений по нитратному источнику азота и угнетение по аммиачному, 3) в почве были открыты нитрифицирующие микроорганизмы, превращающие аммиак в нитраты; это давало основание считать, что если даже удобрять поля аммиачным азотом, то растения все равно будут питаться нитратами, появляющимися в итоге жизнедеятельности нитрифицирующих микробов.

 

Представления о возможности азотного питания растений только за счет нитратов впервые были поколеблены в 1897 г. товарищем Д. Н. Прянишникова профессором П. С. Коссовичем, который в стерильных условиях (что исключало нитрификацию) с успехом выращивал культуры на аммиачном азоте. Д. Н. Прянишников подошел к тому же иным путем: он ставил опыты с молодыми растениями, в которых источником азота служил азотнокислый аммоний, и обнаружил более энергичное поглощение аммиака, чем нитратов. По прошествии даже небольшого срока становилось совершенно очевидным заметное под- кисление раствора, окружавшего корни. Оно объяснялось накоплением азотной кислоты, так как нейтральная соль NH4NO3, взаимодействуя с водой, давала водный раствор аммиака (NH4OH) и азотную кислоту (HNO3). Поглощение растением аммиака в большем количестве, чем азотной кислоты, и было причиной подкисления раствора. Могло возникнуть предположение, что частично подкисление вызывается и нитрификацией аммония, но в краткосрочных экспериментах оно было маловероятным. Таким образом, Д. Н. Прянишников впервые установил, что азотнокислый аммоний — не нейтральная для растений соль (как можно было ожидать, если бы и аммиак и азотная кислота поглощались растением в эквивалентных количествах), а физиологически кислая.

 

Весьма важно, что физиологическая кислотность азотнокислого аммония проявляется и при использовании этой соли в качестве удобрения в полевых условиях. Последнее указывает на то, что растениям действительно присуще относительно большее поглощение аммиака, чем нитратов. Объяснение этим фактам дали опять-таки труды Д. Н. Прянишникова по превращениям азотистых веществ в растениях. Он выявил, что в процессах синтеза органических азотсодержащих соединений растения непосредственно могут использовать только аммиак. Если в растения поступает нитратный азот, то прежде, чем он включится в синтетические процессы, организм восстанавливает его до аммиака. На это восстановление требуется много энергии. Следовательно, аммиачный азот является более экономным источником азота при образовании белка, чем нитратный. Обобщив эти факты, Д. Н. Прянишников еще в 1916 г. провозгласил свое знаменитое положение: аммиак является альфой и омегой (началом и концом) превращения азотистых веществ в растениях, т. е. с аммиака начинается синтез сложных органических соединений, содержащих азот, и аммиаком же заканчивается распад этих соединений в растительном организме («Аммиак как альфа и омега обмена азотистых веществ в растении», 1916 г.).

 

Успешно разрешив этот запутанный вопрос, Д. Н. Прянишников проявил себя одновременно и выдающимся биохимиком, впервые раскрывшим сложнейший биохимизм синтеза и распада белковых веществ в растениях, и талантливым физиологом, глубоко проникшим в сущность азотного питания сельскохозяйственных культур, и непревзойденным агрохимиком, осветившим условия наилучшего действия аммиачных и нитратных удобрений в практике.

 

Вместе с тем эти классические исследования Д. Н. Прянишникова вскрыли черты далеко идущего единства в превращениях азотсодержащих соединений в животном и растительном организмах. Организм животного также обезвреживает аммиак, образующийся при распаде белков, но в отличие от растения этот аммиак превращается в карбамид — CO(NH2)2, который и удаляется через почки. Следовательно, аспарагин у растений является аналогом карбамида у животных. Но в отличие от животного мира растительное царство обращается с азотом более экономно, не удаляя аспарагин, а использует его повторно. Эта черта обмена веществ в растениях имеет свое объяснение: они хотя и окружены воздушным океаном, с его неисчерпаемыми запасами молекулярного азота, но не способны его непосредственно усваивать. Только представители семейства бобовых могут при содействии клубеньковых бактерий (живущих на корнях) фиксировать азот с образованием ряда веществ, вплоть до аммиака, который и усваивают.

 

Все остальные возделываемые культуры, как правило, испытывают недостаток в усвояемом азоте, который они поглощают из почвы, а в последней его резервы сосредоточены в гумусе, но он минерализуется очень медленно. Вот в чем причина исторически выработавшейся способности растений к повторной утилизации аспарагина.

 

Возникает вопрос, почему же исследования и опыт практики до работ Д. Н. Прянишникова так решительно отдавали предпочтение нитратному азоту и мало ценили азот аммиака? Д. Н. Прянишников дал исчерпывающий ответ и на этот вопрос. Во-первых, ранее не учитывали подкисляющего действия аммиачных удобрений (а оно у сернокислого и хлористого аммония гораздо сильнее выражено, чем у азотнокислого, между тем испытывали именно две первые соли). Из многочисленных опытов лаборатории Д. Н. Прянишникова вытекает, что нитратные формы азотных удобрений (селитры) обеспечивают лучший эффект на кислых почвах, а аммиачные — на нейтральных. На нейтральных почвах не столь опасно проявление физиологической кислотности аммиачных солей и оно сказывается не так скоро, как на почвах и без того кислых. Напротив, нитратные удобрения обладают физиологической щелочностью (это происходит вследствие более полного поглощения растением азотной кислоты, чем основания). Поэтому-то они и дают лучший результат на кислых почвах.

 

Во-вторых, не учитывали природы растений, под которые вносили удобрения. Д. Н. Прянишников установил, что для синтетических процессов растения из азотистых минеральных веществ могут использовать только аммиак. Однако если условия для синтеза аминокислот и возникающего из них белка не будут подходящими, то поступивший в растение аммиак не потребляется, а накопляется и может вызвать отравление растения. Напротив, нитратный азот переводится растением в аммиачный лишь в меру необходимости и некоторое накопление нитратов в тканях не вызывает отравления. Из этого вытекает, что нитраты — более безопасная азотистая пища для растений, чем аммиак. Это и подметила практика конца XIX в. в Западной Европе, высказавшаяся за селитру и против аммиачных солей.

 

Что же может тормозить синтез органических азотистых веществ в растении? Известно, что молекула белка образуется примерно из двадцати различных аминокислот. В свою очередь молекула каждой аминокислоты возникает из некоторой органической кислоты и аммиака. Органические же кислоты в растении обычно появляются в результате окисления углеводов. Из приведенного цикла реакций ясно, что весьма существенной причиной плохого использования аммиака растением может быть недостаток в нем углеводов. Но углеводы являются в растениях продуктом фотосинтеза. Недостаток углеводов чаще всего бывает в начале роста растений, когда они не успели еще развить сколько-нибудь значительную ассимиляционную поверхность и слабо осуществляют фотосинтез, а семена бедны углеводами.

 

Именно такие явления и наблюдал Д. Н. Прянишников в своих классических лабораторных исследованиях над проростками сахарной свеклы, когда отмечал симптомы страдания этих молодых растений при аммиачном питании. То же показали и полевые опыты. После работ Д. Н. Прянишникова стало несомненным, что для сахарной свеклы в первый период ее роста более подходящим азотным удобрением будет не аммиачная соль, а селитра. В дальнейшем, по мере появления все новых и новых листьев, свекла начинает явно «предпочитать» аммиачный азот нитратному, ибо растение располагает достаточным количеством углеводов и поэтому хорошо использует аммиак. В свете работ Д. Н. Прянишникова наиболее рациональным надо считать такое сочетание форм азотных удобрений под сахарную свеклу: небольшое количество нитратного азота (вносимого вместе с суперфосфатом в почву вблизи семян при высеве их комбинированной сеялкой) вначале и достаточное снабжение аммиачным азотом в дальнейшем (что достигается заделкой этих удобрений с осени, при вспашке почвы, и внесением удобрений в междурядья, после прореживания всходов). Колхозы и совхозы осваивают эту систему удобрения в массовом масштабе.

 

Под картофель же, который высаживается в почву клубнями, довольно богатыми углеводом — крахмалом, с успехом применяют аммиачные удобрения и в самом раннем возрасте растения. Многие другие культуры, например зерновые, занимают промежуточное положение по отношению к аммиачному азоту в молодом возрасте.

 

Таким образом, Дмитрий Николаевич Прянишников глубоко изучил в их диалектическом взаимодействии внутренние (свойства растений) и внешние (свойства почв) условия эффективности аммиачных удобрений и сделал достоянием производства свою теорию обмена азотистых веществ в растении. Замечательно, что все это многообразие весьма сложных вопросов решено им было задолго до возникновения современной азотной (точнее, аммиачной) индустрии, пришедшей после первой мировой войны на смену залежам природной чилийской селитры. И поскольку производство аммиака обходится несравненно дешевле, чем производство синтетической селитры, химическая промышленность выпускает главным образом аммиачные соли, применение которых в сельском хозяйстве и основано на выдающихся трудах Д. Н. Прянишникова, обобщенных им в 1925 г. в работе «Аммиак, нитриты и нитраты как источники азота для высших растений».

 

Уже в начале XX в. Д. Н. Прянишников назвал азотнокислый аммоний (аммиачную селитру) удобрением будущего, и будущее это наступило еще при жизни ученого. Аммиачная селитра — самое распространенное азотное удобрение в нашей стране. Каждый центнер ее при умелом применении дает не менее 3,5—4 ц добавочного зерна или соответствующее количество другой продукции земледелия. Аммиачную селитру знают и ценят все работники сельского хозяйства, справедливо видя в ней могущественное средство достижения высоких урожаев.

 

Техника не стоит на месте. Еще по директивам XX съезда КПСС наша химическая промышленность начала выпуск жидких азотных удобрений, среди которых наибольшие перспективы имеет сжиженный аммиак, содержащий 82,5% азота (против 34—35% в аммиачной селитре). Производство единицы азота в новом удобрении обходится примерно вдвое дешевле, чем в аммиачной селитре, а это и есть важнейший экономический фактор, который будет способствовать внедрению жидкого аммиака в сельское хозяйство. Применение этого удобрения будет, естественно, базироваться на теории Д. Н. Прянишникова о роли аммиака в жизни растений и условиях его использования в земледелии. Распространяется также применение водного (25%) аммиака, который использовать проще, чем сжиженный аммиак (не нужны высокие давления в аппаратуре).

 

Следует сказать, что развитие советской агрохимии уже в последующий период, с внедрением в науку новейшей методики меченых атомов, полностью подтвердило вскрытые Д. Н. Прянишниковым закономерности азотного обмена в растениях. Уже через 15 минут после поглощения, еще в корнях, аммиак превращается в аминокислоты; через несколько часов меченый азот находят в составе белков во всех органах растения.

 

Отдав большую часть своей жизни проблеме азота, Д. Н. Прянишников интересовался не только минеральными удобрениями, но и местными органическими ресурсами азотистых веществ в земледелии, отстаивая разумное и полное применение навоза, вовлечение в хозяйственный круговорот веществ залежей торфа и расширение посевов бобовых культур (многолетних и однолетних трав, зерновых бобовых на продовольствие, фураж и зеленое удобрение), которые отличаются замечательной способностью усваивать с помощью бактерий, живущих на их корнях, молекулярный азот атмосферы. Д. Н. Прянишников ввел в культуру многолетний люпин — лучшее зеленое удобрение для северных областей Советского Союза.

 

Свои более чем полувековые исследования, практику советского передового сельского хозяйства и опыт капиталистических стран в разрешении азотной проблемы Д. Н. Прянишников обобщил в монографии «Азот в жизни растений и в земледелии СССР», изданной к 80-летию ученого (1945 г.). Равной этой книге по азоту нет в мировой литературе. Она удостоена премии имени К. А. Тимирязева.

 

Другим важным направлением в работе Д. Н. Прянишникова и его многочисленных учеников являлось всестороннее разрешение вопроса об использовании фосфорита в качестве непосредственного удобрения. Начиная со второй половины XIX в., в нашей стране открыты были многочисленные залежи осадочных пород — фосфоритов, содержащих трехкальциевую соль фосфорной кислоты— Саз(Р04)2, которая служит сырьем для производства суперфосфата. Однако большинство месторождений фосфорита оказались низкопроцентными, что затрудняло их переработку на суперфосфат. Положение изменилось только после открытия в 1926 г. уникальных залежей, близких по составу к фосфоритам изверженных минералов — апатитов на Кольском полуострове, которые после обогащения на месте содержат до 40% фосфорного ангидрида (Р2О5), что позволяет получать суперфосфат, содержащий около 20% Р2О5. Очень ценны также фосфориты Кара-Тау (Казахстан), разработка которых начата в годы Великой Отечественной войны. Все производство суперфосфата в СССР базируется на кольских апатитах и фосфоритах кара-тауского месторождения. Но этим не снимается задача применения огромных запасов низкопроцентных фосфоритов, имеющихся во многих областях РСФСР и других союзных республик.

 

Еще в 70-х годах прошлого века известный русский агрохимик А. Н. Энгельгардт поставил вопрос: нельзя ли применить эти фосфориты после размола, без химической переработки? На бедных пустош- ных землях Смоленской губернии он добился положительных результатов, но не занялся изучением условий действия фосфорита, не дал теоретического освещения своих достижений. Дальнейшие опыты приносили противоречивые данные, ибо их ставили вслепую, без определенного теоретического подхода. В зоне нечерноземных почв фосфоритная мука нередко действовала вполне определенно, а на черноземах — не влияла на урожай. В связи с этим было даже высказано предположение, что на юге положительному эффекту фосфорита препятствует недостаток влаги.

 

Так обстояло дело с применением фосфоритной муки к 1896 г., когда Д. Н. Прянишников, возглавлявший кафедру растениеводства в Московском сельскохозяйственном институте, решил прежде всего выяснить условия рационального применения фосфоритов в качестве непосредственного удобрения. К проведению опытов он широко привлекал студентов, стремясь развивать у них навыки к самостоятельной работе и высоко ценя проявление инициативы. Надо здесь же отметить, что позднее Д. Н. Прянишников, руководя учебной частью института, впервые ввел дипломные работы (1908 г.), освободив выполняющих их студентов от части обязательных экзаменов, что также способствовало повышению роли самостоятельного овладения молодежью методами научного исследования. В этот же период он создал первую в стране агрохимическую опытную станцию по изучению питания растений, которая, по его словам, «выросла из студенческих работ».

 

В своей речи, посвященной памяти А. Ф. Фортунатова (1925 г.), он справедливо отмечал, что даже временное и в скромной форме участие студента в научной работе «оставляет след на всю жизнь, приучает к более разносторонней оценке явления, к самокритике, предостерегает от наклонности к слишком упрощенным решениям», т. е. настораживает против шаблона и догматизма, столь пагубных и в науке и в практике. Вместе с тем он подчеркивал, что успех в деле овладения наукой обязан не только способностям, но и работоспособности учащегося. Своим личным примером он наглядно убеждал своих учеников в значении систематичности, последовательности и настойчивости при решении поставленной цели. Блестящее разъяснение роли аммиака в жизни растений и практике сельского хозяйства всегда будет образцом в этом отношении. Рядом с ним можно поставить и мастерское разрешение запутанного вопроса о применении фосфоритной муки.

 

Благодаря глубокому расчленению факторов в условиях песчаных и почвенных культур в короткий срок было выяснено, что самым важным для применения фосфорита является наличие в почве кислотности, вследствие которой и происходит разложение трехкальциевого фосфата и переход его в соединения, более усвояемые растениями. Поставив растения в равные условия увлажнения, освещения и температуры на кислых дерново-подзолистых и нейтральных черноземных почвах, Д. Н. Прянишников показал, что фосфорит обеспечивает фосфорное питание растений только на почвах, обладающих некоторым уровнем кислотности. И только недостаточный уровень кислотности, а не другие условия, приводит к слабому эффекту или отсутствию действия фосфоритной муки на многих почвах черноземной зоны («Доступна ли растениям фосфорная кислота фосфоритов?», 1899 г.).

 

Позднее один из видных учеников Д. Н. Прянишникова — проф. А. Н. Лебедянцев в многолетних опытах на деградированном черноземе Шатиловской опытной станции (Орловская обл.) убедительно продемонстрировал, что и в черноземной полосе, точнее в ее северной части, фосфорит можно применить с тем же успехом, что и на почвах дер- ново-подзолистых. Характерной чертой деградированных черноземов является более заметная, чем на других черзноземах, кислотность. Аналогичные данные получены были и в опытах Носовской станции (Черниговская обл.) и в других частях Украины, почвенный покров которых представлен выщелоченными черноземами, обладающими заметной кислотностью.

 

По подсчетам Д. Н. Прянишникова, только в европейской части СССР имеется до 80 млн. гектаров почв, на которых суперфосфат может быть с успехом заменен фосфоритной мукой. Уже из этих цифр ясно большое народнохозяйственное значение применения фосфорита на удобрение. К этому надо добавить, что фосфорит стоит в несколько раз дешевле, чем суперфосфат, и действует более длительно.

 

Изучая доступность фосфора фосфорита многочисленным культурам при выращивании их в песке, т. е. в среде, лишенной кислотности, Д. Н. Прянишников констатировал, что лишь немногие растения обладают способностью использовать фосфорит без участия кислотности почвы. К таким растениям принадлежат люпин, горчица, гречиха и, в меньшей степени, горох, конопля. Злаки и многие другие культуры не проявили этой способности. Таким образом, обнаружены были растения, для которых фосфорит при всех условиях был хорошим источником фосфора, но эти растения оказались не главными среди сельскохозяйственных культур. Все же Д. Н. Прянишников правильно обратил внимание, что сочетание люпина и фосфорита на песчаных почвах — лучший прием их окультуривания и обогащения азотом атмосферы, обеспечивающий успешное возделывание более ценных растений по люпину.

 

В лаборатории Д. Н. Прянишникова были разработаны способы разложения фосфорита с помощью торфа (компостирование), которые нашли широкое применение в колхозах и совхозах. Позднее с этой же целью стали компостировать фосфорит с навозом, чем достигается не только повышение доступности растениям фосфора фосфорита, но и уменьшение потерь азота из навоза.

 

Совместное внесение в почву фосфоритной муки с аммиачными солями, принадлежащими к физиологически кислым удобрениям, также усиливает разложение трехкальциевого фосфата и улучшает доступность его фосфора растениям. Некоторое действие оказывает и слабая физиологическая кислотность калийных солей. Что касается свойств самого фосфорита, то наибольшую роль играет тонина его размола: чем меньше диаметр частиц, тем быстрее и полнее происходит разложение фосфорита в почве, а следовательно, и усвоение растениями фосфора.

 

В исследованиях Д. Н. Прянишникова и его школы проблема фосфорита получила настолько полное и исчерпывающее научное освещение, что и до сих пор не появилось принципиально новых работ в этой области ни у нас, ни за рубежом.

 

Занявшись фосфоритом, Дмитрий Николаевич Прянишников впервые в нашей стране получил в своей лаборатории в 1908 г. суперфосфат и преципитат удовлетворительного качества из отечественного сырья и тем опроверг сложившиееся у технологов мнение о непригодности его для указанной цели. Постепенно русские заводы с импортных фосфоритов перешли на отечественные. Но Д. Н. Прянишников предложил и новый способ переработки фосфоритов, с использованием не серной, а азотной кислоты. При этом одновременно получаются два ценных удобрения: кальциевая селитра и преципитат. Эта интересная и новая идея была не сразу оценена и применена технологами, однако она пробила себе путь и получает реализацию в наши дни, когда на основе этого процесса налажен выпуск комбинированных удобрений, содержащих одновременно азот, фосфор и калий в доступной форме и правильном соотношении для растений и почв. Экономически комбинированные удобрения («нитрофоски») *) выгоднее, чем приготовляемые в хозяйстве смеси из простых удобрений.

 

Не имея возможности касаться здесь других агрохимических исследований Д. Н. Прянишникова, оставивших крупный след в науке (изучение поглотительной способности и кислотности почвы, отношение растений к кислотности и известкование кислых почв, калийные удобрения и методические работы), остановимся кратко на его агрономической деятельности. Выше уже было показано, что Д. Н. Прянишников был непревзойденным агрохимиком и выдающимся биохимиком и физиологом растений. Но жизнь его сложилась так, что на протяжении тридцати трех лет он должен был руководить кафедрой частного земледелия (растения полевой культуры), читать большой курс по этой обширной дисциплине и направлять научные исследования, а агрохимией заниматься лишь попутно. Надо отметить, однако, что созданная Д. Н. Прянишниковым Агрохимическая станция выпустила за время своего существования 18 томов научных работ, которые были широко известны под общим заглавием «Из результатов вегетационных опытов и лабораторных работ» (т. 17, «Агрохимия», 1940 г. и т. 18, «Питание растений и удобрение», 1954 г.).

 

Лишь на склоне лет Д. Н. Прянишников получил кафедру агрохимии. Но и в области растениеводства он не был компилятором. Он систематизировал колоссальную литературу и первым построил свой курс на физиологической основе, отойдя от описательного характера, который был присущ многим другим авторам, бравшимся за это дело. Не удивительно, что его капитальное руководство «Частное земледелие», выдержавшее с 1898 по 1938 г. 10 изданий, было переведено на ряд иностранных языков и пользовалось заслуженной известностью. Он хорошо знал особенности сельского хозяйства в различных почвенно-климатических районах страны, детально знакомился с ними на месте, для чего совершил более пятидесяти длительных поездок, побывав почти во всех уголках нашей родины. Д. Н. Прянишников хорошо владел и зарубежным опытом сельскохозяйственного производства в результате участия в конгрессах по прикладной химии, агрономии, почвоведению и пр., а также научных командировок (он 25 раз выезжал за границу, посетив по нескольку раз почти все основные страны Западной Европы). Как ученый и специалист Д. Н. Прянишников пользовался международным авторитетом и с достоинством представлял русскую и советскую агрономическую науку.

 

Более других культур он интересовался сахарной свеклой. Ей была посвящена его первая научная работа «Опыты по физиологии и культуре сахарной свеклы», выполненная в Боринской экономии (Липецкая область) еще в 1889 г. и продолженная в 1891 г. Одним из первых в стране он провел здесь физиологические и полевые опыты по изучению питания свеклы и действия удобрений, водного режима и орошения и других агротехнических вопросов. Правильное применение удобрений позволило вдвое повысить урожай корнеплодов и в 2,5 раза увеличить сбор сахара. Большой эффект получен был от навоза и отхода сахарных заводов — дефе- ката, богатого известью. Орошение удваивало урожай. Эти данные привлекли внимание специалистов, и Д. Н. Прянишников в течение четырех лет (1900—1903 гг.) руководит съездами по опытному делу в свеклосахарных хозяйствах.

 

В послереволюционный период (1922—1928 гг.) его лаборатория приняла деятельное участие в изучении почв, действия удобрений во всех районах свеклосеяния и питания свеклы. Работы проводились в совхозах и в лаборатории; они заложили научный фундамент для районирования удобрений в свекловичных севооборотах основной зоны свеклосеяния (Украина, черноземные области РСФСР).

 

В 1928 г. Д. Н. Прянишников возглавил отдел агрохимии в новом Институте сахарной промышленности (ЦИНС), укомплектованном кадрами, подготовленными в его лаборатории. Этот институт провел значительные изыскания по выращиванию свеклы в новых районах (на востоке страны), где в годы пятилеток возникла сахарная промышленность на местном свеклосеянии.

 

В 1941—1943 гг., находясь в Узбекистане, Д. Н. Прянишников принял активное участие в расширении посевов сахарной свеклы в этой республике, что диктовалось обстоятельствами военного времени. Им предложена была солнечная сушка свекловичной стружки, позволяющая лучше сохранять сырье и удлинять период работы сахарных заводов, обойтись меньшим их числом при возросшей площади посева свеклы. В те же годы он обосновал, с целью удешевления работ в свекловичном семеноводстве, безвысадочную культуру свекловичных семенников в районах с мягкой зимой, где маточные корни могли сохраниться в почве без кагатирования (т. е. без выкапывания и хранения в укрываемых землей кагатах). Этот прием нашел применение и в Киргизии, а в последние годы и на Кубани.

 

Дмитрий Николаевич Прянишников прожил долгую жизнь, исполненную творческого труда и увенчанную большими успехами. Но та половина его жизни, которая пришлась на дореволюционный период, не принесла ему полного удовлетворения. Он достиг очень многого в науке, однако ясно видел, что внедрить в практику удается весьма немногое. Минеральных удобрений страна почти не производила, а импортные стоили так дорого, что их применение оказывалось нерентабельным. В земледелии господствовала трехпольная система, без многолетних бобовых трав и зерновых бобовых, без технических культур, с мелкой вспашкой и низкими урожаями.

 

Уже в первые годы советской власти Д. Н. Прянишников развил энергичную деятельность по пропаганде агрономических знаний и организации государственных научных учреждений в области агрохимии. В тяжелые 1918—1920 гг., когда молодая республика, находясь в кольце вражеской блокады, яростно отбивала атаки интервентов и громила внутреннюю контрреволюцию, а центральная часть страны вокруг Москвы и других промышленных центров страдала от недостатка продовольствия, Д. Н. Прянишников в ряде докладов, статей и брошюр выступал за всемерное расширение площадей под картофелем, разработал способ получения полноценного хлеба из картофеля и бобовых культур (клеверного листа, гороховой муки), предложил мероприятия по распашке бросовых земель и применению местных удобрений (золы, фосфорита, люпина), с целью быстрого окультуривания этих почв («Люпин, фосфорит и зола как замена навоза на тощих землях», 1919 г.).

 

В 1919 г. он вместе с Я. В. Самойловым и Э. В. Брицке организовал в системе Высшего Совета народного хозяйства Научный институт по удобрениям (НИУ), который объединил работы по изысканию сырья, производству удобрений, испытанию их действия в масштабе всей страны. В новый институт Д. Н. Прянишников передал часть кадров из своей лаборатории и сам возглавил агрономический отдел. На протяжении ряда лет под его руководством при участии А. Н. Лебедянцева более чем в трехстах пунктах страны было поставлено свыше 3800 полевых опытов по изучению действия удобрений.

 

Итоги этих опытов, включавшие уже несравненно больше новых видов удобрений, чем в первых экспериментах Д. И. Менделеева (1867— 1869 гг.), и охватившие все разнообразие почвенных и климатических условий страны (а не четыре губернии, как у Менделеева), дали материалы для государственного планирования производства минеральных удобрений. В те же годы по мысли Д. Н. Прянишникова были основаны опытные поля специально для изучения действия различных удобрений при систематическом и длительном применении их в севооборотах с различными культурами. Этой стороне дела прежде не придавалось значения. Между тем последующее показало, что ее опасно недооценивать, ибо удобрения влияют не только на растения, но и на почву, и неправильное использование средств химии может выявиться не сразу, а лишь с течением времени. Созданная по предложению Д. Н. Прянишникова и носящая теперь его имя Долгопрудная агрохимическая станция Научного института по удобрениям получила всесоюзную известность; с 1923 г. она ведет опыты, воплотившие его идеи. Здесь убедительно доказано, например, что однажды внесенные в надлежащих дозах известь или фосфоритная мука не исчерпывают своего положительного действия на почву и растения даже за четверть века. Длительное же внесение аммиачных удобрений, без известкования кислой почвы или хотя бы нейтрализации потенциальной кислотности удобрения соответствующим количеством извести, может привести к снижению урожаев.

 

В 1931 г. организован был в системе Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина (ВАСХНИЛ) Институт удобрений и агропочвоведения (ВИУА). Д. Н. Прянишников снова передал в это учреждение кадры, подготовленные в его лаборатории на кафедре агрохимии Тимирязевской сельскохозяйственной академии, и принял на себя руководство лабораторией минеральных удобрений в новом институте. Эту работу он вел до конца жизни.

 

Из научной школы Д. Н. Прянишникова вышли десятки профессоров, сотни научных работников, которые продолжают его дело. Его учениками являются и все агрономы, изучающие агрономическую химию по его книге «Агрохимия». С 1900 по 1940 г. она издавалась восемь раз и неоднократно переводилась на другие языки. Восьмое издание удостоено государственной премии первой степени. Посмертно она была издана еще три раза. В ней обобщен личный опыт автора и достижения агрономической химии всех стран, где удобрениям принадлежит существенная роль в повышении урожайности. Она еще долгие годы будет настольной книгой агрономов и агрохимиков.

 

Необходимо заметить, что, изучая опыт агрохимии Запада, Д. Н. Прянишников воспринимал его критически и активно боролся с реакционными течениями в зарубежной науке. Так, еще в начале 1925 г. он выступил против мальтузианской проповеди, будто средства питания производятся с увеличением в арифметической прогрессии, а население растет в прогрессии геометрической. Из этой ложной посылки реакционеры Запада, как известно, делают и сейчас вывод о необходимости истребления значительной части «лишнего» населения во время войн и эпидемий. Опираясь на экспериментальные данные отечественной агрономической науки, Д. Н. Прянишников доказал, что, используя удобрения и улучшая обработку почвы, расширяя посевные площади и вводя правильные севообороты, наша страна «может не думать о недостатке средств продовольствия, если она даже будет удваивать население через каждые 50 лет» («Мальтус и Россия», 1925 г.). В настоящее время советское государство предприняло громадные работы по освоению целинных и залежных земель на востоке страны (особенно в Казахстане) с их высоким природным плодородием. Вскрыт еще один резерв расширения производства хлеба, которого не имел в виду Д. Н. Прянишников (он настойчиво рекомендовал расширять посевы в Сибири); тем убедительнее становится его разоблачение неомальтузианцев.

 

С реакционной идеологией мракобесов связан и так называемый «закон убывающего плодородия почвы», который в свое время был разоблачен и опровергнут В. И. Лениным. Однако и теперь многие почвоведы, агрохимики и агрономы капиталистических государств исповедуют этот «закон». Д. Н. Прянишников счел необходимым вновь указать в своей «Агрохимии» (1940 г.), опять-таки на основе фактических материалов, взятых даже из земледелия этих государств, что «можно скорее говорить о законе возрастающего плодородия и не в идее только, а на основании прямых статистических данных».

 

С 1921 г. Д. Н. Прянишников принимал деятельное участие в работах Госплана СССР, обосновывая планирование применения удобрений, размещение туковой промышленности и рост урожайности. Уже в 1925 г. он опубликовал свою известную карту с рекомендациями по применению системы удобрения для европейской части страны, в которой увязывал это дело с наличными ресурсами удобрения, свойствами почв и особенностями культур, а также с задачами повышения урожаев и их качества («К вопросу о химификации нашего земледелия», 1925 г.). В последующие годы он уточнял эти рекомендации для отдельных зон и всего Советского Союза в целом, с учетом так называемого круговорота веществ в земледелии (прихода их в почву и расхода из нее), опираясь на опытные работы по мобилизации питательных веществ из атмосферы (азот) и почвы.

 

Дмитрий Николаевич Прянишников был непримирим по отношению к догматизму и шаблону в науке и жизни. Это проявилось в его многочисленных публичных выступлениях и статьях при введении шаблонной травопольной системы земледелия в большинстве районов страны, против которой Д. Н. Прянишников не без основания возражал еще в 1937 г. Он предупреждал тогда, что «не может существовать одной системы, одинаково пригодной повсюду». Он правильно ставил вопрос о географическом размещении разных систем и связанных с ними севооборотов, в соответствии с общегосударственными интересами и учетом местных естественноистори- ческих и хозяйственных условий («Травополье и агрохимия», 1937 г.).

 

«Кроме неправильной принципиальной установки, крайние защитники всеобщего значения травополья,— указывал Д. Н. Прянишников в этой же статье,— допускают крупную фактическую ошибку, утверждая, что в Западной Европе господствует травополье, тогда как там господствует Ллодосмен с преобладанием одногоднего пользования клевером.

 

Достаточно взять процентные отношения площадей под травами к общей посевной площади, чтобы видеть, что не травополье, а плодосмен преобладает на Западе... Травополье же на Западе встречается лишь как исключение, например, в специфических условиях чисто животноводческих хозяйств в Швейцарии, где травы занимают 67% от посевной площади и где дело действительно доходит до злакового травополья.

 

...Однако существенным следствием господства травопольной системы в Швейцарии является то обстоятельство, что ей своего хлеба хватает лишь на четыре месяца (а в Англии — и еще на меньший срок, и тоже в связи с тем, что в западной части Англии ведется животноводческое хозяйство на базе широко развитой культуры злаковых трав).

 

Итак,— заключал Д. Н. Прянишников,— часто фигурирующая ссылка на пример Запада, где будто бы господствует травополье, отпадает,— урожаи подняты там до высоты в 28 ц/га (в среднем для целых стран) без участия травополия».

 

В. Р. Вильяме настаивал на обязательном высеве бобовых трав только в смеси их со злаковыми и на определенном соотношении между этими двумя видами растений: на одно бобовое — один злак, ибо только при таком условии они якобы способны образовать прочную структуру почвы. Д. Н. Прянишников, отнюдь не отрицая (как иногда пишут) значения структуры почвы в земледелии, считал, что «если между влиянием на почву корневой системы однолетних и многолетних злаков и имеются различия, то эти различия, очевидно, не важны в пределах поднятия урожаев до 35 ц/га..., так как в длительном опыте Ротамстэдской станции... этот уровень достигается без многолетних злаков (озимая пшеница — монокультура по навозу или полному минеральному удобрению)... Этим самым лишается силы и вторая группа аргументов за травополье — это утверждение, будто без культуры многолетних злаков нельзя придать почве той структуры, которая необходима для получения высоких урожаев,— однако Западная Европа достигла таких урожаев без помощи многолетних злаков. Наибольший успех имели севообороты норфолькского типа, в которых высевается чистый клевер, без примеси тимофеевки или других злаков (классическая последовательность: корнеплоды, яровое, клевер, озимое). И у нас данные Сумской и Носовской станций показали, что чистый клевер однолетнего пользования является лучшим для озими и свеклы, чем клевер с примесью тимофеевки».

 

Подобные же доказательства Д. Н. Прянишников приводил для нечерноземных почв: «...наиболее обстоятельно этот вопрос изучен Горьков- ской областной станцией, которая в течение многих лет наблюдала большие урожаи зерновых после клевера, чем после клевера с тимофеевкой». Разница в урожаях по названным предшественникам сглаживалась лишь при внесении под культуры, следующие по пласту (пшеницу, просо), азотного удобрения. Отсюда ясно, что «пласт травосмеси обеспечивает растения азотистой пищей хуже, чем пласт чистого посева бобовой травы» («Пути повышения урожайности и продуктивности сельского хозяйства...», Пермь, 1946 г.).

 

«Кроме того, анализ показал,— продолжает Д. Н. Прянишников,— что процент азота в пшенице по клеверу значительно выше, чем в пшенице по клеверу с тимофеевкой. Аналогичные данные в Горьковской области были получены ранее Симбилейской опытной станцией (1930—1932 гг.), которая, кроме того, показала, что преимущества чистого клеверного пласта сохраняются и для культур, идущих по обороту пласта». Но Горь- ковская область отнюдь не представляет исключения. «В опытах Бары- бинской опытной станции Всесоюзного института удобрений и агропочво- ведения (Московская область) также наблюдался более высокий урожай озимой ржи и яровой пшеницы после чистого клевера (на 2,5—3,5 центнера на гектар), против урожая после клевера с тимофеевкой, хотя тимофеевки в смеси было лишь 25%».

 

Подобного рода факты были констатированы также Вологодским сельскохозяйственным институтом и некоторыми другими опытными учреждениями. Для черноземов превосходство чистых посевов бобовых трав тоже доказано не только в свекловичной зоне Украины. «На Шад- ринском опытном поле (Курганская область) в опытах 1944—1945 гг. чистые посевы бобовых трав... оказались лучшими предшественниками для яровой пшеницы, чем бобовозлаковые травосмеси».

 

К такому же выводу приводят опыты и в степной части Сибири. «В течение пяти лет Сибирский научно-исследовательский институт зернового хозяйства наблюдал, что пласт из-под бобовых трав всегда обеспечивал более высокие урожаи яровой пшеницы, чем пласты травосмесей. Так, например, в среднем за 2 года урожай яровой пшеницы по пласту люцерны был на 4,7 центнера на гектар выше, чем по пласту травосмеси; по обороту пласта люцерны урожай также был выше на 1,5 центнера на гектар».

 

После повсеместного введения травопольных севооборотов подобные опыты были прекращены, как противоречащие идеям их сторонников. Теперь, когда догматы травополья признаны несостоятельными, уместно вспомнить общий вывод Д. Н. Прянишникова, сделанный им на основании всех приведенных фактов. «Таким образом,— писал он в названной брошюре,— и на бедных подзолистых почвах, и на более богатых азотом черноземах,— везде выявляется преимущество чистых посевов бобовых трав. Если же учесть большее содержание азота в клеверном и люцерновом сене и, следовательно, большее их кормовое значение, чем смешанного сена, а также иметь в виду переход значительной части азота надземного урожая клевера и люцерны в виде навоза на поля, то роль чистых посевов бобовых трав в обогащении почвы азотом представится во всей ее народнохозяйственной значимости».

 

Но, будучи последовательным сторонником распространения культуры бобовых растений, в частности бобовых трав, как лучшего способа мобилизации азота атмосферы, Д. Н. Прянишников не считал возможным рекомендовать этот прием повсеместно и отмечал, в частности, что «на юго-востоке придется пока думать только о введении однолетних бобовых зернового типа, а не клевера и люцерны» («Севооборот и его значение в повышении урожайности», 1945 г.). Жизнь подтвердила и этот прогноз.

 

Вместе с тем Д. Н. Прянишников справедливо полагал, что мало только ввести бобовые культуры, в том числе и травы, в севооборот. Надо еще позаботиться о достижении их высоких урожаев, так как в противном случае они не оправдают возлагаемых надежд. Среди факторов урожайности, естественно, на первое место выдвигается удобрение (при достаточной увлажненности района).

 

«Особенно важно удобрение клевера (или культуры, под которую подсевается клевер), так как при низких урожаях клевер не будет иметь того агротехнического и кормового значения, ради которого он вводится в севооборот».

 

В своей работе «Севооборот и его значение в деле поднятия наших урожаев» (1945 г.) он применительно к различным природным и экономическим условиям Советского Союза обосновал типы севооборотов: плодосменные (различных типов) и без многолетних бобовых трав. Он подсчитал их возможную продуктивность и рекомендовал введение зерновых бобовых, «которые являются хорошими предшественниками хлебов, в особенности, если зерновое бобовое может культивироваться как пропашное, таковы конские (они называются также кормовыми.— Авт.) бобы, дающие зерно, вдвое более богатое белками, чем овес. То же относится и к другим бобовым: они имеют по содержанию белков гораздо большее пищевое и кормовое значение, чем хлеба, притом не только не требуют азотистых удобрений, но еще сами обогащают почву азотом (хотя и в значительно меньшей степени, чем клевер и люцерна)».

 

Но конские бобы, при возделывании на зерно,— не универсальное растение. Д. Н. Прянишников писал, что они «уместны лишь в северной половине черноземной полосы, при движении к югу выступает фасоль, на юго-востоке более предпочтительны горох и чечевица (которая часто может помещаться в занятом пару), а в Заволжье и Казахстане заслуживает внимания нут (бараний горошек), как самое засухоустойчивое из зерновых бобовых (для кормовых целей годится чина)» («Частное земледелие», М., 1929 г.).

 

Наряду с бобовыми культурами Дмитрий Николаевич Прянишников отстаивал пропашные (картофель, свеклу и др.). Это ему принадлежит мысль: «Возделывать картофель и сахарную свеклу на полях — это то же, что получить три колоса там, где раньше рос один». Еще в 1920 г. в севообороте звену пар — озимая рожь он противопоставлял звено картофель — горох. При этом, если продуктивность первого звена принять за 100, то для второго звена она составит по общему урожаю сухих веществ 370 и по сбору азотистых веществ 430. Еще выше продуктивность звена, включающего сахарную свеклу и бобовые.

 

Итак, его работы, написанные 25 и более лет назад, неотразимо убеждают в несостоятельности, надуманности травопольной системы земледелия. Вместе с тем Д. Н. Прянишников не смешивал понятий травопольная система и культура многолетних бобовых трав.

 

Справедливость требует заметить, что до 1948 г. реализация травопольной системы в массовом масштабе не производилась. В решениях руководящих органов термин «травопольные севообороты» не фигурировал. Речь шла о правильных севооборотах. Однако в 1948 г., когда Д. Н. Прянишникова уже не было в живых, последователи В. Р. Вильямса добились того, что травопольная система была провозглашена единственно правильной. Первое же столкновение с жизнью вскрыло ее несостоятельность. Последующие годы показали, что улучшить севообороты можно, только уйдя от шаблона и вернувшись к плодосмену, на чем и настаивал Д. Н. Прянишников. Теперь разрабатывается более интенсивная пропашная система. Это позволит в соответствии с местными условиями лучше разместить культуры различных биологических свойств, соблюдать их правильное чередование и вводить пропашные, бобовые и зерновые растения в необходимом соотношении.

 

Надежды на успех травопольной системы земледелия ослабили внимание к развитию туковой промышленности и снабжению сельского хозяйства достаточным количеством нужных минеральных удобрений. Материалы XXII съезда КПСС дают уверенность, что этот недостаток будет быстро преодолен. Уже в 1965 г. страна будет иметь 31 млн. т этих удобрений (вместо 15,3 в 1961 г.). В 1980 г. производство их поднимется до 125—135 млн. т, что превысит современный мировой уровень (120,8 млн. т в 1960 г.). Так реализуется дело, которому Д. Н. Прянишников посвятил свою яркую жизнь. В смелой борьбе с травопольем он во всем блеске проявил свою эрудицию самого крупного агронома первой половины XX в.

 

Большое значение придавал Д. Н. Прянишников кукурузе при возделывании ее на зерно. Он писал в «Частном земледелии» (1929 г.), обобщая опыт южных районов нашей страны, что «кукуруза дает вдвое больше зерна, чем яровая пшеница и овес, при гораздо меньшем расходе семян (в 2—3 раза), да еще урожай следующего за кукурузой ярового повышается (приблизительно на 25%)».

 

Отмечая, что около 4/б наших посевных площадей падает на «зону, посещаемую засухами (чернозем и каштановые земли), и меньше 7Б (18%) приходится на полосу достаточного увлажнения», он выступал с планами значительного расширения земледелия на севере. Он всегда горячо поддерживал лозунг нашей партии о превращении «потребляющей» полосы подзолистых почв в «производящую», т. е. обеспечивающую свои потребности в сельскохозяйственных продуктах. Эта задача вполне актуальна и теперь.

 

Д. Н. Прянишников писал, что нам «было бы не так уж трудно удвоить посевную площадь, оставаясь в пределе суглинистых и супесчаных почв, не очень бедных по природе, и улучшая их с помощью культуры клевера и удобрения фосфоритной мукой». Большим резервом для расширения посевных площадей он считал, как уже отмечалось, свою родину — Сибирь.

 

Расширение земледелия в полосе нечерноземных почв — это в первую очередь защита от засухи в степных районах страны и основа развития животноводства. Не без основания писал он, что урожаи «на северных подзолах гораздо лучше поддаются планированию и установке на ту или иную высоту с помощью соответствующего дозирования удобрений, а на юго-востоке удобрения не оказывают того эффекта, как на севере.

 

Конечно, на юго-востоке орошение может сделать урожаи высокими и устойчивыми, но при всем громадном местном значении орошения оно не может достигать тех размеров, в каких необходимо предпринимать государственные мероприятия для придания устойчивости урожаям. Так, орошение даже на 4 млн. гектаров не может быть противопоставлено крайней засухе, охватывающей 40 млн. гектаров, но наряду с расширением орошения вполне возможно создать в полосе достаточного увлажнения посевную площадь в 30—40 млн. гектаров для компенсации влияния засухи указанных размеров» («Расширение посевной площади в нечерноземной полосе...», 1939 г.).

 

Наряду с огромной и разносторонней научной работой Д. Н. Прянишников с 1892 г. и до последних дней своей жизни был занят педагогической деятельностью. Он отдал много сил организации учебного процесса и написал превосходные учебники по двум дисциплинам — растениеводству и агрономической химии, а также пособие «Химия растения» (белки, углеводы). В Московском университете он читал курсы «Агрономическая химия» (в продолжение тридцати пяти лет) и «Химия растения».

 

До Великой Октябрьской социалистической революции женщины не имели в России доступа в высшую сельскохозяйственную школу. Приходилось создавать особые высшие женские сельскохозяйственные курсы. В 1908 г. такие курсы (Голицынские) возникли в Москве. Во главе их стал Д. Н. Прянишников, в течение девяти лет бывший их выборным директором. Одновременно он читал там курс физиологии растений. После революции Голицынские курсы влились в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию.

 

В Тимирязевской академии Д. Н. Прянишников руководил кафедрой с 1895 по 1948 г. Здесь он неоднократно избирался на должность декана сельскохозяйственного отделения, помощника директора по учебной части и директора, 18 лет он был редактором «Известий Академии». Главной задачей учебного процесса Д. Н. Прянишников всегда ставил развитие у студентов навыков самостоятельной работы. Именно эти качества стремилась прививать своим питомцам советская высшая сельскохозяйственная школа. При царизме Д. Н. Прянишников боролся за открытие доступа в высшую школу для детей народа. Это смело прозвучало, в частности, в его выступлении на Всероссийском агрономическом съезде в 1914 г., которое было в том же году опубликовано.

 

Д. Н. Прянишников всегда жил интересами родной страны. Его постоянное стремление служить своему народу проявлялось, быть может, сильнее всего в умении связать теоретические исследования с запросами практики. Эта же черта нашла яркое выражение и в стиле подавляющего большинства его работ (не говоря уже о научно-популярных): они легко написаны и пробуждают живой интерес — этот верный залог стремления у читателя к действию.

 

Он мыслил конкретными образами, избегал отвлеченных и длинных рассуждений, говорил просто и презирал многословие и вычурность в изложении. Человек необычайно разностороннего развития и широкого кругозора, снискавший своими научными трудами высокий авторитет и у себя на родине, и далеко за ее пределами, Д. Н. Прянишников был в то же время настоящим тружеником науки и подлинным учителем для ее представителей всех рангов. Поражало его умение быстро ориентироваться в сложных явлениях и во всяком деле находить основное, главное.

 

Наука ничего не принимает на веру,— писал он. Это было девизом его работы. Сам он мог черпать знания только из первоисточников и был подлинно неутомим в их поисках. Выше отмечалось, что он изучал условия сельскохозяйственного производства во всех уголках страны. Необходимо добавить, что он лично побывал почти на всех заводах СССР (и на многих за границей), выпускающих минеральные удобрения, и был знаком со всеми крупными месторождениями сырья для этого производства. Уже в 70-летнем возрасте он поднимался в горный Таджикистан и опускался в шахту Соликамского калийного рудника.

 

Он был со всеми приветлив и располагал к откровенной беседе и начинающего студента, и умудренного житейским опытом профессора. Он не навязывал собеседнику или аудитории своих взглядов, но легко обнаруживал слабые места в доказательствах противника. Вывод всегда как бы сам вытекал из обширного и хорошо аргументированного материала лектора или докладчика.

 

Большая эрудиция сочеталась у Д. Н. Прянишникова с высокой принципиальностью, смелостью в постановке новых проблем и сознанием ответственности за порученную работу. Советское правительство неоднократно отмечало его заслуги. В 1926 г. ему присуждена была премия имени В. И. Ленина, в 1945 г. присвоено звание Героя Социалистического Труда. Он был награжден шестью орденами СССР и многими медалями. Д. Н. Прянишников состоял действительным членом Академии наук СССР и ВАСХНИЛ, а также Академии естествоиспытателей в Галле, Шведской академии сельскохозяйственных наук, Чехословацкой земледельческой академии, членом-корреспондентом Французской академии наук и многих иностранных научных обществ. Он избран был почетным членом Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний.

 

Скончался Дмитрий Николаевич Прянишников на 83-м году (после осложнения в результате перенесенного воспаления легких) в Москве 30 апреля 1948 г. и похоронен на Ваганьковском кладбище.

 

Научное наследство его огромно. С 1889 по 1948 г. им опубликовано было свыше пятисот пятидесяти работ и статей. Трижды издавались его избранные сочинения. Сейчас выходит из печати 4-е издание.

 

Главнейшие труды Д. Н. Прянишникова: Статьи и научные работы, т. 1. Статьи по. вопросам сельскохозяйственного образования. Научно-популярные статьи по вопросам удобрения и других мер поднятия производительности земледелия; т. 2. Работы по вопросам превращения азотистых веществ в растениях. Работы по вопросам фосфатного питания растений. Работы на различные темы, М., 1927—1928; Агрохимия в СССР (совместно с М. К. Домонтовичем). Частное земледелие, 8-е изд., М., 1931 (1—7-е изд., 1898—1929). Растения полевой культуры, 9-е изд., М., 1931; 10-е изд. (совместно с И. В. Якушкиным), М., 1938; Агрохимия, 3-е изд., М., 1940 (с 1900 по 1922 г. пять раз издана была под названием «Учение об удобрении»); Азот в жизни растений и в земледелии СССР, М., 1945; Избранные сочинения, т. 1. Азот в жизни растений; т. 2. Работы по вопросам фосфорного и калийного питания. Химия почвы. Известкование; т. 3. Агрохимия; т. 4, Химизация земледелия. История агрономии. Вопросы сельскохозяйственного образования, М., 1951—1954; Избранные сочинения, т. 1, Агрохимия; т. 2, Азот в жизни растений и в земледелии; т. 3, Химизация сельского хозяйства, М., 1952—1953. Мои воспоминания, М., 1961; Об удобрении полей и севооборотах, М., 1962; Избранные сочинения, т. I, Агрохимия, М., 1963.

 

О Д. Н. Прянишникове: К 25-летию научно-педагогической деятельности проф. Д. Н. Прянишникова, «Вестник сельского хозяйства», №6, 1914; Левицкий Ал., Дмитрий Николаевич Прянишников, в т. 1 сборника «Статьи и научные работы», М., 1927; Вавилов Н. И., Академик Д. Н. Прянишников, «Доклады ВАСХНИЛ», № 23—24, 1938; Голубев Б. А., К 75-летию со дня рождения акад. Д. Н. Прянишникова, «Химизация социалистич. земледелия», № 11—12, 1940; Бобко Е. В., Д. Н. Прянишников как исследователь, «Почвоведение». № 10, 1948; Академик Д. Н. Прянишников, Сборник к 80-летию со дня рождения под ред. акад. В. С. Н е м- чинова, М., 1948; Максимов Н. А., Жизненный путь и научная деятельность акад. Д. Н. Прянишникова, в т. 1 «Избранных сочинений» Д. Н. Прянишникова, М., 1951; Петербургский А. В., Значение работ Д. Н. Прянишникова в развитии агрохимии, в кн.: Д. Н. Прянишников «Мои воспоминания», М., 1961; Петербургский А. В., Д. Н. Прянишников и его школа, М., 1962; История естествознания в России, т. Ill, М., 1962.

 

 

 

К содержанию книги: ЛЮДИ РУССКОЙ НАУКИ: биологи, зоологи, медики, ботаники, биохимики

 

 

Последние добавления:

 

ИСТОРИЯ НАУКИ

 

БОЛЕЗНИ ЖЕЛУДОЧНО-КИШЕЧНОГО ТРАКТА

 

БОЛЕЗНИ СИСТЕМЫ КРОВООБРАЩЕНИЯ И ДЫХАНИЯ

 

Внешняя политика Ивана 4 Грозного   Гоголь - Мёртвые души   Книги по русской истории   Император Пётр Первый