Н. М. Пржевальский, умирая,  просил,  чтобы его похоронили на  берегу

озера  Иссык-Куль.  Умирающему  бог  дал  силы совершить еще один подвиг —

подавить в себе чувство  тоски  по  родной  земле  и  отдать  свою  могилу

пустыне. Такие люди, как покойный, во все века и во всех обществах, помимо

ученых  и  государственных  заслуг,  имели  еще  громадное  воспитательное

значение.   Один  Пржевальский  или  один  Стэнли  стоят  десятка  учебных

заведений и сотни хороших  книг.  Их  идейность,  благородное  честолюбие,

имеющее  в  основе честь родины и науки,  их упорное,  никакими лишениями,

опасностями и искушениями личного счастья  непобедимое  стремление  к  раз

намеченной  цели,  богатство  их знаний и трудолюбие,  привычка к зною,  к

голоду,  к тоске по родине,  к изнурительным лихорадкам,  их  фанатическая

вера  в  христианскую  цивилизацию  и  в  науку  делают их в глазах народа

подвижниками,  олицетворяющими высшую нравственную силу.  А где эта  сила,

перестав  быть  отвлеченным  понятием,  олицетворяется  одним или десятком

живых людей,  там и могучая школа. Недаром Пржевальского, Миклуху-Маклая и

Ливингстона  знает  каждый школьник и недаром по тем путям,  где проходили

они,  народы   составляют   о   них   легенды.   Изнеженный   десятилетний

мальчик-гимназист  мечтает бежать в Америку или Африку совершать подвиги —

это шалость,  но не простая;  безграмотный абхазец говорит вздорные сказки

об Андрее Первозванном,  но это не простой вздор.  Это слабые симптомы той

доброкачественной заразы,  какая неминуемо распространяется  по  земле  от

подвига.

     В наше больное время,  когда  европейскими  обществами  обуяли  лень,

скука жизни и неверие, когда всюду в странной  взаимной  комбинации  царят

нелюбовь к жизни и страх смерти, когда даже лучшие люди сидят сложа  руки,

оправдывая свою лень и свой разврат отсутствием определенной цели в жизни,

подвижники нужны, как солнце. Составляя самый поэтический и жизнерадостный

элемент общества, они возбуждают, утешают и облагораживают. Их  личности —

это живые документы, указывающие обществу, что кроме людей, ведущих  споры

об оптимизме и пессимизме, пишущих от  скуки  неважные  повести,  ненужные

проекты и дешевые диссертации, развратничающих во имя  отрицания  жизни  и

лгущих ради  куска  хлеба,  что  кроме  скептиков,  мистиков,  психопатов,

иезуитов, философов,  либералов  и  консерваторов,  есть  еще  люди  иного

порядка, люди подвига, веры и  ясно  сознанной  цели.  Если  положительные

типы, создаваемые литературою, составляют ценный воспитательный  материал,

то те же самые типы, даваемые самою жизнью, стоят вне всякой цены. В  этом

отношении такие люди, как Пржевальский, дороги особенно тем, что смысл  их

жизни, подвиги, цели и нравственная  физиономия  доступны  пониманию  даже

ребенка. Всегда так было, что чем ближе человек стоит  к  истине,  тем  он

проще и понятнее. Понятно, чего ради Пржевальский лучшие годы своей  жизни

провел в Центральной Азии, понятен смысл тех опасностей и  лишений,  каким

он подвергал себя, понятны весь ужас его смерти  вдали  от  родины  и  его

предсмертное желание — продолжать свое дело после смерти,  оживлять  своею

могилою пустыню... Читая его биографию, никто не спросит:  зачем?  почему?

какой тут смысл? Но всякий скажет: он прав.