Весною этого года московская  дума,  состоящая  на  три  четверти  из

купцов, под давлением  администрации,  городского  головы,  духовенства  и

печати,  вынуждена  была  издать  правила  об  ограничении   торговли   по

воскресным и праздничным дням. Купцы стали торговать по праздникам не 10 —

12 часов в день, а только  три.  На  днях  эта  же  самая  дума,  очевидно

пользуясь  временным  отсутствием  лиц,  принимавших   близко   к   сердцу

приказчичий  вопрос,  почти  единогласно  постановила:  «Обязательные  для

городских  жителей  постановления,  действующие  под  наименованием:   «об

ограничении торговли в воскресные и праздничные дни» — отменить».

     И отменили. Бакалейная, галантерейная и живорыбная публика, слушавшая

прения, кричала «браво!» так громко и единодушно, что ее два раза выводила

полиция. Уж воистину браво! Только  бравые  и  очень  храбрые  люди  могут

говорить публично и не краснея такой вздор, какой  выпаливали  гг.  купцы,

желающие во что бы то ни стало торговать по воскресеньям. Один сказал, что

«в церковь ходят не приказчики, а интеллигентные люди», другой,  торгующий

на два гроша в день, жаловался на какие-то многомиллионные убытки, третий,

купец Ланин, уравновешивающий в себе  одном  «хозяина  и  приказчика»  (он

числится членом общества приказчиков),  тоном  человека  беспристрастного,

для которого одинаково дороги интересы обеих сторон, сказал,  что  правила

не нужны, что можно и торговать и в то же время давать приказчикам  отдых,

т. е. и капитал нажить и невинность соблюсти. Он был за границей и  видел,

как там по праздникам вместо приказчиков торгуют  жены  и  дочери  хозяев.

Этот обычай можно привить и в России, лишь бы только правила были поскорее

отменены и хозяева «пожелали бы торговать сами или  поставить  своих  жен,

сыновей и дочерей за прилавок». Этот Ланин, очевидно,  изучал  заграничную

торговлю  в  Москве  в  лимонадных  будках  и  в  дешевых  колбасных,  где

действительно торгуют жены и дочери хозяев. Чем ссылаться  на  заграничные

порядки, проще было бы этому г. Ланину заглянуть к себе в завод ланинского

шампанского.  Хватит ли у него  дочерей  и  сыновей,  чтобы  заменить  ими

десятки  приказчиков,  работающих у него в складе и на заводе?  Кого бы он

сажал по праздникам за прилавок, если бы был холост или бездетен? И почему

это,  спрашивается,  семейство  его должно сидеть за прилавком в то время,

когда он сам и его приказчики будут гулять? Что за вздор...

     Человек говорит глупости, когда бывает неправ и неумен. Каждый день и

каждый час говорится много глупостей и в Москве, и в Нижнем, и  в  Казани;

на всякое  чиханье  не  наздравствуешься,  трудно  отвечать  и  на  всякую

глупость. Но вздор московских  Ланиных  имеет  слишком  острый  и  слишком

специфический запах, чтобы можно было оставить их без внимания. Слишком уж

чувствуется та лисица, которая прячется под маскою  московского  глупца  и

юродивого, когда он разглагольствует на ярмарках или в заседаниях думы. Не

лицемерие ли, защищая  торговлю  по  праздникам,  говорить  о  церкви?  Не

лицемерие ли, защищая свой хозяйский карман, называть себя  приказчиком  и

говорить  как  бы  от  имени  приказчиков?  Не   лицемерие   ли —   пугать

многомиллионными убытками или антагонизмом приказчиков и хозяев? Не похожи

ли эти многомиллионные  убытки  и  приказчичья  революция  на  то  «мирное

завоевание    англичанами    Сибири»,    каким    недавно    нижегородские

политико-экономы  пугали  воображение  министра  финансов?  Лондон   ведет

торговлю по меньшей мере вдесятеро, а может быть, в  двадцать  и  тридцать

раз превышающую общий итог  торговых  оборотов  Москвы,  а  между  тем  по

воскресеньям Лондон не торгует; отдыхают и хозяева, и приказчики. И к чему

говорить о семействе?  Ведь этог г. Ланин отлично знает,  что после отмены

правил не сядут за прилавок ни его жена,  ни дочери, а будут торговать всё

те же приказчики. И странное дело! Все эти защитники праздничной торговли,

желая побить приказчиков их же орудием, стараются придать своим претензиям

тоже  религиозную  подкладку:  они  говорят,  что  в  праздники   гуляющий

приказчик  будет шататься по трактирам и проч.  и этим оскорблять святость

праздника.  Какие,  подумаешь,  святые! Но отчего же они не начинают своих

проповедей с четвертой заповеди? Тогда бы приказчичий вопрос с религиозной

точки зрения был совершенно ясен и не понадобилось бы публично  оскорблять

тысячи  старых  и  молодых  тружеников  обвинениями в развратной жизни,  в

нерелигиозности и  проч.  Если  уж  святошам  так  хочется  связать  тесно

приказчичий  вопрос  с  этими обвинениями,  то надо бы делать это поумнее,

потактичнее и кстати бы уж не забывать, что тысячи развратных канареек или

кроликов гораздо лучше, чем один благочестивый волк.