(ШУТЛИВЫЙ ТРАКТАТ НА ПЛАЧЕВНУЮ ТЕМУ)

     В реестре движимого и недвижимого имущества, завещаемого миру Каином,

имеется, между прочим, и «аптекарская такса». О ней много говорили древние

и современники, но, благодаря, вероятно, недостатку в  людях  красноречия,

голоса их могли быть  слышимы  только  в  пустыне.  Подлежит  она  ведению

фармации, фармакогнозии, фармакопеи и фармакологии. В последней науке  она

ставится наряду с сильнодействующими веществами. Как сильно действует  она

на человеческий организм, видно из того, что однократное  употребление  ее

сильно раздражает нервы, частое же употребление ведет к карманной  чахотке

(pneumonia carmanica).

     Аптекарская такса обязательна  для  всех  существующих  во  вселенной

аптек, кроме иностранных. Цен, узаконенных ею,  не  в  состоянии  изменить

никакая сила, хоть  бы  даже  титаническая.  Измена  ей  карается  так  же

жестоко, как измена отечеству и законной жене; если же  случается,  что  в

одной аптеке за унц касторового масла берут вдвое больше, чем в другой, то

это объясняется отнюдь  не  злою  волей,  а  несходством  характеров  (?).

Торговаться  в  аптеке  и  контролировать   аптекарский   счет   считается

мовежанром*. Всякий пытающийся торговаться  вызывает  на  лицах  аптекарей

презрительную  улыбку  и  выражение  крайнего   удивления.   Апелляция   к

снисхождению и к простому лавочному приличию третируется как  моветонство.

Если лекарство стоит 2 рубля 2 копейки, а  у  вас  в  кармане  только  два

рубля, то вам говорят:

     _______________

     * дурным тоном (франц. mauvais genre).

     — Сходите домой  и  принесите  еще  две  копейки,  тогда  получите  и

лекарство...

     — Но я живу отсюда за пять верст!  Позвольте  мне  принести  эти  две

копейки завтра!

     — Мы в кредит не отпускаем!..

     — Но, поймите, у меня умирает жена! Поймите!

     — Вы нам мешаете...

     Аптекарская такса имеет особенность: она, признавая правила, не знает

исключений. «Брать за все  без  исключения» —  ее  пароль.  Она  берет  за

приготовление лекарства, за лекарство, за смешение его,  за  взбалтывание,

насыщение, разделение на  доли,  за  обертку,  сигнатуру,  ярлык,  печать,

посуду, коробку, бумагу, связующую нитку и прочая.

     a) За лекарства  назначает  она  цены  изумительные.  Чтобы  напиться

допьяна красным вином (vinum gallicum rubrum), продающимся в аптеке,  мало

штиглицовского    состояния.    Мускус,    которым    привыкли    душиться

содержательницы меблированных комнат и прачечных, стоит  37  1/2  коп.  за

гран, или около 25 руб. за золотник! Бледнейте, Брокары  и  Сиу!  Селедка,

посоленная в аптекарской соли, стоит десять рублей, а цена стерляжьей ухи,

посыпанной аптечным кайенским перцем, удваивается.

     b) За приготовление лекарства до полуфунта берется 12 коп., а за фунт

24 коп. Приготовление это  заключается  в  простой  переливке  из  большой

посуды в маленькую. Влейте вы в бутылку спирту, и за одну эту процедуру вы

уже получаете 24 коп.!.. Под приготовлением  строго  запрещается  разуметь

настойки, разделение порошков, разделение массы на пилюли и другие  ужасно

сложные операции. За все это берется особо. Так, за разделение порошков на

доли, за каждый порошок  берется  полторы  копейки —  гонорар,  какого  не

получал ни один литератор в свете! В больших аптеках (например,  Феррейна)

нет той минуты, в которую не разделялись бы порошки. Теперь берите в  руки

арифметику и считайте. Если в минуту разделяется minimum десять  порошков,

то в час — шестьсот, а в 15 рабочих часов, когда в аптеке кипит  работа, —

девять  тысяч  порошков.  Стало  быть,  большая  аптека  на  одном  только

разделении порошков, не влекущем за собой  потери  вещества,  заработывает

более ста рублей в день! Не правда ли, шикарно? За то, чтобы намазать  1/2

унца пластыря на холст, берется 15 коп., что в переводе на язык газетчиков

значит по рублю за строчку.

     c) За посуду цены полагаются бешеные. Стклянка на два фунта  жидкости

стоит 18 — 20 коп. Если бы Трехгорный завод брал столько за каждую  пивную

бутылку, то хозяин его укрывался бы одеялом из лебяжьего пуха и питался бы

соусом из соловьиных языков. Простая фарфоровая банка в один фунт стоит 27

коп. — цена, перед которой бледнеют Бодри и Дарзанс. За  фунтовую  коробку

из простого картона берется 15 коп. — величина,  не  снившаяся  ни  одному

табачному фабриканту и ни одному кондитеру!

     d) За обертку товара не берут даже в самой бедной лавчонке, в  аптеке

же это удовольствие купно с печатью и ниткой обходится в  гривенник.  Если

фунт хлеба стоит 3 коп., то с аптечной оберткой он стоит уже 13.

     И так далее... В конце концов к вечеру аптекарская касса  наполняется

доверху сребром и златом, из коих только одна сотая берется за  лекарство,

все же остальное — от лукавого. В заключение вопрос:  куда  хозяева  аптек

девают такую массу денег?

     Эти  господа  хозяева  хвастают,  что  вся  ихняя  выручка  идет   на

содержание служащих, коих в каждой аптеке  много  и  кои  все  до  единого

получили высшее образование, а стало быть, и требуют высшей мзды. Мы же из

самых  верных  источников  знаем,  что  ни  одна  мало-мальски  порядочная

торговая фирма не платит своим служащим так мало жалованья, как аптеки.