(РАССКАЗ ХОЛОСТЯКА)

     Прохор Петрович почесал затылок, понюхал табаку и продолжал:

     — Две бутылки хересу в меня  вылили.  Сижу,  пью  и  чувствую:  ходят

вокруг меня, улыбки ехидные строят и  поздравляют.  Около  меня  хозяйская

дочка сидит, а я, пьяный дурак, чувствую, что мелю  ерунду.  Про  семейную

жизнь мелю, про утюги да горшки... После каждого слова поцелуй  горячий...

Тьфу! И вспоминать тошно. Просыпаюсь наутро, головешка трещит, во рту хлев

свиной, а чувствую и понимаю, что я уже не прохвост, не мелюзга, а  жених,

самый настоящий — с кольцом на пальце! Иду к отцу-покойнику:  так  и  так,

мол, папаша милый, слово дал... венчаться хочу. Отец — известно, в смех...

Не верит.

     «Куда, говорит, тебе, молокососу, жениться? Ведь тебе и двадцати  лет

еще нет!»

     — А подлинно молод я тогда был. Моложе  снега  первого...  На  голове

кудри русые, в груди сердце пылкое,  заместо  живота  этого  шаровидного —

талия тоненькая, женственная...

     «Поживи еще да тогда и женись», — говорит отец.

     — Я на дыбы... Известно, своя воля, балованный был. На своем стою.

     «На  ком  же  ты  жениться  хочешь?» —  спрашивает. —  «На   Марьяшке

Крыткиной»...

     — Отец в ужас.

     «На этой прощелыге? Да ты с ума сошел! Ведь ее отец мазурик,  весь  в

долгу, как в шелку... Дурачат тебя!  В  сети  свои  тебя  замануть  хотят!

Дурак!»

     — А действительно,  что  я  дураком  был.  Баран  бараном...  Бывало,

постучишь себя по голове — в другой комнате слышно.  Звонко!  До  тридцати

лет ни одного умного слова не сказал. А дурак, как сами  знаете,  вечно  в

беде. Так и я... Никогда, бывало, из беды не выхожу: то одно, то другое...

И поделом, не будь дураком... То  бьют  меня,  то  из  домов  и  трактиров

гонят... Семь  раз  из  гимназии  выгоняли...  То  женят...  Ну-с...  Отец

бранится, кричит, чуть не дерется, а я на своем стою.

     — Жениться хочу, да и шабаш! Кому какое дело? Никакой отец  не  может

мне препятствовать, ежели у меня свое умозрение есть! Не маленький!

     — Прибежала  матушка-покойница.  Ушам  своим  не  верит,  в   обморок

падает... Я на своем стою. Можно ли, думаю, мне не жениться, ежели я желаю

свое семейство иметь?  А  ведь  Марьяша,  думаю,  красавица...  Она-то  не

красавица, да мне уж так казалось. Хотелось, чтоб так казалось,  в  голову

себе вбил дурацкую идею... Она горбатенькая, косенькая, худенькая... Да  и

дура вдобавок... Чучело заморское, одним словом. Крыткины от моей женитьбы

интерес видели. Они бедняки были, ну, а я  со  средствами.  У  моего  отца

большое состояние было. Пошел отец к начальству:

     «Батюшка, ваше превосходительство! Не велите вы моему аспиду  в  брак

вступать! Сделайте божескую милость! Погибнет мальчик!»

     — На  мое  несчастье,  начальник  мой  с  душком  был.   Мода   тогда

либеральная пошла только что, дух этот...

     «Не могу, говорит, вмешиваться во внутреннюю жизнь моих  подчиненных.

И вам не советую посягать на свободу сына...» — «Да ведь  он  дурак,  ваше

превосходительство!»

     — Начальство стук кулаком по столу! «Кто бы  он  ни  был,  милостивый

государь, а он имеет право располагать собой как ему угодно! Он  свободный

человек,  милостивый  государь!  Когда  вы,  варвары,  научитесь  понимать

жизнь?! Пришлите ко мне вашего сына!»

     — Зовут  меня.  Я  застегиваюсь  на  все  пуговицы   и   иду.   «Чего

изволите-с?» — «Вот что, молодой человек! Ваши родители  препятствуют  вам

поступить согласно влечениям вашего сердца. Это  жестоко  и  гнусно  с  их

стороны. Верьте, молодой человек, что  симпатии  порядочных  людей  всегда

будут на вашей стороне. Если любите, то идите туда, куда влечет  вас  ваше

сердце. А ежели ваши родители по невежеству будут препятствовать  вам,  то

скажите мне. Я поступлю с ними по-своему... Я... я им покажу!»

     — И, чтобы показать, что в нем сидит самый  настоящий  дух  этот,  он

добавил:

     «Буду у вас на свадьбе. Даже отцом посажёным  могу  быть.  Завтра  же

поеду вашу невесту посмотреть».

     — Кланяюсь и, ликуя, выхожу. Отец стоит тут же, чуть не плачет,  а  я

ему из кармана кукиш показываю.

     — На другой день поехал он невесту смотреть. Понравилась.

     «Худа, говорит, но симпатия есть на лице. Доброта, говорит,  какая-то

на лице написана. Грации много. Вы счастливы, молодой человек!»

     — Через три дня повез невесте подарки.

     «Примите, говорит, от старика, желающего вам счастья».

     — И прослезился даже... На пятый день сговор был. На сговоре он  пунш

пил и два бокала шампанского выкушал. Доброта!

     «Славная,  говорит,  у  тебя  бабенка!   Худая,   косая,   а   что-то

французистое в ней есть! Огонь какой-то!»

     — За три дня до свадьбы прихожу к невесте. С букетом, знаете ли...

     «Где Марьяша?» — «Дома нету...» — «А где она?»

     — Тесть мой будущий молчит и ухмыляется. Теща тут же  сидит  и  кофий

внакладку пьет. (Раньше всегда вприкуску пила.)

     «Да где же она? Чего вы молчите?» — «А ты  что  за  допросчик  такой?

Ступай туда, откедова пришел! Вороти оглобли!»

     — Приглядываюсь  и  вижу:  мой  тестюшка,  как  зюзя...  Нахлестался,

сволочь...

     «Нету! — говорит, а сам ухмыляется. —  Ищи  себе  другую  невесту,  а

Марьяшка... В гору пошла! Хе-хе-хе! К благодетелю пошла!» — «К  какому?» —

«А  к  тому  самому...   К   твоему   пузатому,   превосходительству-то...

Хе-хе-хе... Было б не привозить!»

     — Я так и ахнул!..

     Прохор Петрович громко высморкался, ухмыльнулся и добавил:

     — Ахнул и с той поры умней стал...