Библиотека «Любителям российской словесности»

 Лев Толстой глазами современников

Русская история и культура

Рефераты по истории России

 28 октября мне нужно было ехать из Белева в Козельск. В Белеве в зале 1-го

класса я неожиданно увидела Толстого.

  Он сидел  с  своим спутником за большим столом и завтракал.  После второго

звонка  Л.  Н.  зашел  в  наш  вагон  -  единственный   пассажирский   вагон

товарно-пассажирского  поезда.  Пассажиров  много.  Все больше крестьяне.  В

вагоне очень тесно, душно, пахло тулупами и махоркой.

  Л. Н.  поместился недалеко от меня и занял длинную лавку.  Напротив сидели

какой-то мужичок и женщина,  и здесь же поместился спутник Л. Н. Одет был Л.

Н.  в  черную  суконную  поддевку.  В  вагоне он разделся и остался в черной

рубашке,  доходящей почти до колен,  и в высоких сапогах.  На голову  вместо

круглой суконной шляпы надел черную шелковую ермолку.

  Затем Толстой завел разговор с  крестьянином  и  очень  интересовался  его

жизнью. Спрашивал, где работал, куда едет, сколько душ в семье, какой надел,

кто помещик, бывают ли ссоры с помещиком?

  На последний  вопрос  крестьянин  ответил,  что  ссоры  случаются  и  дело

доходило даже до губернатора, так что были присланы солдаты.

  В разговор вмешался местный землемер г.  В.  и начал защищать помещика. Л.

Н.,  с  большим  вниманием  слушавший  крестьянина,  быстро   повернулся   к

заговорившему и спросил:

  - Вы знакомы с этим делом? Расскажите, что вы знаете об этом.

  Л. Н. слушал с большим вниманием.

  Затем разговор перешел на хуторское хозяйство.  Толстой высказался  о  нем

отрицательно и заявил, что он против выделения крестьян из общины.

  Внимательно слушавший его крестьянин неожиданно спросил:

  - Куда же это ты, отец, едешь?

  Л. Н. ответил, что в Оптину пустынь.

  - Хорошо, отец, хорошо, вот ты там на старости лет и посвятись, чтобы душу

свою спасти.

  Л. Н. полушутя, полусерьезно ответил, что так он и собирается сделать.

  Разговор коснулся крестьянской  нравственности.  Г.  В.  начал  доказывать

Толстому, что у крестьян нет никаких нравственных устоев.

  - Вот,  - говорил он,  - они  заботятся  о  своей  душе  и  советуют  даже

поступать в монастырь.

  Г. В. начал доказывать грубость крестьян:

  - Соберутся они лес резать,  не найдут межи и - глядишь - уже поругались и

подрались, соберутся траву косить - снова ссора и драка.

  Л. Н. в тон ему возразил:

  - Соберутся ученые люди в Государственную Думу,  смотришь - уж поссорились

и  до  драки  недалеко,  а тоже вот и ученые,  - и добавил:  - Я за то люблю

крестьян, что они мало рассуждают.

  В это  время  Толстой  заметил,  что крестьянин дал своему сыну (парню лет

16-ти) курить. Л. Н. сказал ему:

  - Зачем ты сыну вред делаешь?  Я вот теперь чаю не пью, а землянику, и так

привык, что не могу без нее обойтись. Очень она вкусная.

  После этого  Л.  Н.  снова  заговорил  о крестьянах и сказал,  что считает

главным их недостатком суеверие и что интеллигентные люди должны  им  помочь

от этого освободиться.

  Здесь в разговор вмешалась я и  сказала,  что  вот  для  уничтожения  этих

недостатков и служат учительницы.

  Толстой возразил:

  - Нет,  учительница,  как получит диплом, сейчас же садится на шею мужику,

потому  что  большинство  идет  в  учительницы  не  по   призванию,   а   по

необходимости.

  Потом Л.  Н.  начал говорить о том,  что в жизни кроме зла есть и добро, в

которое он глубоко верит.

  Затем разговор перешел на дарвинскую теорию.  Л. Н. отрицает ее и говорит,

что это "выдумки жиреющих людей". Г. В наоборот, доказывал правильность ее и

все живущее сводил к первоначальной клетке.

  На это Л. Н. спросил его:

  - Ну, а клетка откуда?

  - Бог сотворил, - отвечал г. В.

  Л. Н. сказал ему на это:

  - Почему  же  бог,  если  мог сотворить клеточку,  отчего не мог сотворить

целого человека?  Я лично не верю в бога,  который может творить, но я знаю,

что бог есть, в этом уверен.

  - Почему?

  - Потому что я чувствую и сознаю его присутствие в моей душе.

  Я спросила Л.  Н.,  что мне делать по окончании гимназии. Толстой ответил,

что не советует поступать на курсы:

  - Там вам будут в голову забивать то,  что совсем чуждо вашей душе. Теперь

много хороших книг, и каждый, желающий развиться, может из них взять то, что

нужно ему.  А на курсах вы получите диплом и,  как  все,  кончающие  учебные

заведения, получив его, сядете на шею мужиков. А если поступите на курсы, то

обязательно скажете: "А прав был Лев Николаевич".

  Потом Л.  Н. спросил, есть ли у меня способности к преподаванию и люблю ли

я детей.  Я ответила  утвердительно.  Тогда  он  посоветовал  мне  поступить

сельской учительницей и учить ребятишек.

  - Чего же придерживаться при школьном обучении? - спросила я.

  Л. Н.  сказал,  что ответ на это я найду в книге:  "Мысли мудрых людей", а

еще лучше в "Евангелии".

  От школы перешли к науке вообще и ее завоеваниям.

  - Люди уже летать умеют! - заметила я.

  - Предоставьте   птицам   летать,  -  ответил  Толстой,  -  а  людям  надо

передвигаться по земле.

  В это   время  начало  темнеть.  Поезд  приближался  к  Козельску.  Л.  Н.

заторопился  и  начал  быстро  одеваться.  Одевшись,  он  вынул  из  кармана

электрический фонарь и,  шутя,  осветил им крестьянина.  Я при этом не могла

удержаться, чтобы не заметить ему:

  - Вот, Лев Николаевич, наука и пригодилась!

  - Ну,  без этого можно свободно обойтись,  - ответил Л.  Н.,  - да это  не

очень удобно, часто портится, а главное, от этого люди лучше не будут.

  После этого Л.  Н.  вышел на площадку.  Здесь я попросила его написать мне

что-нибудь  и  подала  ему  карандаш  и  лист  почтовой бумаги.  Но он вынул

самопишущее перо и сказал:

  - Ну, я вам только напишу; "Лев Толстой".

  В Козельске Л. Н. попросил меня показать ему, где стоят извозчики.

  - Пишите мне,  если встретятся какие вопросы, - сказал Толстой, усаживаясь

в экипаже. Толстой простился со мной... навеки.

        "Комментарии"

  Т. Таманская. На пути в Козельск. - Голос Москвы, 1910, 18 ноября, No 266.

  Т. Таманская - воспитанница Белевской гимназии. О разговоре Толстого с ней

пишет Д.  П.  Маковицкий в статье "Уход Льва Николаевича" (Л.  Н.  Толстой в

воспоминаниях современников, т. 2, с. 434-435).