Библиотека «Любителям российской словесности»

 Лев Толстой глазами современников

Русская история и культура

Рефераты по истории России

  Зимой Россию посетил журналист Гуго Ганц,  сотрудничающий в австрийских  и

германских  газетах.  Как  полагается теперь всякому культурному иностранцу,

приезжающему в Россию,  он посетил и Л. Н. Толстого. То, что он рассказывает

с дороге,  об яснополянском доме Толстого,  о деревне,  рассказывалось много

раз и русским читателям очень хорошо известно, но беседы с великим писателем

всегда  дают возможность узнать его мнение по некоторым интересным вопросам,

и потому отчеты о них представляют глубокий интерес.  Мы познакомим читателя

с некоторыми моментами этих бесед.

  - В настоящее время,  - говорил,  по словам Г. Ганца, Толстой, - я всецело

нахожусь  под  влиянием  двух  немцев.  Я  читаю Канта и Лихтенберга (*1*) и

очарован ясностью и привлекательностью их изложения, а у Лихтенберга - также

остроумием.  Я  не  понимаю,  почему  нынешние  немцы  забросили  обоих этих

писателей и увлекаются таким кокетливым фельетонистом, как Ницше. Ведь Ницше

совсем  не  философ и вовсе даже не стремится искать и высказывать истину...

Шопенгауэра я считаю и стилистом более крупным.  Даже если признать у  Ницше

яркий  стилистический блеск,  то и это - не более как сноровка фельетониста,

которая  не  дает  ему  места  рядом  с  великими  мыслителями  и  учителями

человечества.

  Когда собеседник,  говоря о Готфриде Келлере (*2*),  которого  Толстой  не

знал, случайно упомянул имя Гете, Толстой заметил:

  - Вы говорите,  что Келлер в значительной степени идет от Гете.  Ну  тогда

еще  вопрос,  буду  ли  я от него в восторге,  ибо я не могу сказать,  чтобы

особенно любил вашего Гете.

  И на восклицание совершенно ошеломленного немца он продолжал:

  - У Гете есть вещи,  перед  которыми  я  безусловно  преклоняюсь,  которые

принадлежат   к   лучшему,  что  когда-либо  было  написано.  К  этим  вещам

принадлежит "Герман и Доротея", но, например, лирические стихотворения Гейне

производили на меня более сильное впечатление, чем стихотворения Гете.

  - Одно замечание,  граф.  В  таком  случае  ваше  знание  немецкого  языка

недостаточно, чтобы подметить существенную разницу: Гейне - виртуоз, который

играет формой,  в то время как у Гете каждое слово дышит внутренним чувством

и вызвано внутреннею необходимостью.

  - Про нашего Пушкина тоже говорили,  что его величие  может  познать  лишь

тот,  кто  очень хорошо сжился с духом языка.  Я думаю,  что это все-таки не

вполне так.  Конечно,  перевод - не более как изнанка ковра, но мне кажется,

что  великие  произведения сохраняют и в переводе свои достоинства:  язык не

может быть решающим в вопросе о ценности поэтического произведения.  У  Гете

меня шокирует именно тот элемент игры,  который вы приписываете Гейне. Гете,

как и Шекспир,  занимается только  эстетической  игрой,  творит  только  для

удовольствия,  не кровью сердца... Любовь к человечеству я в гораздо большей

степени нахожу у Шиллера и как раз это делает его  более  близким  мне,  чем

Гете и Шекспир.  Шиллер был весь полон священным стремлением к той цели, для

которой он писал. У него не было холодного честолюбия артиста, который хочет

только получше справиться с сюжетом.  Он требует,  чтобы ему сочувствовали и

сострадали.  Я предъявляю к великому художнику три  требования:  технической

законченности,   значительности   темы   и  проникновения  сюжетом.  Из  них

последнему я придаю наибольшее значение.  Можно быть великим писателем, если

даже   отсутствуют   техническая   законченность  и  владение  предметом.  У

Достоевского,  например,  не было ни того,  ни другого.  Но нельзя сделаться

великим писателем,  если не писать кровью сердца...  Я сам слишком слабо или

слишком плохо был воспитан и не всегда могу заставить себя выдерживать  этот

критерий.  Так,  я не могу противостоять очарованию шопеновской музыки, хотя

осуждаю  ее,  как  искусство  исключительно   аристократическое,   доступное

пониманию  немногих...  Я часто смеюсь,  но часто и раздражаюсь,  когда меня

упрекают в том, что мои учения ненаучны. Я утверждаю, напротив, что ненаучны

позитивизм  и материализм.  Если я ищу учения,  по которому я могу жить,  то

только то логично,  последовательно и научно,  которое от первых посылок  до

последних заключений не содержит в себе противоречий. Скептицизм же приходит

к полному отрицанию смысла жизни.  Но и скептик хочет жить,  иначе ему нужно

было бы убить себя. А из того факта, что он остается жить, вытекает, что вся

его философия для него - не более как игра ума,  не имеющая значения для его

жизни,  - иначе говоря,  она для него не истинна. А я ищу посылок, исходя из

которых я не только мог бы жить,  но мог бы  жить  спокойно  и  весело.  Эта

посылка - Бог и долг самосовершенствования. С нею я остаюсь последовательным

до конца и чувствую,  что я прав не только диалектически,  но и в  отношении

практической жизни.

  Вернувшись от  общих  соображений  к  литературе.  Толстой   заговорил   о

Шекспире,   о  котором  он  готовит  теперь  большую  работу  отрицательного

характера (*3*).

  - Если  бы  еще  были  способны  без  предубеждения  приступить  к  чтению

Шекспира,  очень скоро  нашли  бы  совершенно  необоснованным  благоговейное

отношение к нему.  Он груб,  безнравствен,  льстит сильным, презирает малых,

клевещет на народ,  бесвкусен в своих шутках,  не прав  в  своих  симпатиях,

лишен  благородства,  опьянен  успехом  у  современников,  хотя его одобряли

только несколько аристократов.  И его художественный  талант  ценят  слишком

высоко, ибо лучшее он взял у предшественников и в источниках. Но люди слепы.

Они  под  гнетом  векового  массового  внушения.  Прямо  невероятно,   какие

представления  можно  пробудить  в головах людей,  если постоянно говорить с

одинаковой точки зрения об одном и том же.

        "Комментарии"

  Немецкий журналист в Ясной Поляне.  - Русские ведомости, 1904, 13 августа,

No 224.

  Гуго Ганц - редактор венской газеты "Zeit".  Был  у  Толстого  с  женой  в

январе 1904 г.  Им опубликована книга: Ganz H. "The Land of Riddles" (Russia

of to day) (N. J. and London, 1904), три главы которой посвящены Толстому.

  1* Георг Кристоф Лихтенберг  (1742-1799),  немецкий  писатель  и  философ,

некоторые афоризмы которого включены Толстым в "Круг чтения".

  2* Готфрид Келлер (1819-1890),  швейцарский писатель, писавший на немецком

языке.   Наиболее   известен   его   воспитательный  роман  "Зеленый Генрих"

(1879-1880).

  3* Статья "О Шекспире и о драме",  над которой  Толстой  работал  в  конце

1903-го и начале 1904 г., была впервые опубликована в газете "Русское слово"

(1906, - 12, 14-18, 23 ноября, No 277-282 и 285).