Отечественная война 1812 года

Генерал Ермолов

Записки о 1812 году

Русская история и культура 

История С.Соловьёва История Войн

Рефераты по истории

Ноября 4-го числа  вице-король итальянский,  следовавший  из

Смоленска с  остатками своей  армии, к которой  присоединено было

несколько  частей  других  войск,  миновавши  правую  оконечность

нашего авангарда,  сошел с  большой дороги и  решительно атаковал

VI-й  пехотный  корпус.  Генерал  Раевский  со  свойственною  ему

твердостию  встретил неприятеля,  которому картечный  огонь нашей

артиллерии,  в количестве  гораздо превосходном,  наносил ужасный

вред,  но  корпус Раевского  потерпел  значительный урон.  Прежде

прошедшая в Красный  неприятельская колонна возвратилась на звуки

выстрелов в тыл слабой части 4-й пехотной дивизии храброго принца

Евгения  Виртембергского, угрожая  отличному  Белозерскому полку.

Горяча  была  схватка,  но  приспели  полки  I-го  кавалерийского

корпуса генерал-адъютанта  барона Меллер-Закомельского, и колонна

опрокинута в расстройстве.

В то время, когда  атака вице-короля италиянского была отражена и

он  принужден  был  удалиться.  Московский  драгунский  полк  под

командою     неустрашимого    полковника     Давыдова    (Николая

Владимировича)  врубился в  отдалившуюся  колонну пехоты  из двух

тысяч человек;  но до того  изнурены были лошади в  полку, что из

средины колонны  не могли  проникнуть до ее хвоста.  В таковой же

степени истощения и усталости  была неприятельская пехота, что не

имела сил не только защищаться, но даже двигаться, бросила оружие

и сдалась в плен.  Взят орел, принадлежавший одному из знаменитых

полков. Успех  оружия нашего  в действии нынешнего  дня мог иметь

важные  последствия,  но  наступившая  темнота  заставила  войска

отойти на отдохновение, для  всех необходимое, на прежний ночлег.

Расположенные сторожевые казачьи посты известили, что вице-король

прошел ночью в Красный.

Ноября  5-го числа  на  рассвете авангард,  возвратясь к  большой

дороге, стал параллельно ей, но к Красному ближе прежнего. Войска

наши  в этот  день  были очень  умножены: присоединились  дивизии

гренадерская и 3-я пехотная, полки гвардейской легкой кавалерии и

кирасирские.

Главной  квартире  фельдмаршала  служила  прикрытием гвардия.  Из

полков ее два пешие с артиллериею, два полка кирасирские и казаки

составляли   отряд   генерал-майора   барона  Розена   (командира

лейб-гвардии   Преображенского   полка).   Под  начальством   его

находились   отряды   генерал-адъютанта   графа   Ожаровского   и

генерал-майора   Бороздина.   Состав   этого  войска   наименован

авангардом, и ему назначено  быть у селения Доброе, весьма близко

от Красного.

Усмотренный  вдали  неприятель в  продолжение  большей части  дня

проходил отдельными  толпами, из  которых редкие были  свыше двух

тысяч  человек,  в совершенном  расстройстве.  Под огнем  батарей

наших  оставляли  они  орудия,  бросали  обозы  и  рассеянные,  с

огромною  потерею,  спасались в  леса.  Некоторые отважно  прошли

далее, но пали под  штыками дивизии гренадерской графа Строганова

и  3-й  пехотной. Одну  из  колонн  атаковали полки  лейб-гвардии

драгунский,   гусарский   и   уланский,   и   хотя   нанесли   ей

чувствительный урон, но глубокий  снег во рвах по бокам дороги не

допустил  истребить   ее,  и,  прикрываясь   ружейным  огнем,  не

отклоняясь даже с дороги, она прошла в Красный.

Против генерала  барона Розена,  ближайшего к городу,  высланы из

него колонны. Недолго и  нетвердо противлялись они, бросили пушки

и  удалились  пораженные.  Упорно  дрались  части  наполеоновской

молодой  гвардии  и корпуса  маршала  Даву, но  не выдержали  они

стремительного удара и  лейб-гвардии егерского полка; когда барон

Розен ворвался в город,  он взял оставленные орудия, все тяжести,

экипажи маршалу  Даву, секретную его переписку  и его маршальский

жезл. Войскам досталась богатая добыча.

Подвигом  этим  заключилось  5-е  число.  Гвардия  наша  вошла  в

Красный.  Армия, сосредоточенная,  провела ночь у  самого города.

Барон  Розен, имея  подкрепление,  мог следовать  за неприятелем,

наблюдая, по крайней мере, за его действиями, но ему приказано не

выходить из города.

Ноября 6-го  числа, с началом дня,  замечен неприятель, идущий из

Смоленска.  Долго густой  туман  мешал определить  его число,  но

схваченные  пленные показали,  что будет  проходить маршал  Ней с

арриергардом,  составленным   из  остальных   людей  всех  вообще

корпусов, довольно значительной  артиллерии и конницы с девятьсот

человек  соединенных одиннадцати  полков  разных наций,  всего до

пятнадцати  тысяч  человек,  из  которых корпус  самого  маршала,

весьма    уже   малолюдный,    отличался    примерным   порядком.

Генерал  Милорадович   с  VII-м  пехотным   и  I-м  кавалерийским

корпусами занял  позицию на самой дороге,  пред Красным в четырех

верстах.  Позади  его  были  резервы,  фронт  прикрывали  сильные

батареи,  недалеко  от  спуска  в долину,  в  которой  переправа.

Подходя   к  этому   месту,  маршал   Ней  поставил   батарею  на

противоположной  высоте,  но недолго  выдерживала действие  нашей

артиллерии.  Тогда,  выславши  большое  число стрелков,  заставил

наших   стрелков   отдалиться,   исправил   переправу   и   решил

пробиваться.  Долгое  время расстилался  густой  туман по  земле;

скрываемые им три колонны подвигались под картечным огнем нашим с

неимоверною твердостию  в глубоком  молчании, ни одного  не делая

выстрела.  Батареи наши  были  уже свезены,  и оставалось  пехоте

преградить путь  их. Храбрый  генерал-майор Паскевич, командующий

дивизиею   VII-го  пехотного   корпуса,  с  двумя   полками  оной

стремительно ударил на одну из колонн, нанес ей ужасное поражение

и  разметал  слабые  ее   остатки.  На  другую  колонну  бросался

Павловский гренадерский полк и с не меньшим уроном ее опрокинул и

рассеял. При  третьей колонне шли пять  орудий. Быстра была атака

лейб-гвардии  уланского  полка на  колонну.  Орудия остались,  не

сделав выстрела,  но согласно поддержанный  ружейный огонь пехоты

ограничил гораздо меньшим числом удары конницы, и колонна избегла

истребления. Маршал  Ней, сам предводивший войска[ми], убедившись

в  невозможности соединиться  с  своею армиею,  принужден был,  в

крайнем  положении  своем, укрываться  в  лесу. Еще  были у  него

войска,  еще были  артиллерия. Наполеон,  хотя и недалеко  был от

Красного, ничего  однако же  не предпринял в  помощь маршалу Нею.

Ничто лучше  не объясняло положения Наполеона,  но армии нашей не

возбудило  деятельность.   Непоколебим  пребывал  фельдмаршал,  и

занятием    армии    были   одни    остатки   погибающего    Нея.

В  продолжение сражения  генерал Милорадович для  развлечения сил

неприятеля  приказал   генерал-адъютанту  барону  Корфу [89]  его

кавалерийский  корпус   подвинуть  вперед.   Он  представил,  что

охраняет  правое крыло  авангарда. Такое повеление  другие войска

исполнили без затруднения. Имея поручение наблюдать за действиями

против  скрывающегося  в  лесу Нея,  лично  мог  я видеть,  сколь

неудобно было вдаваться в глубину леса по разбросанным тропинкам;

приказал   я,  прекратив  бесполезную   перестрелку,  действовать

артиллериею  в  приличных  случаях.  Я  донес  Милорадовичу,  что

вышедшие  из  опушки леса  неприятельские колонны,  соединившись,

взяли  направление  на  нашу  позицию, остановились  недалеко  от

батарей  наших  и  отправили  от себя  для  переговоров  офицера,

который  объявил, что  число  всех чинов,  состоящих в  колонне и

сдающихся  пленными,  более шести  тысяч  человек;  оружие у  них

далеко неравное числу людей, пушки ни одной.

Ужасен  был  вид на  них  близкого разрушения  от города.  Весьма

немногих сохранить возможно было.

Фельдмаршал   разрешил   сделанное   прежде   генералом   Розеном

представление выступить  с отрядом  для наблюдения; в  состав его

назначены  полки  гвардейской пехоты,  два  полка  кирасир и  три

казачьих полка  Войска Донского. Не всем  казалась чуждою всякого

соображения  мысль воспретить  генералу Розену идти  далее первой

почтовой станции в селение Ляды.

Маршал  Ней,  после  сдачи  значительной части  его  войск,  видя

гибельное  свое  положение,  решился  на  отчаянное  предприятие:

перейти    Днепр     как    единственное    средство    спасения.

Генерал  Милорадович, отделив  часть  войск для  собрания в  одно

место разбросанного по лесам неприятеля, возвратился в Красный, и

я сопровождал его.

Ноября  7-го числа  сделал  я представление  фельдмаршалу: усилив

отряд  генерала  Розена,  приказать  ему идти  вперед,  и  просил

поручить его мне.

С особенною  благосклонностию выслушав меня, изъявил соизволение,

и немедленно  сделана перемена в составе  отряда. По собственному

назначению  его  поступили  лейб-гвардии  егерский и  Финляндский

полки, кирасирские  полки его  и ее величеств,  гвардейская пешая

артиллерия  и батарейная  рота конной  артиллерии. Присоединенные

батальоны  пехоты в  числе 12-ти  имели при себе  полевые орудия.

Долго  не   имевши  случая  видеть  никого   из  лиц,  обладающих

главнейшим влиянием на дела, слышал я, что генерал-квартирмейстер

Толь  с   настойчивостию  доказывал  необходимость  наблюдения  к

стороне  Днепра  и   селения  Сырокоренья,  но  дежурный  генерал

Коновницын,  далеко   не  равных   способностей  для  соображений

дальновидных и  сложных, отверг его предложение,  и, конечно, ему

обязан  маршал Ней  своим спасением. Беспрепятственно  дошедши до

селения Сырокоренья, решился он на отчаянное предприятие: перейти

Днепр по льду. Недостаточно  сильны были морозы, и лед гнулся под

ногами. Оставив на берегу десять пушек, мало весьма тяжестей, Ней

пустился, сопровождаемый  до полуторы тысяч человек;  за ним вели

верховую, его единственную, лошадь.

Нерешительные и медленные  действия армии при Красном фельдмаршал

в донесении государю  представил баталиями, данными в продолжение

нескольких дней,  тогда как сражения корпусов  были отдельные, не

всеми их  силами в  совокупности, не в  одно время, не  по общему

соображению.  Робким  действиям  надобно  было  дать  благовидное

окончание, и  какое может быть лучше  баталий? А они составлялись

по  произволу.   Вместе  с   тем  поставлены  на   вид  потери  и

расстройство  неприятельской армии,  готовые поражения и  даже не

отвергалась мысль совершенного его уничтожения при переправе чрез

реку Березину, куда адмирал  Чичагов обращен со всеми его силами.

Отправляясь  к  порученному  мне  отряду, получил  я  наставление

фельдмаршала в следующих выражениях:

"Голубчик, будь осторожен, избегай случаев, где ты можешь понести

потерю  в людях!"  - "Видевши  состояние неприятельских  войск, -

отвечал я ему, -  которые гонит кто хочет, не входит в мой расчет

отличиться  подобно   графу  Ожаровскому".  Светлейший  воспретил

переходить Днепр,  но переслать часть пехоты,  если атаман Платов

найдет  то   необходимым.  Ручаясь  за   точность  исполнения,  я

перекрестился,  но  должен   признаться,  что  тогда  же  решился

поступить  иначе.  Его  желание  было, чтобы  Наполеона  полагали

недалеко, и что он готов преследовать его.

Атаман  Платов  намеревался затруднить  неприятеля при  переправе

чрез Днепр в Дубровне или Орше, но уже прошел он

беспрепятственно.

С возможною  скоростию прибыл отряд мой  в Дубровну, но посланный

вперед генерал-майор Бороздин,  не помыслив об исправлении моста,

переправился  за   Днепр.  Узнав,   что  мост  устроен   был  под

руководством французского офицера, жителем города, я заставил его

исправить  мост  по  возможности. Ему  выданы  цепи  и канаты  от

артиллерии,  от  всех полковых  обозов  выданы  веревки. Сваи  до

поверхности  воды были  тверды. В  продолжение полутора  суток на

малое  время  отлучался я  от  работ, и  все приуготовлено  было.

Пехота  переведена без  остановки, также  артиллерия, подвигаемая

людьми  по  толстым   доскам,  постланным  вдоль  моста.  Большое

затруднение  представляли ее  лошади,  несмотря на  принятые меры

осторожности,  ибо  мост  был  потрясаем  и  грозил  разрушением.

Лошадей  двух  кирасирских   полков  не  иначе  переправили,  как

спутывая ноги каждой из  них, и положивши на бок, протаскивали за

хвост  по  доскам. Лошади  казачьих  полков  перегнаны вплавь.  Я

поспешил  соединиться с  атаманом Платовым, который  находился на

том берегу и требовал пехоты. Средством сообщения служили нам две

малые  лодки.  Он  переслал  мне  захваченных  значительных  двух

чиновников  (non combattans),  из которых  одного отправил  я при

письме фельдмаршалу[90]. Усилившийся на Днепре лед разрушил мост,

и остались  на месте  все вообще обозы, часть  патронных ящиков и

все провиантские фуры[91].

По окончании Крымской кампании, князь Меншиков, проезжая через Москву, посетил А. П. Ермолова и,

Записки партизана Дениса Давыдова. о польской войне 1831 года. Генерал Ермолов.

К числу провидцев относят генерала Ермолова, который предсказал войну 1812 года. ... Естественно, Ермолов задал ему вопрос

Памятные заметки Василия Денисовича Давыдова. Император Александр 1 по наущению врагов Ермолова.

генералу Ермолову; у него на дворе юнкер мой и гусар ... непосредственным начальством; Ермолов спросил меня, для чего я

6 августа Аббас-Мирза обложил крепость Шушу На помощь гарнизону главнокомандующий на Кавказе генерал Ермолов

Генерал Ермолов находился в то время в Костроме. В своих воспоминаниях он пишет следующее: «В то время проживал в Костроме

генерала Ермолова известие, что против России враждебные ... время, нужное для присылки подкреплений Ермолову

... возглавлял командующий Отдельным Кавказским корпусом генерал Ермолов, а позднее — генерал Паскевич. Ермолов