Юридический справочник

— специфическая форма общественных отношений, особый вид социальной регуляции. В истории и теории права есть две принципиально различные позиции в понимании специфики права и присущих ему особенностей, два разных подхода в трактовке сущности и понятия права, т.е. два типа правопонимания: юридический (от ius — право) и легистский (от lex — закон). Согласно легистскому подходу под правом имеется в виду продукт государства (его власти, воли, усмотрения, произвола): право — приказ (принудительное установление, правило, норма, акт) официальной (государственной) власти, и только такой властный приказ есть право. То есть право сводится к принудительно-властным установлениям, к формальным источникам так называемого позитивного П. (законам, указам, постановлениям, обычному праву, судебному прецеденту и т.д.), т.е. к закону (в собирательном смысле) — к тому, что официально наделено в данное время и в данном месте законной (властно-принудительной) силой. П., по легизму, не имеет собственной объективной (независимой от власти) природы, сущности и специфики, своего собственного принципа. П. про- изводно от государства, и его принципом (сущностным признаком и отличительной особенностью) является властная сила, обеспеченность властным принуждением. Такое легистское отождествление П. и закона (позитивного П.) присуще всем направлениям и вариантам так называемого юридического позитивизма (и неопозитивизма), который, по существу, является не юридическим, а именно легистским позитивизмом. Легистское (позитивистское) правопонимание характерно для разного рода этатистских, авторитарных, деспотических, диктаторских, тоталитарных подходов к П. Легистское правопонимание (во всех его вариантах — от старого легизма и этатистского толкования П. до современных аналитических и нормати- вистских концепций неопозитивизма), отождествляя П. и закон (позитивное П.), отрывает закон как правовое явление от его правовой сущности, отрицает объективные правовые свойства, качества, характеристики закона, трактует его как продукт воли (и произвола) законоустанавливающей власти. Причем принудительность как отличительный признак П. трактуется не как следствие каких-либо объективных свойств и требований П., а как исходный правообразующий и правоопределяющий фактор, как силовой (и насильственный) первоисточник права. Сила власти здесь рождает насильственное, приказное П. Истина о П., согласно легизму, дана в законе, выражающем волю, позицию, мнение законодателя (суверена, государства). Поэтому искомое истинное знание о П. носит характер мнения, хотя и официально-властного мнения. По логике такого правопонимания, одна только власть, создающая П., действительно знает, что такое П. и чем оно отличается от неправа. Наука же в лучшем случае может адекватно постигнуть и выразить это воплощенное в законе (действующем П.) властно-приказное мнение. Теоретико-познавательный интерес легизма полностью сосредоточен на действующем (позитивном) П. Все, что выходит за рамки эмпирически данного позитивного П., все рассуждения о сущности, идее, ценности права и т.д. позитивисты отвергают как нечто метафизическое, схоластическое и иллюзорное, не имеющее правового смысла и значения. Позитивистская гносеология тем самым, по существу, отвергает теорию П. и юриспруденцию (правоведение) и признает лишь учение о законе, законоведение, предметом которого является позитивное П., а целью и ориентиром — догма права, т.е. совокупность непреложных основных положений (устоявшихся авторитетных мнений, позиций, подходов) о действующем (позитивном) П., о способах, правилах и приемах его изучения, толкования, классификации, систематизации, комментирования и т.д.

Конечно, изучение, комментирование, классификация и иерархизация источников позитивного П., выявление их нормативного содержания, систематизация этих норм, разработка вопросов юридической техники, приемов и методов юридического анализа и т.д., т.е. все то, что традиционно именуется юридической догматикой (догмой П.) и относится к особой сфере профессиональной компетентности, мастерства и «ремесла» юриста, представляют собой важную составную часть познания П. и знания о действующем П. Но позитивистское ограничение учения о П. разработкой догмы П., по существу, означает подмену собственно научного исследования П. его формально- техническим описательством. Позитивистская гносеология закона (действующего П.) при этом ориентирована не на познание сущности закона, не на получение какого-то нового (отсутствующего в самом фактически данном законе) знания о действующем П., а на описание его как собственно уже познанного и зна- емого объекта. Все знание о П., согласно такому пра- вопониманию, уже официально дано в самом позитивном П., в его тексте, и основная проблема позитивистского учения о П. состоит в правильном толковании текста закона и надлежащем изложении имеющегося в этом тексте официально-правового знания, мнения и позиции законодателя. С этим связан и повышенный интерес позитивистов (особенно представителей аналитической юриспруденции) к лингвистическим и текстологическим трактовкам закона при явном игнорировании его правового смысла и содержания. При таком подходе юридическая гносеология подменяется легистской лингвистикой, согласно которой разного рода непозитивистские понятия, идеи и концепции (типа сущность П., идея П., естественное П., неотчуждаемые права человека и т.д.) — это лишь ложные слова, языковые иллюзии и софизмы, результат неверного словоупотребления.

Для юридического типа правопонимания, напротив, характерна та или иная версия (вариант) различения П. и закона (позитивного П.). При этом под П.

(в той или иной форме) имеется в виду нечто объективное, независящее от воли, усмотрения или произвола законоустанавливающей (государственной) власти, т.е. определенное, отличное от других, социальное явление (особый социальный регулятор и т.д.) со своей объективной природой, своей сущностью и отличительными особенностями, словом — со своим особым принципом. В рамках самого юридического (антилегистского) типа правопонимания можно выделить два разных подхода: 1) естественно- правовой подход, исходящий из признания естественного П., которое противопоставляется позитивному П. (сам термин «позитивное П.» возник в римской и утвердился в средневековой юриспруденции); 2) ли- бертарно-юридический подход, который исходит из различения П. и закона (позитивного П.) и под П. (в его различении и соотношении с законом) имеет в виду не естественное П., а бытие и нормативное выражение (конкретизацию) принципа формального равенства (как сущности и отличительного принципа П.). При этом принцип формального равенства трактуется и раскрывается как единство трех основных компонентов правовой формы (П. как формы отношений) — абстрактно-всеобщего равенства (равной для всех нормы и меры), свободы и справедливости. Как составные моменты принципа формального равенства (а потому и компоненты правовой формы отношений) все элементы данного триединства (равная мера, свобода и справедливость) в рамках либертарно-юри- дического правопонимания носят чисто и последовательно формальный характер, поскольку П. как форму отношений не следует смешивать с фактическим содержанием этих отношений. Названные элементы не только дополняют, но и предполагают, подразумевают друг друга, ибо являются лишь различными проявлениями (разными аспектами и формами проявления) единого правового начала — принципа формального равенства (а вместе с тем — и правовой формы отношений). Такой формально-юридический подходк П., последовательно отделяющий правовую форму (П. как форму) от опосредуемого этой формой фактического (эмпирического) содержания, является либер- тарным (либертарно-юридическим), поскольку П. (а вместе с ним и государство) здесь понимается и трактуется как всеобщая и необходимая форма свободы.

Согласно либертарно-юридическому (формально- юридическому) правопониманию, П. — это форма отношений равенства, свободы и справедливости, определяемая принципом формального равенства участников данной формы отношений. Везде, где есть (действует) принцип формального равенства (и конкретизирующие его нормы), там есть (действует) П., правовая форма отношений. Формальное равенство как принцип П. и есть правовое начало, отличительное свойство и специфический признак П. В П. нет ничего, кроме принципа формального равенства (и конкретизации этого принципа). Все выходящее за рамки этого принципа и противоречащее ему является неправовым или антиправовым.

Для сторонников естественно-правовых идей естественное П. (в его религиозной или светской трактовке с позиций теологии, этики, юриспруденции или философии П.) — это единственное, исходно подлинное П., коренящееся в объективной природе — в природе бога или человека, в физической, социальной или духовной природе, в «природе вещей» и т.д. Оно воплощает собой начала разумности, нравственности и справедливости. В отличие от него позитивное П. рассматривается ими как отклонение (а зачастую — как отрицание) от естественного П., как искусственное, ошибочное или произвольное установление людей (официальных властей). Согласно такому подходу, собственно П. (П. по его смыслу, сущности и понятию) является именно и только естественное П. С точки зрения либертарной (формально- юридической) теории правопонимания (различения права и закона, юридического и легистского типов правопонимания и т.д.), естественно-правовому подходу присущи как достоинства (наличие некоторых моментов юридического правопонимания, правда, без должного теоретического осознания и выражения), так и недостатки (смешение П. с неправовыми явлениями — моралью, нравственностью, религией и т.д., отсутствие четкого критерия отличия П. от всего неправового, трактовка равенства, свободы и справедливости не как специфических формально- правовых понятий, свойств и характеристик, а как фактически-содержательных моральных феноменов или смешанных морально-правовых, нравственно- правовых, религиозно-правовых и т.д. явлений). В естественно-правовых концепциях основные теоретико-познавательные усилия направлены на утверждение той или иной версии естественного П. в его разрыве и противостоянии (в качестве «подлинного» П.) действующему позитивному П. При таком подходе вне поля внимания остаются сама идея правового закона и в целом аспекты взаимосвязи естественного и позитивного П., проблемы приведения действующего П. в соответствие с положениями и требованиями естественного П. и тд. Представителей юснатурализма интересует не столько действующее П. и его совершенствование в соответствии с требованиями естественного П., сколько само естественное П. и его утверждение в качестве исходно данного природой (божественной, космической, физической, человеческой и т.д.) «истинного права», которое, по такой логике, также и действует естественно. Отсюда и присущее юснатурализму представление о двух одновременно и параллельно действующих и конкурирующих между собой системах П. — подлинного, истинного, естественного П. и неподлинного, неистинного, искусственного (позитивного) П.

В аксиологическом, онтологическом и гносеологическом планах естественное П. (и традиционное, и «возрожденное») трактуется его сторонниками как воплощение объективных свойств и ценностей «настоящего» П., как должный образец, цель и критерий для оценки позитивного П. и соответствующей правоустанавливающей власти (законодателя, государства в целом), для определения их естественно-правовой значимости, ценности. При этом естественное П. понимается как уже по своей природе нравственное (религиозное, моральное и т.д.) явление и исходно наделяется соответствующей абсолютной ценностью. В понятие естественного П., таким образом, наряду с теми или иными объективными свойствами П. (принципом равенства людей, их свободы и т.д., которые, правда, трактуются не формально-юридически, а фактически-содержательно) включаются и различные моральные (религиозные, нравственные) характеристики. В результате такого смешения П. и морали (религии и т.д.) естественное П. предстает как симбиоз различных социальных норм, как некий ценностно-содержательный, нравственно-правовой (или — морально-правовой, религиозно-правовой) комплекс, с позиций которого выносится то или иное (как правило, негативное) ценностное суждение о позитивном П. и позитивном законодателе (государственной власти).

При естественно-правовом подходе позитивное П. и государство рассматриваются и оцениваются не столько с точки зрения собственно правового критерия (тех объективных правовых свойств, которые присутствуют в соответствующей концепции естественного права), сколько, по существу, с этических позиций, с точки зрения представлений автора данной концепции о нравственной (моральной, религиозной и т.д.) природе и нравственном содержании настоящего П.

Для либертарного (формально-юридического) подхода существенное значение имеет различение (несмешение) формального и фактического. Дело в том, что, по логике вещей, только формальное может быть всеобщим, обладать свойством всеобщности, тогда как никакая фактичность (фактическое содержание) не может быть всеобщностью, и всякое фактическое — это, по определению, нечто частное. Поэтому, будучи только формальным предметом (специфической формой, особой формальностью), П. может обладать качеством всеобщности, быть абстрактно- всеобщей формой отношений и т.д.

Естественно-правовой юридичности (из-за смешения формального и фактического при трактовке естественного П.) как раз недостает надлежащей формальности (и всеобщности), а легистской формальности (и всеобщности) — необходимой юридичности (собственно правового начала, правовых свойств). В рамках либертарного (формально-юридического) подхода — благодаря последовательному различению формального и фактического (фактически-содержательного) — при трактовке П. (и правовой формы) преодолевается такой существенный недостаток естественно-правового подхода (который, кстати говоря, верно отмечают и легисты), как смешение П. и неправовых явлений, правовой формы и фактического содержания, формального и фактического, формально-правового и фактически-содержательного. Здесь вместе с тем — в отличие от легиз- ма — П. (правовая форма) трактуется не как пустая («чистая» в кельзеновском смысле) форма, годная для любого произвольного содержания (нормативного и фактического), а как специфическая форма, обладающая особыми формализованными (формально-содержательными) характеристиками и свойствами, отличающими П. от неправа, правовую форму от неправовых форм. Иначе говоря, либертарный формально- юридический подход — это содержательное понимание, определение и толкование права, но оно формально-содержательно (содержательно в плоскости формальных свойств и характеристик, формализованных смыслов и значений), а не фактически-содержательно, т.е. не смешивает правовую форму и фактическое (неправовое) содержание. П., согласно либер- тарной трактовке, обладает такими формально-содержательными (но не фактически-содержательными) свойствами и характеристиками, как формально- всеобщая равная мера, свобода, справедливость. Именно благодаря обладанию этими формально-содержательными характеристиками (компонентами), выражающими смысл принципа формального равенства, форма приобретает свое правовое свойство, свое специфическое качество именно правовой формы, отличной от всякой другой формы, от форм моральных, религиозных или принудительно-приказных (силовых, произвольных) отношений и т.д. Такая формально-юридически специализированная и квалифицированная форма выражает специфику и существо правового типа отношений и правового способа регуляции. Правовая форма (и П. в целом), таким образом, это не просто форма приказа и долженствования, не пустая и всеядная форма, допускающая любое (в т.ч. — и произвольное) фактическое содержание, как это имеет место у легистов (особенно последовательно — в неопозитивистском «чистом учении о праве» Г. Кельзена), а юридически определенная форма, включающая в себя и выражающая свойства и требования П. и тем самым отвергающая все антиправовое. Под «формальным» при этом имеется в виду формальность (формальные характеристики) П. в его различении с законом (позитивным П.), а не позитивистски трактуемая формальность произвольного закона (позитивного П.), когда полностью отрицаются объективные (независящие от официальной власти) свойства и отличительные особенности правовой формы. Под «юридическим» же имеются в виду не естественное или позитивное П., не «юридическое» в естественно-правовом или легистском толковании, а либертарно понимаемое П. в его различении или совпадении с законом (позитивным П.), т.е. «юридическое» — в смысле приведенной трактовки принципа формального равенства.

В рамках либертарного (формально-юридического) подхода удержаны, учтены в преобразованном виде и развиты дальше (с позиций более абстрактной, более последовательной и в этом смысле более «чистой» юридической теории правопонимания) моменты (элементы) как естественно-правового юридизма, так и легистского формализма. Представители легистско- го правопонимания, односторонне (хотя зачастую и верно) критикуя недостатки естественно-правового подхода, отвергают в принципе неприемлемые для них положения и достижения естественно-правовой мысли в плане юридического (антилегистского) правопонимания. Сторонники естественно-правового подхода, в свою очередь, в силу противопоставления естественного и позитивного П. концентрируют внимание прежде всего на своей трактовке непозитивного и антипозитивного (естественного) П. и критике позитивистского правопонимания, во многом игнорируя его контрдоводы (в т.ч. и резонные) и достижения. Либертарно-юридическая теория различения и соотношения (расхождения, совпадения) П. и закона и соответствующего правопонимания свободна от антагонизма между легизмом и юснатурализмом и включает в себя (в качестве надлежащим образом трансформированных моментов формально-юридического право- понимания) релевантные достижения обоих подходов. Эта теория, отвергая как легистское сведение П. к закону, так и разделение П. на естественное и позитивное, вместе с тем признает и учитывает познавательно значимые положения и позитивистских, и естественно-правовых учений о П. и законе. По-своему преодолевая недостатки этих учений и удерживая их достижения, либертарная теория трактует различение П. и закона как необходимое основание для адекватного понимания смысла их соотношения и, в конечном счете, надлежащего синтеза свойств права и закона в искомой форме правового закона (т.е. позитивного П., соответствующего объективному смыслу и принципу П.). Такая формально-юридическая концепция правового закона, сформулированная с позиций либерта- ризма, недостижима с позиций легизма или юснатура- лизма, которые по своим исходным основаниям закрыты для подобного синтеза и соответствующего синтетического (юридически содержательного и вместе с тем — строго формального) правопонимания. В рамках юридико-либертарной концепции правопонимания внутреннее единство юридической онтологии, аксиологии и гносеологии обусловлено тем, что в их основе лежит один и тот же принцип формального равенства, понимаемый и трактуемый нами как исходное начало юридической онтологии (что есть право?), аксиологии (в чем ценность права?) и гносеологии (как познается право?). При этом существенно то обстоятельство, что абстрактно-всеобщая равная мера, свобода и справедливость только в их формальном (формально-правовом) выражении и значении, т.е. только в качестве особых форм выражения и проявления общего смысла принципа формального равенства (и не противореча ему), могут войти в единое, внутренне согласованное и непротиворечивое понятие П. и быть составными компонентами, свойствами и характеристиками всеобщей правовой формы общественных отношений. Основанные на либертарном пра- вопонимании различные определения понятия П. представляют собой разные направления конкретизации смысла принципа правового равенства и выражают единую (и единственную) сущность П. Причем каждое из этих определений предполагает и другие определения в общесмысловом контексте принципа правового равенства. Отсюда и внутренняя смысловая равноценность таких внешне различных определений, как: П. — это формальное равенство; П. — это всеобщая и необходимая форма свободы в общественных отношениях людей; П. — это всеобщая справедливость. Эти определения П. через его объективные сущностные свойства выражают в целом природу, смысл и специфику П., фиксируют понимание П. как самостоятельной сущности, отличной от других сущностей. Как эти объективные свойства П., так и характеризуемая ими сущность П- относятся к определениям П. в его различении с законом, т.е. не зависят от воли законодателя. К этим исходным сущностным определениям П. (или к определениям сущности П.) в процессе так называемой позитивации П., его выражения в виде закона, добавляется новое определение — властная общеобязательность того, что официально признается и устанавливается как закон (позитивное П.) в определенное время и в определенном социальном пространстве. Но закон (то, что устанавливается как позитивное П.) может как соответствовать, так и противоречить П., быть (в целом или частично) формой официально- властного признания, нормативной конкретизации и защиты как П., так и иных (неправовых) требований, дозволений и запретов. Только как форма выражения П. закон (позитивное П.) представляет собой правовое явление. Благодаря такому закону принцип правового равенства (и вместе с тем всеобщность справедливости и равной меры свободы) получает государственно-властное, общеобязательное признание и защиту, приобретает законную силу. Лишь будучи формой выражения объективно обусловленных свойств П., закон становится правовым законом. Правовой закон это и есть П., получившее официальную форму признания, конкретизации и защиты, словом — законную силу, т.е. искомое позитивное П., обладающее объективными свойствами П. Правовой закон — это адекватное выражение П. в его официальной признан- ности, общеобязательности, определенности и конкретности, необходимых для действующего позитивного П.

Реальный процесс «позитивации» П., его превращения в закон, наряду с необходимостью учета отмеченных объективных свойств и требований П., зависит от многих других объективных и субъективных факторов (социальных, экономических, политических, духовных, культурных, собственно законотворческих и т.д.). И несоответствие закона праву может быть следствием правоотрицающего характера строя, антиправовой позиции законодателя или разного рода его ошибок и промахов, низкой правовой и законотворческой культуры и т.д. В борьбе против правонаруша- ющего закона в процессе исторического развития свободы, П. и государственности сформировались и утвердились специальные институты, процедуры и правила как самой законотворческой деятельности (и в целом процесса «позитивации» П.), так и авторитетного, эффективного контроля за соответствием закона праву (система сдержек и противовесов в отношениях между различными властями, общесудебный, конституционно-судебный, прокурорский контроль за правовым качеством закона и т.д.).

Согласно либертарно-юридическому подходу общеобязательность закона обусловлена его правовой природой и является следствием общезначимости объективных свойств П., показателем социальной потребности и необходимости властного соблюдения, конкретизации и защиты принципа и требований П. в соответствующих официальных актах и установлениях. И именно потому, что, по логике вещей, не П. — следствие официально-властной общеобязательности, а, наоборот, эта обязательность — следствие П. (государственно-властная форма выражения общезначимого социального смысла П.), такая общеобязательность выступает как еще одно необходимое определение П. (а именно — П. в его совпадении с законом, П. в виде закона) — в дополнение к исходным определениям объективных свойств П. Смысл этого определения состоит не только в том, что правовой закон обязателен, но и в том, что общеобязателен только правовой закон.

Даже самая краткая дефиниция общего понятия правового закона, т.е. позитивного П., соответствующего объективным требованиям П., должна включать в себя, как минимум, два определения, первое из которых содержало бы одну из характеристик П. в его различении с законом, а второе — характеристику П. в его совпадении с законом. С учетом этого можно сформулировать ряд соответствующих дефиниций. Так, позитивное П., соответствующее объективным требованиям П. (закон в его совпадении с П.) можно определить (т.е. дать краткую дефиницию его общего понятия) как общеобязательное формальное равенство; как равную меру (или масштаб, форму, норму, принцип) свободы, обладающую законной силой; как справедливость, имеющую силу закона. В более развернутом виде (с учетом всех субстанциальных характеристик П.) общее понятие такого позитивного П. (правового закона) можно определить как общеобязательную форму равенства, свободы и справедливости. То же самое либертарно-юридическое понятие П. на более привычном языке можно выразить как общеобязательную (т.е. обеспеченную государственной защитой) систему норм равенства, свободы и справедливости. В обобщенном виде можно сформулировать следующее общее определение: П. — это система норм, установленных (или санкционированных) государством и выражающих требования принципа формального равенства. Или более кратко: П. — это общеобязательная система норм, соответствующих принципу формального равенства.

Необходимость того, чтобы объективные требования и объективная общезначимость П. были признаны, нормативно конкретизированы и защищены государством, дополнены его официально-властной общеобязательностью, демонстрирует внутреннее сущностное единство и необходимую связь П. и государства. Государство, по смыслу юридико-либертарного пра- вопонимания, выступает как правовая форма организации суверенной публично-политической власти свободных людей, как публично-правовой институт, необходимый для возведения общезначимого П. в общеобязательный закон с надлежащей санкцией, для установления и защиты правового закона. Насилие, согласно такому подходу, правомерно лишь в форме государственной санкции правового закона. П. и государство, таким образом, — это взаимосвязанные всеобщие и необходимые формы соответственно нормативного и институционального (организационно- властного) бытия, признания, выражения и осуществления свободы людей в их социальной жизни.

Исторически генезис свободы (и появление в мире свободных индивидов) связан с процессом разложения первобытного общества и его дифференциации на свободных и несвободных (рабов). П. и государство, пришедшие на смену нормам и институтам власти первобытного общества, как раз и представляют собой необходимую (и пока что до сих пор единственно возможную) форму нормативного и институционального признания, выражения и защиты этой свободы в виде правосубъектности индивидов в частных и публично- властных делах и отношениях. Последующий всемирно-исторический прогресс свободы — это одновременно и прогресс необходимых правовых и государственных форм бытия, закрепления и осуществления этой свободы.

Отмеченное сущностно-понятийное единство П. и государства в рамках либертарной концепции право- понимания и юриспруденции, помимо рассмотренных онтологических и гносеологических аспектов, охватывает и соответствующую аксиологическую проблематику. Согласно данной концепции ценность действующего (позитивного) П. и реально наличного (фактического, эмпирического) государства определяются по единому основанию и критерию, а именно с позиций правовых ценностей (П. как ценности). П. при этом выступает не как неформализованный (формально-фактический) носитель моральных (или смешанных морально-правовых) ценностей, что характерно для естественно-правового подхода, а как строго определенная форма именно правовых ценностей, как специфическая форма правового долженствования, отличная от всех других (моральных, религиозных и т.д.) форм долженствования и ценностных форм. Такое понимание ценностного смысла П. (П. как формы долженствования равенства, свободы и справедливости) принципиально отличается и от позитивистского подхода, поскольку речь идет о долженствовании не только в значении общеобязательности, властной императивности и т.д., но и в смысле объективной ценностной общезначимости П., в смысле ценностно-правового долженствования. П. здесь — цель и должное для закона (позитивного П.) и реального государства, а закон (позитивное П.) и государство должны быть ориентированы на воплощение и осуществление требований П., поскольку именно в этом состоят их цель, смысл, значение. Закон (позитивное П.) и государство ценны лишь как правовые явления. В этом ценностно-целевом определении и оценке закон (позитивное П.) и государство значимы лишь постольку и настолько, поскольку и насколько они причастны П., выражают и осуществляют цель П., ценны в правовом смысле, являются правовыми. Поэтому цель П. как ценностно-должного в отношении закона (позитивного П.) и эмпирического государства можно сформулировать в виде следующего ценностно-правового императива: закон (позитивное Л.) и государство должны быть правовыми. Правовой закон и правовое государство — это, следовательно, правовые цели — ценности для реального закона (позитивного П.) и государства.

Эти правовые ценности нашли свое признание и закрепление в новой, постсоветской российской Конституции 1993, для которой характерен своеобразный естественно-правовой вариант юридического право- понимания. Своеобразие это состоит в том, что исходное правовое начало, согласно Конституции, представлено в правах и свободах человека. Причем в конституционном правопонимании сочетаются два компонента: юридико-аксиологический (права и свободы человека как высшая ценность) и естественно-правовой (прирожденный характер и неотчуждаемость основных прав и свобод человека). Оба компонента такого гуманистического правопонимания исходят именно из индивидуальных (а не коллективистских, классовых, групповых и тд.) прав и свобод. Принципиальная ориентация новой Конституции на права и свободы человека как на исходное правовое начало — это не просто прагматический учет уроков нашего прошлого и современных международно-правовых требований в данной области, но и по сути своей верная и обоснованная правовая позиция, поскольку права человека — необходимый компонент и критерий реальности всякого П. Разумеется, права и свободы человека как определенный правовой принцип и реальное правовое содержание — явление социально- историческое, общественное, а не непосредственно природное. Это, казалось бы, плохо согласуется с естественно-правовым положением Конституции о том, что основные права и свободы человека принадлежат каждому от рождения. Но данное положение вовсе не отрицает социально-исторический смысл и характер прав и свобод человека и П. в целом. С юридической точки зрения ясно, что с рождением человека как естественным явлением (событием) Конституция связывает момент принадлежности, а не происхождения прав и свобод человека. Использование в Конституции новой естественно-правовой конструкции прирожденных прав и свобод человека, по существу, направлено против ранее господствовавших в теории и практике представлений об октроированном (дарованном сверху официальными властями) характере прав людей. Определенная стилизация под естественное П. носит здесь подчеркнуто антиэтатистский характер и призвана продемонстрировать исходную и безусловную свободу, правомочность и правосубъектность любого человека (человека как человека) в его отношениях со всеми остальными — государством, обществом, другими людьми. Положения Конституции о правах и свободах человека, по логике и смыслу юридического типа правопонимания, имеют двоякое значение: эти положения значимы не только в плане проблем индивидуальной правоспособности и правосубъектности, но они — в качестве исходных правовых начал — имеют одновременно и всеобщее регулятивное значение и выступают как общеобязательный правовой стандарт и конституционное требование к правовому качеству официальных нормативных актов (т.е. позитивного П. в целом), к организации и деятельности всего государства, всех ветвей государственной власти и должностных лиц. В этом своем общерегулятивном значении конституционные положения о правах и свободах человека являются наиболее важным и, в конечном счете, единственным настоящим критерием наличия или отсутствия, соблюдения или отрицания П. вообще, критерием правового характера действующего законодательства (законов и всех других источников позитивного П.) и правового характера государства.