ВВЕДЕНИЕ

За последние годы широкое развитие получили исследования в области изучения русских древностей, включающие широкий круг вопросов истории, культуры, литературы, языка и искусства Древней Руси. Ведется огромная работа по выявлению, изучению и изданию памятников древнерусской письменности. Публикуются комментированные памятники исторической, юридической, деловой, публицистической, агиографической, светской литературной словесности.

Среди научных достижений последних десятилетий в области палеоруснстнкп следует выделить в первую очередь образцовое издание пыдающсгося древнерусского памятника XII в. «Повесть временных лет» (Ч. 1—2, M.-JI., 1950), подготовленного Д. С. Лихачспым. Благодаря усилиям дрсвников-литературоведоп Д. С. Лихачева, JI. А. Дмитриева, В. И. Малышева, А. II. Робннсопа, О. В. Творогова и других осуществлено систематическое исследование всех сохранившихся и ранее неизвестных или неизученных образцов древнерусской словесности. Результатом этой большой работы стала публикация десятитомного собрания произведений русской литературы от ее начала до XVII п. включительно

Значительным общекультурным вкладом явилось издание начатого в середине XIX в. Полного собрания русских летописей (Полное собрание русских летописей). К настоящему премспи опубликовано летописное наследие, включающее 33 томов и охватывающее письменные памятпнки всех древнерусских земель — южнорусских, западпорусских и севернорусских  . Переизданы важнейшие русские летописные своды — Лаврентьевская и Ипатьевская летописи (1962).

В области изучения древней истории русских земель благодаря работам историков и архоолоюп создала глубоко обоснованная концепция образования н развития Древнерусского государства, прослежены процессы формирования древнерусской народности н ее этнической филиации, становлепия государственности в эпоху раннего средневековья. Развитие исторической палеорусн- стнки неразрывно связано с именами Л. J1. Погодина, С. М. Соловьева, Л. В. Лрцнховского, А. Я. Брюсова, II. II. Воронина, Л. II. Насонова, В. Г. Пашуто, Б. А. Рыбакова, В. В. Седова, М. II. Тихомирова, П. Н. Третьякова, В. JI. Янина и многих других.

Важным дополнением к историческим и филологическим исследованиям служат нсторико-лингвистические разыскания. На стыке наук о русских древностях, истории, литературы, языкозпапия плодотворно работали многие ученые прошлого и продолжают трудиться современные исследователи. Такие ученые, как А. А. Шахматов,A. И. Соболевский, С. Б. Веселовский, внесли огромный вклад как в развитие исторических, так п филологических разделов палеоруенстнки. В некоторых областях сотрудничество историков и лингвистов, как например в случае открытия и изучения памятников народной деловой письменности (так называемых берестяных грамот), оказывается просто закономерной необходимостью. Приоритет в изучении берестяных грамот в равной мере разделят историки А. В. Арциховский, JI. В. Череннин, В. JI. Янин и лингвист В. И. Борковский  .

В последнее время особенностями языка документов на бересте уснешио занимаются А. А. Зализняк, II. В. Подольская, С. Роспоид,B.Курашкевич. По своей историко-культурной значимости открытие берестяных грамот можно сравнить с открытием н дешифровкой критомнкепскои (архаической греческой) письменности линейного письма В.

Предметом углубленного псторико-лсксикологического исследования стали наиболее значительные памятники дрепнерусской литературы. Составлен словарь «Слопаполку Игорспс» 13. JI. Виноградовой  , подготовлены исторические исследования по лексике «Повести «ременных лет» А. С. Львова 6.

Проблемам формирования п развития языка древнерусской народности, предтечи трех восточнославянских языков посвящен цикл исследований Ф. 11. Филина  и Г. Л. Хабургаева 7.

В облает исторического восточнославянского языкознания одно из центральных мест по значимости достигнутых результатов занимают историческая лексикологи., и историческая лексикография. Эти успехи в значительной степени были подготовлены фундаментальным трудом II. И. Срезневского 8, систематизировавшего в конце прошлого пека лексику древнерусских памятников вплоть до XV в. Историческая лексикология позволяет но только реконструировать определенные итапм развития древнерусского языка, но и во многом способствует воссозданию rex социальных п культурных условий, п которых ж Л л человек Древней Руси.

Для исторической лексикологии восточнославянских языков пажиое значение имел им ход на русском языке «Этимологического словаря русского языка» М. Фасмера под ред. Г>. Л. Ларина (перевод п дополнения из новой литературы О. I). Трубачсна) ,а. Завершена работа над «Этимологическим словарем украинского языка» под род. Л. С. Мсльинчука. Начата публикация «Этимологического словаря белорусского языка» под ред. В. В. Мартынова  . Тем самым осуществляется подготовка нсторнко-этимоло- гпческого цикла исследовании по всем восточнославянским языкам.

Особое место и исторической лексикологии занимает историческая ономастика, т. е. раздел лексикологии, исследующий становление, развитие и функционирование имен собственных (топонимов — имен географических, антропонимов — имен личных людей, а также этнонимов — названии древнерусских племен) в их исторической ретроспекции.

Систематизация древнерусской ономастики была начата уже п середине XIX в. II. М. Барсовым  , составившим первый «Географический словарь Русской земли» на основании летописных данных, относящихся к IX— XIV вн. Именно II. М. Барсов положил начало систематическому изучению древнерусской топоннмни. В конце XIX—начале XX в. была произведена важная работа по систематизации древнерусской аптропонимии, которую предпринял II. М. Тупиков, собравший н систематизировавший древнерусские личные собственные имена ие только собственно древнерусского периода (т. е. IX— XIV вв.), но и старорусские имена, извлеченные из позднейших памятников XV—XVII вв.

Важным дополненном к словарю М. Н. Тупикова стал опубликованный посмертно «Ономастикон» С. Б. Веселовского

Чрезвычайно плодотворными оказались комплексные этнолингвистические исследования в Полесье, представляющем для лннгвнстов-славнстов особый интерес своим языковым своеобразием. Итогом многолетних полевых изысканий стал цикл трудов самого разного жанра — сборпнкн, монографические исследования, словари 18. 11а материале полесских экспедиций была написана работа Н. И. Толстого по славянской географической терминологии 1В, сыгравшая вндпую роль в развертывании в нашей стране исторических и синхронных диалектологических и топонимических исследований восточнославянских языков. В зтом же ряду стоят работы по украинской и белорусской географической терминологии.

За последние годы появился ряд работ, посвященных проблемам общеславянского н восточнославянского этно- н глоттогенеза. Названные пыше работы Ф. Г1. Филина и Г. А. Хабургаена но истории восточнославянских языков дополняются исследованиями Г. А. Хабургаева 2(> по древнерусской и О. II. Трубачева21 по славянской этнонимии.

Широкий размах получили исследования в области диалектной лексикографии, начало которым было положено замечательным русским ученым прошлого века В. И. Далем, создавшим богатейший по охвату диалектной речи «Словарь живого великорусского языка», отразившим синхронное состояние русского языка второй половили XIX в.

На основапии Картотеки русских народпых говоров, хранящейся в Ленинграде в середине 60-х гг. нашего столетия была начата большая работа по составлению многотомного «Словаря русских народных говоров», целыо которого является максимально полный охват лексика всех русских диалектов 2г. Наряду с этим ведется составление целой серии областных словарей: архангельского 23, брянского, псковского 24, смоленского. Опубликован «Сло- парь русских донских говоров» н Ярославский областпой словарь 2S.

Составлены крайне необходимые для дальнейших изысканий в области восточнославянской ономастики, как исторической, так н синхронной, гидроннмические словари обширпых территорий Восточной Славии — «Словарь гидропимов Украины» 28 и «Гидронимия бассейна Оки» Г. П. Смолицкой 27.

Столь большая н впечатляющая работа в области исторической и диалектной лексикологии, включая онома- стнку, подводит нас к необходимости создапия первого о восточнославянском сравнительном языкознании документированного исторпко-этимологического словаря названий древнерусских городов. Древнерусская ойконимия имеет исключительно важное значение для решения целого ряда комплексных задач глоттогепеза восточносла- вяпских народов, исторического развития языка древнерусской народпости, как общего исторического достояния трех пародов — русского, украинского и белорусского, реконструкции основных характеристик материальной н духовной культуры древнерусской народности.

До недавнего времени работа в области исторической восточнославянской ономастики развертывалась медленно. Показательно, что в 1939 г. известный славист А. М. Се- лнщев писал в этой связи: «Топонимия представляет собою один из ценпсйшнх источников наших сведений по исторической этнографии и для истории общественной п экономической жизни страпы. Опа может пролить яркий свет на историю этнических отношений в далеком прошлом, на миграцию пародов и отдельных групп населения, па экономические и общественные отношения. Что касается Восточной Европы, то изучение ее топонимии находится в зачаточном состоянии. Не собраны и не разработаны давпие местные названия, идущие от населения, предшествовавшего водворению славян в разных местностях северо-востока. Не произведено полной собирательной и аналитической работы и с названиями славянскими» (А. М. Селнщев. Из старой и новой топопимии. «Сборник статей по языковедению», изд. МИФЛИ, 1939)  .

В этой работе А. М. Селищев охарактеризовал, говоря его словами, «главнейшие черты топонимии русской», разработав историческую (мы бы сказали социолингвистическую) и структурную классификацию русских географических названий. Анализируя топонимию различных исторических эпох, А. М. Селнщев устанавливает 22 способа топонимического словообразования с помощью различных формантов.

Историческая классификация объединяет несколько типов именований. Значительная часть исторической топонимии образована от имен лица, по личному имени, прозвищу или фамилии — это так называемые владельческие названия, оформляемые в большинстве случаев посессивными суффиксами -ов и -ин. При этом, отмечает A.M. Се- лнщев, «личное имя п прозвище входят в название местного пункта с теми суффиксами, с которыми употреблялось это имя или прозвище в обиходе»  . В числе таких названий он выделяет среди прочих старорусские топонимы Буславлъ, Всеславлъ (ср. др.-русск. Святославль, Ярославль), Домагощь (см. в пагаей кпнгс), Ждимер < более раннего Жидимер или Жъдимер (ср. ниже Житомир), Переславлъ (вм. Переяславль—Залесский) от ИЛ Переслав, Радонеж на р. Паже, ныне Городок Московской обл. от имени Радонег, Резанова (XVI в. Моск. у.), Рязанов брод (Балашов, у. Сарат.), Рязань (Рязань, Звсн.) от ИЛ Рязан (см. ниже Рязань), Хороброво (Мож. у. XVI—XVII вв.), позднее Храброво (Дм) от ИЛ Хороброй и целый ряд других.

В этой же классификации выделяются: имена населенных пунктов, данных по социально-имущественному н со- словпому признаку; по значению пункта поселения — острог, город, погост, стан, посад и т. д.; пазваппе — указание на вповь возникшее поселение, в противоположность старому, уже существовавшему (весьма важным элементом этой группы топонимов является определение Новый, ср. ниже Новгород)', названня, данные по имени этнической группы (ср. ниже Муром по этнониму Мурома).

Значительное место в классификации А. М. Селшцева занимают топопимы, связанные с обозначениями ландшафта, т. е. образованные от местпых географических терминов названия: Холм, ср. ниже г. Холм, Ржавки, Чистое поле^>Чистополь, Волок, Луки, Прилук, Песочня, Гли- ница. Ср. соответствующие названия др.-русск. городов.

Словообразовательные типы «топонимии феодального времени» характеризуются значительным разнообразием 30. Назовем некоторые наиболее продуктивные из них: нулевой тип, когда топонимом становится название объекта без изменения его словоформы (ср. Городок)-, используется показатель мн. ч. им. п. (ср. Броды); с помощью суф. принадлежности -/ь (ср. Володимерь, Домагощь, Мстиславль, Ярославль п т. д.), как правило, образованной от имени владельца; с помощью суф. -ов, -ин (а также -ев, ср. Андрссп, Версщип и т. д.); с помощью посессивного суф. -ск-, -овск, -инск (ср. Минск, Вороты- иеск и т. д.). С помощью умепыпнтельных (диминутивных) суффиксов -ок, -щ (-ьць), -овец (-овьць), ср. Березовец, Городец, Каменец, Кременец и т. д.; -ица (ср. Сосница), -ье Копорье (Моск. у. XVI в., ср. г. Копорье), ср. Олешье; -ьня (-ня), ср. Ельня-, -но, ср. Дубно\ -ань, Резань — Рязань (деревня Зв.), ср. г. Рязань; -инь, Белынь, Курынь, С.чердыпь, ср. г. Сапогынь\ -енъ, ср. г. Городень', -ище Вереище (ср. г. Верея)', -щина (образуются топонимы от имен, прозвищ, фамилий, обозначающие не только поселепне, но и всю местпость, принадлежавшую владельцу), ср. г. Воищина; -ичи «itj-ь), так наз. патронимический суффикс, указывающий на потомков лица, обозначенного в топооснове (ср. г. Боровичи).

В составе древнерусской топонимии выделяется ряд топонимов, образованных с помощью приставок (ср. Заречье, Лрилу к, Суздаль и др.).

При характеристике структуры сложных имен (composite) различают несколько видов их образования. Л. М. Селшцев выделял следующие 7 основных способов сочетапня элементов сложного топонима. Сочетание прилагательного с существительным (ср. г. Белая Вежа^> Беловежа); сочетание двух имен существительных типа Бор-лес\ сочетапие с топоосновой -город во второй части (ср. Белгород, Вышгород, Ивангород, Новгород и т. д.); сочетание числительного с именем существительным (ср. Треполь); сочетания основы па -и с сущ. в им. п. (зти сложения чаще всего известны н именах личных, ср. Мсти-слав и т. д.); сочетания с гласным (о, е) в первой части (ср. Белоозеро)-, описательные сочетания с местоимением что или без него п предлогом на, в (Воздвижен- ское, что в Игрищах и т. д.).

Последний тип сложных нмоп географических не характерен для образования названий древнерусских городов.

В дополнение к этому можно прибавить не отмеченные Селпщевым типы сложения: прилагат. + прнлагат. в по- сесспвпой форме, ср. г. Борисов Глебов-, субстантивиро- ванн. прилаг. + существ. Ср. Ивангород, ср. еще г. Ва- сильсурск.

Последнее по времени наиболее значительное исследование древнерусской ономастики было осуществлено поль- CKIIM лингвистом С. Роспондом, которому прппадлсжнт цикл работ в этой области  .

Основываясь главным образом на анализе топонимии «Повести временных лет», С. Роснонд осуществил семантическую и структурную классификацию древнерусских географических названий. Преимущественную часть его материала составляют названия древнерусских городов. В их составе выделяется несколько групп и подгрупп. Преобладающей среди названий городов являются так называемые топографические названия, образованные от фнзпогеографическнх терминов, а также от гидроними- чеекпх основ.

Топонимы, образованные от местных географических терминов, характеризуются как первичпые топографические названия (ср. Белз(ы), Броди, Волок, Вручий, Галич, Переволока, Песочен, Прилук, Устье н др.)  .

Топонимы, образованные от апеллятпва с помощью различного рода суффиксов, составляют так называемые вторичные названия 3J.

Так /ке как и у первичных названий, большинство вторичных составляют топографические имена. Они могут быть распределены по типам на основе формантпого анализа. Наиболее продуктивным типом образования назва- пий древнерусских городов может считаться модель, в соответствии с которой к топооснове прибавляется суффикс принадлежности -(ь)скъ. Ср. Бужьск, Голотичьск, Дрютьск, Изборск, Курск, Логожск, Минск, Одрьск, Пинск, Полоцк, Смоленск и т. д.

В корпусе древнерусских топонимов значительную долю составляют названия, образованные от топографических обозначений с помощью посессивных суффиксов -ов(ъ), -ово, -ев(ъ), -ин(ъ), -ин(о). Ср. Гдов, Киев, Бере- стов(ое), Чернигов и др.

Названия с формантом -ьнъ, -ьно, произведенные от физиографических терминов, составляют особый тип, но форме являющийся кратким именем прилагательным (ср. Дубенъ, Дубио, Краснъ, Лиственъ, Лубьнъ, Песо- ченъ) и т. д. К этому же типу примыкает группа топонимов, составленных с помощью форманта -нь, с вариантным предшествующим гласным (-ань, -ень, -ень, -инь), ср. Дубенъ, Здвижень, Искоростень и т. д.

Целый ряд топонимов образован от местных географических терминов с помощью собирательного суффикса -bje (ср. Берестье, Заволочье, Олешье).

Вслед за названиями древнерусских городов, образо- ианными от географической номенклатуры, по своей продуктивности идут топонимы, сложившиеся на базе антропонимов (имен людей — как правило это княжеские династические имена) с помощью посессивного форманта -jt переходящего иногда в -ль (ср. Володимер(ь), Всеволож(ь), Дорогобуж(ь), Мстиславль, Ярославль и т. д.). К посессивному отантропонимическому типу относятся также названия, произведенные от ИЛ, распространенных формантами -ов(ъ), -ев(ъ), -ин(ъ) (ср. Василев(ъ), Туров(ъ), Юрьев(ъ), Микулин(ъ), Кснятин(ъ).

Сложные имена (composite) выделяются в качестве основной третьей типовой топонимической модели. Они составлепы по нескольким типовым образцам ирилаг. + + сущ. (Adject. + Subst.) в свободном словосочетании, переходящим в связанное нменное сочетание (ср. БЪла(я) В-Ьжа > Б-ЪлавЪжа)\ прилаг. + сущ. в связанном сочетают (ср. Белгород, Белоозеро, Новгород, Стародуб)-, ср. степ, паречия + сущ. (Вышегород), глагол в повелит, накл. + сущ. (Verb. + Subst.), ср. Звенигород; имя числит. + сущ. (Numer + Subst.), ср. Треполь.

Из рассмотренных в книге названий городов подавляющее их большинство составляют исконно древнерусские имена. В то же время в топонимиконе можно выделить группу ниоязычных имен, происходящих из языков, соседствовавших с Древней Русью инославянских народов. Эти имена относятся к различным языковым источникам: древнеиидоевропейск. (Минск, Сновьск), балтийск. (.Желни, Копыса, Ромен), тюркск. (печенежск. и половецк.) {Саков, Тмутаракань), финноугорск. (Ладога, Муром). Во многих случаях имена древнерусских городов адаптированы с помощью русских суффиксов.

Возвращаясь к сказанному сорок с лишним лет назад А. М. Селищевым о недостаточном изучении иноязычных и собственно славянских названий на территории Восточ- пой Европы, можно с удовлетворением отметить, что многое в этой области уже сделано. В результате лингвистического системного анализа восточнославянской топонимии (в первую очередь гидронимни) в работах В. Н. Топорова и О. II. Трубачева (1962 г.), О. II. Трубачева (1968 г.), В. В. Седова (1971 г.), В. Н. Топорова (1972, 1981 гг.) в широком ареале, включающем Верхнее По- днепровье, Поочье и Подмосковье, выявлен значительный балтийский языковой пласт, который свидетельствует о тесных контактах славян и балтов в древности. Заметные результаты получены и в изучении финно-угорского топонимического вклада па восточнославянской территории (здесь следует отметить работы А. И. Попова, Р. А. Агеевой, А. К. Матвеева). В меньшей степени изучена тюркоязычная топонимия Восточной Славии. И совсем не исследована топонимия, восходящая к наиболее древнему периоду, периоду позднеиидоевропейской общности, предшествовавшему времени выделения из нее славянских и балтийских языков.

Тем самым ресурсы новых сведений о ранней этнической и языковой истории восточных славян, которые приобретаются при изучении древнерусской ономастики (прежде всего топонимии), еще далеко не исчерпаны. И можно ожидать в будущем, что работа в области исторической ономастики принесет новые открытия.

Современное состояние развития восточнославянского языкознания служит хорошей базой для дальпейшего развертывания исследований в области исторической ономастики, которые предполагают комплексный подход, объединяющий достижения ряда исторических, филологических и лингвистических дисциплин (в особенности этнической истории, исторической географии, текстологии, этнолнпгвнетнки, исторической и диалектной лексикологии).

Это позволит в ближайшем будущем приступить к созданию историко-лингвистнческих сводов «Древнерусская топонимия», «Древнерусская антропоннмня», «Древнерусская этнонимия», которые бы обобщили еще малоизученное общее наследие древнерусской духовной культуры всех восточнославяпских народов — русского, украинского, белорусского.

Мы сочли необходимым приводить название города не только в той форме, в которой оно засвидетельствовано впервые в летописях, но и дать его «парадигматический ряд», включающий различные его формы (с предлогом н без предлога), а также орфографические варианты в тех случаях, где они имеются.

Названия городов, отмеченные в летописи лишь один раз, или же употребленные в идентичных контекстах разных летописей под одним годом, определяются термином топонимический гапакс « греч. Xe^ojieva). Ср., например, Обров.

Из других терминологических новшеств следует обратить внимание на понятие ономатооснова « греч. "ovojia, род. п. ov6(xatos 'имя'), которое определяется как основа ономастического ряда географических названий (топонимов), имен личных (антропонимов), назвапий племен и народностей (этнонимов) или названий местожителей. Так Муром- можпо считать ономатоосновой для ряда: г. Муром, имя былинного героя Илья Муромец и название финно-угорского народа Мурома, ср. еще ономатооснову Смол-: г. Смоленск, ИЛ Смола, название славянских племен смоляне и т. д.

В названиях древнерусских городов очень часто наблюдается соотнесенность имени географического (а в рамках топонимии соотнесенность различных ее видов) с именем личным, названием местожителей или этническим обозначением.