«Эврика» 1970. Ищу предка

Гигантопитек

Когда Кенигсвальд прибыл в 1964 году в Москву на антропологический конгресс, коллеги смотрели на него как на флибустьера или древнего землепроходца.

Кенигсвальд признается: в молодости он и мечтать не смел о том, что после увидел. «Яву исходил вдоль и поперек, спускался в пещеры синантропа, рылся в кладовых китайских аптек, посещал места замечательных открытий в Южной Африке, бывал в знаменитом Олдувэйском ущелье среди восточно-африканских степей».

Китайские аптеки попали в перечень вместе с Явой, синантропом и Олдувэем (о чем, кстати, речь впереди). Действительно, китайские аптеки, открывшие путь к синантропу, сослужили при помощи Кенигсвальда еще одну большую службу антропологам.

Сначала вежливо кланяющиеся китайские аптекари не понимали ученого: он просил у них зубы всех животных, какие в аптеке имеются, и на прилавке появлялось все, что угодно: челюсти тигров, резцы оленей, — но только не ископаемые обезьяньи и человеческие зубы. Тогда Кенигсвальд захватил с собой хорошо иллюстрированную книгу о древних животных и показал аптекарю в Бандунге рисунок древних аммонитов, населявших моря в эру ящеров. Хозяин аптеки заулыбался и принес раковины, похожие на изображения.

Рисунок древнейших обитателей морей, трилобитов, привел к появлению на прилавке очень похожих тварей — сушеных мокриц. Этот своеобразный обмен, рисунок — вещь, длился долго, и Кенигсвальд получил несколько очень интересных ока-менелостей. Наконец дело дошло до зубов. Китаец закивал головой и принес большой зуб носорога. Когда Кенигсвальд назвал животное, хозяин вежливо поправил: «Это зуб не зверя, а дракона». Кенигсвальд запомнил урок и отныне во всех аптеках спрашивал зубы дракона. Этот рецепт позволил ему приобрести немало замечательных «лекарств».

Перед войной, в годы экономического кризиса, аптекари, чтобы избежать разорения, предлагали посетителям богатейший выбор драконьих зубов. В Маниле, столице Филиппинских островов, Кенигсвальд раздобыл «зубы дракона второго сорта», которые оказались чрезвычайно интересными зубами ископаемого орангутана. Голландец вошел во вкус и всюду, где были китайские аптеки, — в Сиаме, Индокитае, Малайе, Гонконге, — везде он покупал. Он сумел приобрести зубы ископаемых зверей даже в китайском квартале Сан- Франциско и на Мотт-стрит в Нью-Йорке!

«Ничего в жизни не воспламеняло меня сильнее, — вспоминает ученый, — чем поиски ископаемых древностей в китайских аптеках».

В конце концов было сделано так много находок, что возник забавный научный термин — «аптекарская фауна», «аптекарские виды».

В 1939 году, в разгар своих яванских открытий, Кенигсвальд попал в Гонконг, по привычке обошел аптеки и, между прочим, купил несколько зубов гигантского размера, принадлежавших человекообразной обезьяне. Они были больше, чем клыки самого мощного оранга или гориллы. Неведомого гиганта Кенигсвальд назвал «гигантопитеком Блэка и Кениг-свальда» (дань уважения первооткрывателю синантропа).

После войны в Китае нашли еще более полусотни громадных зубов.

Специалисты подсчитали, каков был рост древнего гигантопитека, если его размеры пропорциональны величине зубов. Решили, что, если исходить из закономерности человеческого организма, великан поднимался на три с половиной и даже четыре метра, если же вычислять по «обезьяньим формулам», то существо выглядело менее внушительно, но все же превосходило самого высокорослого баскетболиста и достигало примерно 240 — 250 сантиметров.

Древняя обезьяна поражала воображение. Она позволяла рисовать фантастические картины первобытного леса, среди которого, не скрываясь, движутся непобедимые гиганты, практически не имеющие врагов. Мысль о том, что гигантопитек был добродушен и травояден, недавно стала сомнительной: в китайском гроте Лэнцзай (отвесная скала, высота 90 метров!) Пэй Вэнь-чжун обнаружил челюсть могучей обезьяны и вместе с ней кости крупных травоядных животных. Очевидно, великаны без труда затаскивали наверх, по крутой скале тяжелых животных. Никаких орудий труда в пещере не нашли: гигантопитек был огромной обезьяной, хотя и весьма человекообразной, жившей примерно в одну эпоху с питекантропами и синантропами.

Пока делались эти удивительные находки, вторая мировая война расползалась по планете. Родина Кенигсвальда — Голландия была оккупирована, фашисты уже вторглись в СССР, готовилась к нападению Япония.

Летом 1941 года Кенигсвальд жил в Бандунге на Яве, даже и не мечтая об охоте за ископаемыми. Но, видимо, этот человек обладал каким-то свойством притягивать находки и тогда, когда о них почти не думал. Именно в это лето один из старых мантри Кенигсвальда прислал в Бандунг фрагмент челюсти.

Фрагмент был найден недалеко от того места, где обнаружили питекантропа IV, и примерно в том же слое — древнем слое Джетис. Челюсть изумила даже видавшего виды Кенигсвальда: без сомнения, это человеческая челюсть (зубы сравнительно невелики), но ее размер таков, что пришелся бы впору могучему современному орангу.

Поскольку у людей и человекообразных обезьян чем больше челюсть, тем больше рост, получалось, что открыт гигантский человек ростом в два с половиной метра. Конечно, нельзя точно ручаться, что рост его был именно таков, — для этого требовалось разыскать еще какие-нибудь фрагменты скелета, — и все же скорее всего был открыт именно великан.

Около недели Кенигсвальд таскал челюсть в кармане, чтобы иметь возможность в любое время дня доставать ее, разглядывать и убеждаться, не грезит ли он. Рассматривая, таким образом, свой трофей, Кенигсвальд, между прочим, обнаружил на челюсти замечательный костный выступ — spina mentalis, — тот выступ, на котором закрепляются мускулы языка, так что мы можем совершать им разнообразные манипуляции, то есть попросту — разговаривать. Этот выступ вовсе отсутствует у обезьян, но у синантропа и гейдельбергской челюсти есть, у питекантропа, Кенигсвальд считает, тоже должен быть (хотя до сих пор не обнаружено ни одной соответствующей части черепа). И вот, оказывается, spina mentalis была и у гиганта: он говорил, он был человеком. Значит, ему нельзя давать научного имени, оканчивающегося на «питек» — обезьяна. Он заслуживает быть причисленным к «антропам» — людям. И Кенигсвальд нарекает его «мегантроп палеояванский». «Мегантроп» значит «огромный человек».

Легенды древних народов о великанах, гигантах, титанах, не сложены ли они о гигантских людях и гигантских обезьянах? Конечно, великаны, которых нашел Кенигсвальд, жили сотни тысяч лет назад, но кто знает, когда наступил их последний час? Это загадка: такая же, впрочем, как и начало, происхождение, родословная гигантов.

Чувствуя приближение войны, Кенигсвальд послал в Нью-Йорк на имя Вейденрейха муляж драгоценной челюсти. Это было сделано буквально накануне роковых событий.

7 декабря 1941 года японская армия, авиация и флот обрушились на Пирл-Харбор, Гонконг, Сингапур, Филиппины, Индонезию. Началась война на Тихом океане... Ее жертвами стали сотни тысяч людей, множество городов, сел, памятников культуры. Атаке подвергся не только двадцатый век, но и все предыдущие. Демон фашизма словно решил лишить людей не только настоящего и будущего, но и стремительно заглатывал прошедшее. Арестовывая американских, английских и других вражеских подданных, а также захватывая их имущество в Китае, японцы не пощадили и коллекцию синантропов. После войны делались попытки найти хотя бы остатки громадных и бесценных коллекций Блэка, Вейденрейха, Пэй Вэнь-чжуна и других ученых, но неудачно. Один череп нашелся было в Шанхае, но это оказался искусно сделанный муляж головы синантропа.

Вейденрейх, к счастью, многое сохранил своими замечательными публикациями и фотографиями, и все же потеря синантропов ужасна. Достаточно сказать, что никакие новые технические методы теперь нельзя применить к громадному собранию костей пекинского человека.

Правда, после войны китайские ученые нашли еще несколько зубов ископаемого человека, а также челюсть, остатки орудий. В уезде Ланьтян (900 километров юго- восточнее Пекина) отыскали целую челюсть ланьтянского синантропа, но пропажа главной коллекции пока не восполнена.

Кенигсвальд сумел Глучше подготовиться к войне: были изготовлены отличные муляжи всех яванских ископаемых находок. Затем их нарочно смешали с пылью от специальной смеси, чтобы оккупанты приняли копию за подлинник. Когда японские армии приблизились к Яве, американцы предложили перевезти кости питекантропов, мегантропа и нгандонгского неандертальца в США, однако Кенигсвальд и его коллега отказались расстаться со своими открытиями.

Вскоре японцы захватили Яву. Великолепную верхнюю челюсть питекантропа жена Кенигсвальда прятала всю войну, но большую часть ископаемых останков ученый доверил застрявшим на острове швейцарскому геологу и шведскому журналисту: как представителям нейтральных стран им угрожала меньшая опасность. Через несколько месяцев, однако, швед услыхал, что японцы собираются его обыскать. Тогда он запрятал драгоценные зубы питекантропа и гигантскую челюсть в громадные бутылки от молока и зарыл их в саду, где все благополучно сохранилось до конца войны. Древним костям подземное существование было не в диковинку.

Так прошло несколько тяжелых лет. В конце войны Кенигсвальда и многих его друзей загнали в японский концлагерь на Яве, где летом 1945 года и пришло освобождение.

Выйдя на свободу, ученый узнал, что его семья уцелела, сохранились и драгоценные находки — вернее, все, кроме одной:череп нгандонгского человека как подарок императору был отправлен в Японию, где «пережил» все бомбардировки и уцелел до конца войны. О его пропаже Кенигсвальд сообщил американскому командованию, и год спустя в Нью-Йорке молодой офицер разыскал ученого и вручил ему череп яванского неандертальца, обнаруженный в Киото, древней столице японских императоров.

Когда Кенигсвальд приехал в Нью-Йорк, он нашел там Вейдеырейха, уверенного, что голландец погиб, а его находки исчезли. Вейденрейх был потрясен пропажей синантропов, хотя внешне оставался спокоен и продолжал работать. Полтора года оба антрополога трудились вместе, затем Кенигсвальд вернулся в родную Голландию, а Вейденрейх в 1949 внезапно умер. «Исчезновение синантропов поразило его сильнее, чем мы думали», — пишет Кенигсвальд.

Обстоятельства не позволили открывателю питекантропов возобновить свои раскопки в Индонезии, но через несколько лет он получил оттуда приятную новость. Доктор Питер Маркс из Бандунгского университета в 1952 году добрался до Сангирана, где в течение многих лет профессионалы-антропологи не появлялись. Оказалось, что жители селения накопили больше семисот килограммов ископаемых костей, дожидаясь, когда же приедет за ними их старый знакомый Кенигсвальд, которому когда-то нашли 40 обломков по 10 центов за обломок, а после пировали и плясали.

Среди груды окаменелостей Питер Маркс отыскал новую гигантскую челюсть, не меньшую, чем у первого мегантропа, и подтвердил, что находка великана в 1941 году не была открытием случайного индивида, «урода». (В 1965 году там же нашли еще одного питекантропа — обломок черепа.)

Вторая мировая война завершила целую эпоху человеческой истории. Примерно к этому же времени относится и важный рубеж науки, которая занимается древнейшим прошлым человека.

Кое-что прояснялось.

Когда-то путешественники дарили себе, друзьям, своим странам, человечеству новые острова, материки, океаны. Теперь вошло в моду дарить целые эпохи.

Множество находок сравнительно поздних ископаемых людей позволило в конце 20-х годов Алену Хрдличке, чехословацкому ученому, работавшему в США, сделать важнейший вывод: существовала неандертальская стадия человеческого развития. Хрдличка подарил людям примерно 600 веков их истории (40 — 100 тысяч лет назад, время неандертальцев).

Синантроп, давно исчезнувший, позволил продвинуться в глубь веков еще на 250 — 300 тысячелетий, то есть на добрую сотню наших эр, эпох, периодов.

Наконец, Евгений Дюбуа, против желания, и Кенигсвальд, по убеждению, довели нас до питекантропов и их таинственных гигантских современников.

Долгое время точный возраст их оставался неясным, но все равно портрет питекантропа украшал первую страницу главы о первых людях в любом учебнике дарвинизма или древнейшей человеческой истории.

Несколько десятилетий питекантроп был первым человеком.

Геологи на глазок давали ему миллион лет, но только в 1962 году все тот же неутомимый, хотя и поседевший, Кенигсвальд смог предложить более точный результат. В Гейдельбергскую физическую лабораторию он передал несколько образцов для так называемого калиево-аргонового анализа: прежде всего кусочек базальта, соответствовавшего второму, тринильскому, слою Явы, тому слою, в котором были найдены питекантропы I, II, III. Затем Кенигсвальд переслал в лабораторию 24 круглых стекловидных шарика, загадочных вулканических тектита, найденных в одном разрезе с костями питекантропов.

Пришли ответы. Базальту было 495 тысяч лет (с точностью плюс 100 тысяч—минус 60 тысяч лет) Средний возраст тектитов оказался 610 тысяч лет.

В общем Кенигсвальд остановился на цифре 550 тысяч лет, как среднем возрасте питекантропа Понятно, моджокертский ребенок, питекантроп IV и мегантроп должны быть постарше, так как найдены в более древних слоях.

Некоторые расчеты Кенигсвальда вызывают сомнение у специалистов, но в целом вряд ли удастся сильно поколебать «анкету» питекантропов. Их время — 500 — 700 тысяч лет назад.

К середине 40-х годов XX столетия картина древнейшего прошлого казалась ясной, несмотря на малое число штрихов и деталей, ее образовывавших. Выражаясь языком библейским, содержание картины было таково:

Обезьяна роди питекантропа (и гигантов иже с ним), питекантроп роди синантропа, синантроп роди неандертальца, неандерталец роди нас с вами.