ПОНЯТИЕ И СТРУКТУРА ОБЩЕЙ ТЕОРИИ КРИМИНАЛИСТИКИ

Теория криминалистической идентификации

В отечественной криминалистической литературе методология науки обычно рассматривалась лишь в плане методов познания. Философский анализ понятия методологии криминалистики сводился при этом к упоминанию о том, что общим методом криминалистики, как и всякой другой науки, является марксистский диалектический метод и что советская криминалистика руководствуется марксистско-ленинской теорией познания. Поскольку все эти общие утверждения никак не могли, естественно, заменить собой методологических основ науки, в качестве таких основ стали фигурировать частные теоретические построения. Подобной теоретической концепцией, которой некоторые исследователи придавали значение общей теории криминалистики, стала теория криминалистической идентификации.

В 1940 г. внимание криминалистов привлекла статья С. М. Потапова "Принципы криминалистической идентификации", положения которой впоследствии были им развиты в брошюре "Введение в криминалистику" (М., 1946). По мысли С. М. Потапова, криминалистическая идентификация, будучи универсальным методом криминалистики, представляет собой специальную методологию этой науки. Между методологическими основами криминалистики и теорией криминалистической идентификации ставился, таким образом, знак равенства.

Первым, кто подверг обоснованной критике концепцию С. М. Потапова, был Н. В. Терзиев. Он писал: "В понимании С. М. Потапова рамки идентификации раздвигаются так далеко, что понятие идентификации охватывает все познавательные акты... Это построение представляется нам искусственным". Далее Н. В. Терзиев категорически возражал против признания идентификации всеобъемлющим методом, а также "специальным методом" криминалистического исследования. По его мнению, идентификация "не является ни универсальным методом в криминалистике, ни специальным методом этой науки, ни вообще методом", а представляет собой задачу исследования. В то же время Н. В. Терзиев отмечал большие заслуги С. М. Потапова в деле разработки вопросов идентификации.

С критикой концепции С. М. Потапова выступил и С. П. Митричев. Отметив ошибочность мнения некоторых криминалистов, считавших, что криминалистическая идентификация есть общая теория советской криминалистики, он также пришел к выводу, что идентификация не метод, а задача исследования, и заключил, что С. М. Потапов "строит свою теорию криминалистической идентификации не на основе изучения практики; напротив, он навязывает свои выводы практике". Однако и С. П. Митричев отмечал заслуги С. М. Потапова.

Критика концепции С. М. Потапова содержалась и в работах А. И. Винберга, который справедливо указывал, что основная ошибка С. М. Потапова заключалась в том, что он подменил "криминалистической идентификацией как процессом конкретного узнавания вообще всякий процесс познания. Но, как известно, единственно научным методом всякого процесса познания является только марксистский диалектический метод, а отнюдь не частный (курсив наш - Р. Б.) процесс исследования, которым является криминалистическая идентификация".

В работе "Криминалистика и доказывание" при анализе принципа тождества указывалось, что ошибка в философском понимании значения тождества обусловила ошибочность концепции С. М. Потапова, "явно фетишизировавшего теорию идентификации, которой он пытался подменить ... теорию познания, марксистский диалектический метод". Этой фразы оказалось достаточно, чтобы на авторов с резкой критикой обрушился Б. Л. Зотов, обвинивший их в несправедливости "в отношении серьезного, безусловно добросовестного советского ученого", который "всей своей научной и практической деятельностью ... доказал, что не мог ставить столь неблаговидную задачу". Однако этот критический залп по цели явно не попал. Кто и где сомневался в серьезности и добросовестности С. М. Потапова? Что в критике концепции С. М. Потапова перечисленными авторами, а также В. Я. Колдиным, М. Я. Сегаем и другими криминалистами дает основание для его защиты от мнимых подозрений в "нелояльности"? Представляется, что глубоко чтимое всеми отечественными криминалистами имя С. М. Потапова ненуждается в подобной защите.

Теория криминалистической идентификации, которая будет подробно рассмотрена во втором томе Курса, действительно занимает важное место в системе идей, составляющих методологические основы криминалистики. Однако она не может быть признана общей теорией криминалистики по следующим основаниям.

1.         Теория криминалистической идентификации охватывает не весь предмет криминалистики. Какого бы определения предмета криминалистики ни придерживаться, все равно невозможно обосновать положениями теории криминалистической идентификации все его элементы. Так, например, с позиции теории криминалистической идентификации (если, разумеется, не придавать ей значения универсальной методологии, то есть не отождествлять ее с диалектическим материализмом в целом) нельзя объяснить многих изучаемых и разрабатываемых криминалистикой средств и приемов организации и ведения расследования, средств и приемов предотвращения преступлений, принципов построения методик расследования отдельных видов преступлений и т. п.

2.         Теория криминалистической идентификации отнюдь не охватывает всех задач, решаемых криминалистической наукой. За рамками этой теории остаются, естественно, научные проблемы неидентификационного характера, а их исследование, как известно, есть существенный элемент предмета криминалистики. Теория криминалистической идентификации не относится к проблеме предотвращения преступлений, специальный аспект исследования которой также выступает элементом предмета криминалистики. Поскольку, как это теперь общепризнанно, теория криминалистической идентификации не является теорией универсального метода криминалистики, она не может заменить собой учения о методах криминалистики как науки или служить общетеоретической базой для этого учения, тем более, что в процессе криминалистической идентификации применяются далеко не все методы криминалистических научных исследований.

3.         Теория криминалистической идентификации не определяет системы и места криминалистики среди других отраслей научного знания. Положений этой теории недостаточно для разработки многих криминалистических структур и классификаций, для исследования информационной стороны криминалистического аспекта процесса доказывания, для разработки знаковых систем в криминалистике и языка науки в целом.

Таким образом, теория криминалистической идентификации по своему содержанию и направленности не может играть роль общей теории криминалистики, то есть ее методологических основ в целом. Теория криминалистической идентификации является частной криминалистической теорией, весьма важной, но не единственной, и только в таком качестве она - часть общей теории.

Было бы ошибкой считать, что теория криминалистической идентификации вообще не имеет методологического значения для криминалистики. Как научная теория и как элемент общей теории науки, теория криминалистической идентификации играет важную методологическую роль в криминалистике. Ее нельзя отождествлять с понятием методологии криминалистики в целом, но она представляет собой существенный элемент такой методологии. В одной из рецензий на наш "Курс советской криминалистики" говорилось: "Автор отрицает значение криминалистической идентификации в качестве общей теории криминалистики, ее общего метода... Он полемизирует с В. Я. Колдиным, Н. А. Селивановым, М. Я. Сегаем и др. и приводит ряд примеров и аргументов, которые, на первый взгляд, убеждают в правильности его концепции. Тем не менее позицию автора в этом вопросе нельзя разделить. Из всех теорий, существующих в криминалистике, наиболее специфический и универсальный характер имеет теория криминалистической (судебной) идентификации. Ни одна теория в криминалистике в этом плане не занимает такого места, как идентификация. Криминалистическая идентификация - метод познания, метод практической деятельности следователя, суда, эксперта. Отрицание ее роли принижает ее значение как одной из основных (курсив наш - Р. Б.) теорий криминалистики".

Думается, что авторы рецензии стали жертвой какого-то недоразумения. Как читатель мог убедиться из предыдущего изложения, мы не вступали в полемику ни с одним из названных рецензентами авторов, хотя бы потому, что никто из них не ставил знак равенства между теорией идентификации и общей теорией криминалистики. Но дело даже не столько в этом, а в том, что и сами рецензенты, как видно из приведенной цитаты, считают теорию криминалистической идентификации лишь "одной из основных теорий криминалистики", а стало быть не единственной. Между тем, общая теория конкретной науки в таком качестве выступает всегда в единственном числе именно потому, что она общая.

В последнее время в криминалистической литературе встречаются "исправленные" варианты концепции С. М. Потапова о значении криминалистической идентификации. Так, И. Д. Кучеров в работе "Соот¬ношение тождества и различия" пишет, что стоит только к идентификации добавить процесс исследования различий - дифференциацию, как получится метод криминалистики. Правда, этот вывод прямо противоположен тому, к которому данный автор пришел буквально несколькими строчками выше в той же работе: "Для применения метода науки идентификации - дифференциации требуется предварительное использование системы других частных методов. Иными словами, отождествление и различение оказываются зависимыми от результатов других частных методов, без которых они просто безжизненны. Не может быть частным методом науки то, что само по себе требует применения других частнонаучных методов". Можно было бы показать несостоятельность последнего утверждения И. Д. Кучерова, но в этом нет необходимости, так как еще через несколько страниц он выскажет следующее: "Без наблюдения, описания, фиксации, аналогии и других приемов познания немыслимо вообще представить современную криминалистику", и наконец, провозгласит универсальным методом криминалистики метод сравнения. Вот и случилось: на смену универсальному методу идентификации пришел универсальный метод сравнения. При этом, видимо, уже для автора не имеет значения собственное утверждение о том, что "не может быть частным методом науки то, что само по себе требует применения других частнонаучных методов", ибо он попросту игнорирует невозможность применения сравнительного метода без применения такого метода познания, как, например, наблюдение.

Концепция И. Д. Кучерова ошибочна по тем же основаниям, по которым ошибочна и идея универсальности идентификации. Причина же его ошибки заключается в том, что он возвел в ранг "универсального" один из общенаучных методов познания только на основании того, что сфера применения - но отнюдь не содержание - этого метода носит всеобщий характер. Отметим, кстати, что и "всеобщность" сравнения, как и других общих методов познания, вовсе не следует понимать универсально. Сравнение применяется во всех науках, во всех сферах практической деятельности, но это не означает, что оно применяется во всех отдельных научных изысканиях, во всех конкретных актах труда.

Если проанализировать содержание других криминалистических теорий, например, таких, как учения о криминалистической версии, о способе совершения преступления, о механизмах следообразования и других, с позиции требований, предъявляемых к методологии науки, то окажется, что и они, подобно теории криминалистической идентификации, не отвечают понятию общей теории науки, а являются лишь отдельными элементами методологических основ криминалистики.

Что же входит в содержание общей теории криминалистики? Какой должна быть структура этой теории, из каких частей она должна состоять? Подробнее эти вопросы мы рассмотрим в следующем параграфе.