ПРИРОДА НАУКИ. КРИМИНАЛИСТИКА В СИСТЕМЕ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ

Чем отличаются закономерности предмета уголовно-процессуальной науки

Чем же отличаются специфические закономерности предмета уголовно-процессуальной науки от тех, которые изучает криминалистика?

Начнем с того, что вне сферы воздействия закономерностей, изучаемых уголовным процессом, лежит весь процесс возникновения информации о преступлении. Механизм ее возникновения "действует" вообще за рамками уголовного процесса. И доказательственное право, и уголовно-процессуальная наука имеют дело только с результатом этого процесса - с превращением уже возникшей информации в доказательства, с самими доказательствами как уже существующими объективными явлениями действительности. Поэтому закономерности возникновения информации не относятся к предмету науки уголовного процесса.

Собирание доказательств - часть доказывания, и поэтому оно есть объект исследования уголовно-процессуальной науки. Но в этом случае ее предмет составляют не те закономерности, которые проявляются в самом содержании процесса собирания доказательств, в его механизме, которые обусловливают "обнаруживаемость" доказательств - это предмет криминалистики, - а те закономерности, под воздействием которых формируются процессуальный порядок этапа доказывания, его формы и средства, то есть процессуальные действия.

Этапами доказывания считаются также исследование и оценка доказательств. Поэтому и они находятся в поле зрения процессуальной науки. Применительно к исследованию доказательств ее предметом становятся те закономерности, которые проявляются в специфических условиях, целях и формах познания содержания доказательств. Однако закономерности, обусловливающие само содержание процесса познания, его динамику и методы, то есть криминалистически интерпретированные общие закономерности познания, - это уже не предмет науки уголовного процесса, а предмет криминалистики. То же самое можно сказать и о закономерностях оценки доказательств: уголовный процесс изучает те из них, которые определяют условия этой стадии доказывания и его цель - возникновение внутреннего убеждения оценочного характера, но не криминалистически интерпретированные закономерности данного логического процесса. Что же касается использования доказательств, то здесь предметом науки уголовного процесса будут те закономерности, которые обусловливают возможность и порядок принятия процессуальных решений на основе "состояния доказанности", то есть достижения истины путем оперирования доказательствами; содержание же такого оперирования доказательствами в целях установления истины подчинено закономерностям, изучаемым криминалистикой.

Предлагаемое разграничение предметов криминалистики и уголовно- процессуальной науки вовсе не означает сведения последней к роли процессуального "оформителя", как полагал А. Н. Васильев; отнюдь не следует отсюда и то, что "уголовный процесс не имеет непосредственного отношения к установлению истины по уголовному делу, а только лишь определяет порядок и условия деятельности, обеспечивающейся криминалистикой", как пытается логически продолжить наши рассуждения В. И. Гончаренко.

Наши оппоненты, очевидно, просто не хотят замечать, что мы относим к предмету науки уголовного процесса, помимо других, закономерности, определяющие именно содержательную сторону уголовно-процессуальной деятельности и уголовно-процессуальных отношений, содержательную сторону процессуальных норм.

Кстати говоря, в тезисе о том, что криминалистика своей "продукцией" восполняет содержательную сторону уголовно-процессуальной науки, также нет ничего крамольного. Вот так, например, излагают эту мысль авторы одного из учебников по уголовному процессу для юридических вузов: "В той мере, в какой уголовный процесс, его нормы определяют общие положения и принципы производства по делу, криминалистика в рамках закона разрабатывает наиболее целесообразные научные приемы, средства и методы выполнения процессуальных действий и как бы наполняет теорию уголовного судопроизводства практическим содержанием (выделено нами - Р. Б.)".

Говоря о разграничении предметов криминалистики и уголовно- процессуальной науки, нельзя обойти молчанием соображения, высказанные по этому вопросу В. Г. Танасевичем. Последний соглашается с тем, что криминалистика изучает механизм возникновения информации о преступлении, который лежит за рамками уголовного, процесса, и добавляет также, что система приемов и методов, разрабатываемых криминалистикой, применяется не только при уголовно-процессуальной деятельности, но и до возбуждения уголовного дела, в том числе для выявления латентных преступлений. В. Г. Танасевич напоминает, что об этом криминалисты писали еще в 1949 и 1950 гг.

Поскольку мы рассматриваем разрабатываемые криминалистикой специальные средства и методы борьбы с преступностью в качестве элемента ее предмета, соображения В. Г. Танасевича, по нашему мнению, заслуживают быть принятыми во внимание при разграничении предмета криминалистики и уголовно-процессуальной науки.

Различия в их предметах вовсе не исключают частичного совпадения объектов исследования, которое имеет место в отношении норм закона.

Известно, что среди ряда криминалистов получила распространение концепция, согласно которой предметом уголовно-процессуальной науки считаются нормы процессуального закона, а к предмету криминалистики относится разработка технических и тактических рекомендаций, не имеющих обязательной силы. Так, с точки зрения С. П. Митричева, различие между криминалистикой и уголовно-процессуальной наукой "заключается в том, что наука уголовного процесса изучает правовые нормы, соблюдение которых обязательно для всех участников процесса, криминалистика же на основе этих норм разрабатывает технические и тактические рекомендации, применение которых зависит от их целесообразности в том или ином конкретном случае, исходя из интересов расследуемого дела". Так же решал этот вопрос и А. Н. Васильев.

Мы не можем поддерживать данную концепцию по следующим причинам. Во-первых, даже если считать предметом науки уголовного процесса нормы уголовно-процессуального права, то, помимо них, к предмету этой науки относят еще и основанную на этих нормах деятельность суда, прокуратуры и других органов государства и возникающие в процессе этой деятельности уголовно-процессуальные отношения между ее участниками. Во- вторых, при таком разграничении науки возникает перспектива сведения криминалистики к небольшому числу частных технических приемов и средств работы с доказательствами, ибо процесс непрерывного улучшения и пополнения уголовно-процессуального законодательства естественно приводит к включению в него наиболее значительных и эффективных криминалистических рекомендаций. В этой связи А. И. Винберг писал: "Достаточно в этом случае поставить вопрос: что же произойдет с тактикой, если снова ряд ее рекомендаций или правил будет включен в нормы закона? Где же границы "размывания" тактики? По-видимому, построенные таким образом теоретические "дамбы" не спасут тактику". Еще более резко выступил против подобного критерия разграничения криминалистики и уголовно- процессуальной науки М. П. Шаламов. Он считал, что, если придерживаться рассматриваемой точки зрения, тогда следует признать, что следственной тактики как таковой вообще не существует.

Еще в 1961 г. автор данной работы писал о том, что включение в уголовно-процессуальный закон ряда положений, разработанных криминалистикой, не обедняет последнюю как науку. Позднее мы отмечали, что исключение из предмета криминалистики тех или иных положений, ставших законом, несостоятельно потому, что наука и закон - несравнимые явления. Наука вообще, в том числе и уголовно-процессуальная наука, не включает в свое содержание положений закона, а следовательно, придание той или иной рекомендации криминалистики силы закона вовсе не означает, что это положение перекочевывает в уголовно-процессуальную науку. Нормы уголовно-процессуального закона - это не наука криминалистика и не наука уголовного процесса, это закон, который может быть объектом изучения как криминалистики, так и уголовного процесса, причем каждая из этих наук изучает его в своих специальных целях и в своем специальном аспекте.

Предмет науки и объект исследования, как известно, не тождественные понятия. Предмет науки - это те существенные отношения, те объективные закономерности, которые познаются данной наукой; объект исследования - это "опредмеченные" отношения, формы проявления этих закономерностей. "Одному и тому же объекту, - пишет В. А. Лекторский, - могут соответствовать несколько различных предметов, так как характер предмета исследования зависит не только от того, какой объект он отражает, но и от того, зачем этот предмет сформирован, для решения какой задачи. О предмете можно говорить как об особой стороне реального объекта, выделяемой при помощи системы законов и "замещающей" объект в процессе исследования, так что знание непосредственно относится лишь к предмету и только при помощи особых процедур может быть косвенным образом интерпретировано на объекте". Н. Н. Полянский допустил неточность, когда высказал мнение о частичном совпадении предметов криминалистики и уголовного процесса. Совпадают частично, как мы полагаем, не предметы этих наук, а объекты исследования, и таким совпадающим объектом является часть уголовно-процессуальных норм, а именно: те, в которых идет речь о собирании, исследовании, оценке и использовании доказательств.

Изучение одних и тех же норм права разными юридическими науками вовсе не редкость, характерная лишь для криминалистики и уголовного процесса. Например, объектом исследования криминологии признаются отдельные уголовно-процессуальные, уголовно-правовые и административно- правовые нормы, наука исправительно-трудового права исследует ряд уголовно-правовых норм, наконец, и уголовно-процессуальная наука не может не исследовать в своих целях и в своих аспектах ряда норм уголовного, административного, гражданско-процессуального и государственного права. В известном смысле совпадает и такой объект исследования обеих наук - криминалистики и уголовного процесса, - как основанная на уголовно- процессуальном законе деятельность органов дознания, следствия, прокуратуры и суда. Однако и в последнем случае каждая из наук изучает эту деятельность своими методами, в своем аспекте и для своих целей, явственно отличных от методов, аспекта и целей другой науки.

В заключение следует еще раз отметить бесплодность и даже вредность стремления жестко, "намертво" отграничить криминалистику от уголовного процесса. Это не только противоречит принципам их взаимодействия и их служебным функциям по отношению к практике борьбы с преступностью, но и представляется совершенно невозможным в силу взаимного влияния и взаимопроникновения.