Русская классическая литература

Иван Сергеевич

Тургенев

      IX

     В  тот же день и Базаров познакомился с Фенечкой.  Он вместе с Аркадием

ходил по  саду  и  толковал ему,  почему иные  деревца,  особенно дубки,  не

принялись.

     - Надо серебристых тополей побольше здесь сажать, да елок, да, пожалуй,

липок,  подбавивши чернозему. Вон беседка принялась хорошо, - прибавил он, -

потому что акация да сирень -  ребята добрые,  ухода не требуют.  Ба, да тут

кто-то есть.

     В  беседке сидела Фенечка с  Дуняшей и  Митей.  Базаров остановился,  а

Аркадий кивнул головою Фенечке, как старый знакомый.

     - Кто это?  -  спросил его Базаров, как только они прошли мимо. - Какая

хорошенькая!

     - Да ты о ком говоришь?

     - Известно о ком: одна только хорошенькая.

     Аркадий,  не без замешательства,  объяснил ему в  коротких словах,  кто

была Фенечка.

     - Ага!  - промолвил Базаров, - у твоего отца, видно, губа не дура. А он

мне нравится,  твой отец,  ей-ей!  Он молодец.  Однако надо познакомиться, -

прибавил он и отправился назад к беседке.

     - Евгений!  -  с испугом крикнул ему вослед Аркадий, - осторожней, ради

Бога.

     - Не волнуйся,  -  проговорил Базаров,  -  народ мы тертый,  в  городах

живали.

     Приблизясь к Фенечке, он скинул картуз.

     - Позвольте представиться,  -  начал он с вежливым поклоном,  - Аркадию

Николаевичу приятель и человек смирный.

     Фенечка приподнялась со скамейки и глядела на него молча.

     - Какой ребенок чудесный! - продолжал Базаров. - Не беспокойтесь, я еще

никого не  сглазил.  Что  это  у  него щеки такие красные?  Зубки,  что  ли,

прорезаются?

     - Да-с,  - промолвила Фенечка, - четверо зубков у него уже прорезались,

а теперь вот десны опять припухли.

     - Покажите-ка... да вы не бойтесь, я доктор.

     Базаров взял на руки ребенка,  который, к удивлению и Фенечки и Дуняши,

не оказал никакого сопротивления и не испугался.

     - Вижу,  вижу...  Ничего,  все  в  порядке:  зубастый будет.  Если  что

случится, скажите мне. А сами вы здоровы?

     - Здорова, слава Богу.

     - Слава Богу -  лучше всего.  А  вы?  -  прибавил Базаров,  обращаясь к

Дуняше.

     Дуняша, девушка очень строгая в хоромах и хохотунья за воротами, только

фыркнула ему в ответ.

     - Ну и прекрасно.  Вот вам ваш богатырь. Фенечка приняла ребенка к себе

на руки.

     - Как он у вас тихо сидел, - промолвила она вполголоса.

     - У меня все дети тихо сидят, - отвечал Базаров, - я такую штуку знаю.

     - Дети чувствуют, кто их любит, - заметила Дуняша.

     - Это точно,  - подтвердила Фенечка. - Вот и Митя, к иному ни за что на

руки не пойдет.

     - А ко мне пойдет?  - спросил Аркадий, который, постояв некоторое время

в отдалении, приблизился к беседке.

     Он поманил к  себе Митю,  но Митя откинул голову назад и  запищал,  что

очень смутило Фенечку.

     - В  другой раз,  когда привыкнуть успеет,  -  снисходительно промолвил

Аркадий, и оба приятеля удалились.

     - Как бишь ее зовут? - спросил Базаров.

     - Фенечкой... Федосьей, - ответил Аркадий.

     - А по батюшке? Это тоже нужно знать.

     - Николаевной.

     - Bene*.  Мне нравится в ней то,  что она не слишком конфузится?  Иной,

пожалуй,  это-то и осудил бы в ней. Что за вздор? чего конфузиться? Она мать

- ну и права.

     ______________

     * Хорошо (лат.).

     - Она-то права, - заметил Аркадий, - но вот отец мой...

     - И он прав, - перебил Базаров.

     - Ну, нет, я не нахожу.

     - Видно, лишний наследничек нам не по нутру?

     - Как  тебе  не  стыдно предполагать во  мне  такие мысли!  -  с  жаром

подхватил Аркадий.  -  Я  не  с  этой точки зрения почитаю отца неправым;  я

нахожу, что он должен бы жениться на ней.

     - Эге-ге!  -  спокойно проговорил Базаров. - Вот мы какие великодушные!

Ты придаешь еще значение браку; я этого от тебя не ожидал.

     Приятели сделали несколько шагов в молчанье.

     - Видел я  все заведения твоего отца,  -  начал опять Базаров.  -  Скот

плохой,  и  лошади разбитые.  Строения тоже подгуляли,  и  работники смотрят

отъявленными ленивцами;  а  управляющий либо  дурак,  либо плут,  я  еще  не

разобрал хорошенько.

     - Строг же ты сегодня, Евгений Васильевич.

     - И добрые мужички надуют твоего отца всенепременно.  Знаешь поговорку:

"Русский мужик бога слопает".

     - Я начинаю соглашаться с дядей,  -  заметил Аркадий,  -  ты решительно

дурного мнения о русских.

     - Эка важность!  Русский человек только тем и хорош,  что он сам о себе

прескверного мнения.  Важно  то,  что  дважды два  четыре,  а  остальное все

пустяки.

     - И  природа пустяки?  -  проговорил Аркадий,  задумчиво глядя вдаль на

пестрые поля, красиво и мягко освещенные уже невысоким солнцем.

     - И природа пустяки в том значении, в каком ты ее понимаешь. Природа не

храм, а мастерская, и человек в ней работник.

     Медлительные звуки виолончели долетели до  них  из  дому  в  это  самое

мгновение.  Кто-то  играл  с  чувством,  хотя  и  неопытною рукою "Ожидание"

Шуберта, и медом разливалась по воздуху сладостная мелодия.

     - Это что? - произнес с изумлением Базаров.

     - Это отец.

     - Твой отец играет на виолончели?

     - Да.

     - Да сколько твоему отцу лет?

     - Сорок четыре.

     Базаров вдруг расхохотался.

     - Чему же ты смеешься?

     - Помилуй! в сорок четыре года человек, pater familias*, в ...м уезде -

играет на виолончели!

     ______________

     * отец семейства (лат.).

     Базаров продолжал хохотать;  но Аркадий,  как ни благоговел перед своим

учителем, на этот раз даже не улыбнулся.