История и археология

К. А. Михайлов

Массовое появление в древнерусских погребальных и поселенческих памятниках большого количества импортных типов оружия, снаряжения всадника и коня и «социально престижных» типов вещей, распространение этого набора в восточноевропейских могильниках IX—XIII вв. традиционно связывается с древнерусской дружинной культурой. К ее изучению обращались многие отечественные археологи — А. В. Арциховский, М. X. Алешковский, А. Н. Кирпичников и др. Нами сделана попытка рассмотреть модель развития части «дружинной» проблематики — всаднической. Под всаднической субкультурой (далее ВС) подразумевается комплекс снаряжения коня и всадника и набор оружия, связанный с этим комплексом, т. е. набор вещей, который отражает высокую степень освоения коня. На существование НС могут указывать такие определенные типы погребального обряда, в которых присутствует конь или снаряжение воина-всадника,  и  сведения  письменных    источников

Выделяются    три хронологические    группы    источников: «славянская» — до IX в., «варяго-русская» — с IX по XI в., «древнерусская» — с XI по XIII в. На первом этапе археологические    находки    памятников    от Днепра    до Волхова очень  немногочисленны.  Так  из  насыпей  культуры  смоленских длинных курганов   (Цурковка,    Демидовка,    Слобода-Глушица и др.)   происходят шпоры с пластинчатой дужкой и пуговицеобразными утолщениями  или  крючками на  концах1. Там же найдены четыре обломка удил, стрелы,    трапециевидные железные подпружные пряжки, бляшки от уздечных наборов, стрелы.  Есть единичные находки оружия, шпор, пряжек, удил    на памятниках    типа    Тушемли-Бан-церовщины   (Дедиловичи, Шугайлово, Новоквасино). Известны отдельные находки оружия и конской упряжи в псковских длинных курганах. В ареале культуры сопок к этому кругу древностей можно отнести железные удила из клада IX в. на городище Холопий Городок,    зооморфные   псалии, погребение коня  с деталями уздечного набора и железное кнутовище с подвесками из сопки № 2 в урочище Плакун5. Предметов всаднического снаряжения и оружия в этот период известно очень немного. Они разбросаны на огромных территориях и мало характерны для вещевых наборов погребальных и поселенческих памятников Восточной Европы IV—IX вв., соотносимых со славянами. Археологическим материалам не противоречат синхронные им письменные источники.  Некоторые  из  них относятся к действиям  славян  на Балканах, но, принимая дунайскую версию    расселения восточных славян, можно считать использование    этих свидетельств корректным.

(Иордан о событиях IV в.)... Херманарик также двинул войско на венетов, которые, хотя и достойные презрения из-за их (плохого) вооружения, но могучие своей численностью...

(Прокопий Кесарийский  IV в.).    Вступая же    в битву, большинство  (славян)  идет на врагов    пешими,    имея    небольшие щиты и копья в руках, панциря же никогда не надевают...

(Стратегикон Маврикия конец VI — нач. VII вв.). Каждый мужчина (славянин) вооружен двумя небольшими копьями, а некоторые из них и щитами, крепкими, но труднопереносимыми. Пользуются они также деревянными луками и небольшими стрелами... Если же и придется им отважиться при случае на сражение, они с криком все вместе понемногу продвигаются вперед. И если неприятели поддаются их крику, стремительно нападают; если же нет, прекращают крик и, не стремясь испытать в рукопашной силу своих врагов, убегают в леса...

(Ибн-Русте VIII—IX вв.). Вьючных лошадей у них (славян) мало, а верховых животных имеет только упомянутый муж. Оружие их — копья, щиты, дротики; у них (ничего), кроме этого.

Письменные источники, рассказывая о славянах, упоминают их плохое вооружение,   пеший    строй,    партизанскую тактику  ведения  войны,  отсутствие  организации.  Исключением является сообщение Прокопия Кесарийского об отряде конных византийских наемников состоящем   ,из гуннов, антов и славян". Также в рассказе   об осаде Константинополя в 626 г. есть эпизод, когда славяне, бывшие союзниками авар, появились там вооруженные копьями, а некоторые в доспехах.  Несмотря  на  бурный дунайский период с победами над византийской армией, захватами императорских табунов и оружия, постоянные стычки с врагами,    славяне продолжают оставаться пешими, плоховооруженными и два вышеприведенных    упоминания    так и остаются    исключительными.  Первые изменения  в этом  фиксируются в  Великой Моравии, где вместе с возникновением государства появляется княжеская дружина    и многочисленные    мужские погребения с оружием  и снаряжением  всадника.  Однако, к славянам лесной зоны этот процесс    не имел отношения. У Ибн-Русте и в «Стратегиконе» Маврикия    они    остаются пехотой и в военном отношении ставятся ниже также    сражающихся  пешими    «рыжеволосых»    варваров-германцев14. Вероятно, для этого периода  можно отметить низкую степень развития военного дела и начало освоения коня.    Последнее, видимо, произошло   на территориях    наибольшего соприкосновения славян с «конными» народами — на Дунае и в Панонии.

На следующем этапе появляются «дружинные» могильники на территории Руси: в Ладоге, Гнездово, Чернигове, Киеве и др., с погребениями с оружием и элементами ВС. Во всех из них известны погребения в камерах или срубных гробницах с наборами оружия, украшениями, снаряжением всадника и коня, захоронениями коней. К этому же кругу можно отнести, богатые сожжения -в больших насыпях Гнездово и Чернигова с аналогичным инвентарем. Значительная часть воинского снаряжения — ланцетовидные и удлиненно-треугольные наконечники копий, ланцетовидные наконечники стрел, каролингские мечи, скрамасаксы, круглые щиты с оковками по краю и сфероконические умбоны, некоторые типы уздечных наборов, ледоходные шипы, «звучащие» плети, некоторые типы топоров — связываются со скандинавским или североевропейским влиянием на Руси IX—XI вв. Большинство «дружинных» типов погребений имеют многочисленные аналогии в могильнике Бирка в Швеции, могильниках Дании и т. д. Другая часть воинского снаряжения — шлемы сфероконической формы, сложносоставные луки, конструкции седел, детали налучий и колчанов, кистени, булавы, чеканы с узким треугольным или трапецевидным лезвием, стремена, удила, нагайки, уздечные гарнитуры имеют восточное происхождение. Они, вероятнее всего, появлялись через степных соседей Руси. Подавляющая часть всаднических аксессуаров происходит не с поселений, а из погребальных памятников. Последние различаются по концентрации оружия, элементов ВС и встречаемости захоронений коня. Различия в «дружинной» погребальной обрядности позволили А. Н. Кирпичникову заключить, что с X в. в составе дружин русов сражались разновооруженные отряды пехоты и конницы. Это не подтверждается письменными источниками.

(Ибн-Русте VIII—IX вв..) Русы мужественны и храбры. Когда они нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат. Ростом они высоки, красивы собой и смелы в нападениях. Но смелости этой на коне не обнаруживают: все свои набеги и походы производят они на кораблях.

(Ауфи — X в.). Они (русы) совершают походы на отдаленные земли, постоянно странствуют по морю на судах, нападают на каждое встречное судно и грабят его. Могуществом они превосходят все народы, только что у них нет лошадей....

(Ибн-Мискавейх — X—XI вв.). Сражаются они (русы) копьями и щитами, опоясываются мечом и привешивают дубину и орудие подобное кинжалу. И сражаются они пешими, особенно эти прибывшие (на судах)....

(Ибн-Фадлан — нач. X в.). С каждым из них (русов) имеется секира и меч и нож и он (никогда) не расстается с тем, о чем мы сейчас упомянули. Мечи их плоские с бороздками, франкские.

(Лев Диакон — X в.). Скифы (русы) всегда сражаются в пешем строю... Тавроскифы (русы Святослава), увидев приближение умело продвигающегося войска были поражены неожиданностью... Но все же они поспешно покрыли плечи щитами (щиты у них прочны и для большей безопасности достигают ног) выстроились в грозный боевой порядок, выступили на ровное поле перед городом и, рыча наподобие зверей, испуская странные, непонятные возгласы, бросились на ромеев.

(Степанос Таронский — XI в.). Тогда весь народ, Рузов, бывший там, поднялся на бой: их было 6000 человек пеших, вооруженных копьями и щитами, которых просил царь Василий у царя Рузов21. В один ряд с этими отрывками можно поставить следующие сообщения: о битве Ярослава и Мстислава Владимировичей в 1024 г. под Лиственом, разгром лишившихся кораблей воинов Владимира Ярославича в 1043 г. под Варной; битву Ярослава с печенегами под Киевом, описанную в Пряди об Эймунде22. В этих и других событиях русы постоянно выступают в качестве тяжеловооруженной пехоты, что отметил еще Г. С. Лебедев23. Можно допустить, что в этот период вместе с оружием и погребальной обрядностью скандинавское влияние выразилось на территории Восточной Европы в развитии и сохранении традиций пешего боя. В самой Скандинавии дружина и конунг сражались пешими вплоть до XIII в., что зафиксировано В сагах и хрониках. Конь в Северной Европе долгое нреми использовался только как транспорт или для хозяйственных нужд состоятельными членами социума. Так ЗИМОЙ конунг и его дружина на санях объезжали страну. Вероятно, об аналогичном положении на Руси свидетельствуют сообщения ПВЛ, когда информируют о конных передвижениях княжеских дружин, но не упоминают о конных схватках в это время.

(968 г.)... Святослав вборзе    всед на кони    с дружиною своею, прииде ко Киеву...

(971—972 г.)... Рече ему воевода отень Свенельд: Поиде, княже, на конех около, стоять бо печенези в порозех.

(977 г.). Побегошю же Олгу своими вой   в град (на КОНЕХ)...

(1015 г.). Глеб же вборзе всед на кони с малою дружиною...

В письме Бруно Квертфуртского королю Генриху II зимой 1008 г. упоминается о том, что князь Ярослав с дружиною верхом сопровождал его до границы29. В Пряди об Эймунде как наемники скандинавы, так и русы используют коня для поездок, но спешиваются перед боем30. Единственное упоминание о коннице русов — это свидетельство Льва Диакона об эпизоде при осаде Доростола: «...скифы (русы) к концу дня выехали из города верхом — они впервые появились тогда на конях»31. Но эту неудачную попытку историк привел как смехотворный курьез, который ни до, ни после не повторился. Этот способ ведения войны, по мнению Льва Диакона, был для них не характерен. Единственно, с кем на данном этапе связывался боевой конь — это военный вождь — князь. Это можно подтвердить несколькими примерами. Так малолетний Святослав открывает сражение с древлянами, сидя на коне, а его дружинники бросились на врага пешими. Одновременно византийцы могли видеть его же под Доростолом, сидящем на коне посреди пешей фаланги русов, когда его ранил Анемас из свиты императора Цимисхия32. В образе воинов-всадников предстают скандинавские и германские вожди Эпохи переселения народов и раннего Средневековья: Тотила — король остготов, Тьедрек с надписи на камне из Рек, Харальд Хардрада, Сверир и др.33     Конунг-всадник перед пешей дружиной — обычная картина у германцев Тацита,   остготов в Италии, франков до битвы при Пуатье, скандинавов и англо-саксов до 1066 г. Но тогда встает вопрос о том,    как же   быть со свидетельствами об участии в походах русских князей боеспособных отрядов  конницы.      Это несоответствие      можно разрешить, если обратиться к Льву Диакону и Скилице, которые, рассказывая о войнах Святослава в Болгарии,    упоминают, что вся его кавалерия состояла из венгров и печенегов34. В походе 944 г. на Византию принимали участие печенеги, а под 985 г. ПВЛ сообщает, что Владимир и Добры-ня шли на болгар в лодьях, союзные же им торки на   конях шли берегом35. В тех редких случаях, когда в составе войска русов упомицается конница, оказывается, что в походе участвовали   союзники-степняки.     Вероятно,    использование конницы степняков было обычной практикой в Древней Руси и до и после XI в. Если считать, что конных отрядов у русов не было, то как же быть с многочисленными проявлениями  ВС в погребальной    обрядности    в древнерусских могильниках? Этот вопрос можно разрешить, если вспомнить о том скандинавском влиянии, которое испытывала Русь до XI в. во всех сферах   культуры    и особенно   в дружинной. Если рассмотреть скандинавские аналогии, то    яснее станет картина и на наших территориях.    Конь    занимает важное место в скандинавских    мифах    и сагах,   где    он является спутником богов и героев, жертвенным    и священным животным, сопровождал умершего    в загробный мир.    Образ умершего в качестве воина-всадника нашел яркое    отражение в могилах Венделя и в камерных   погребениях   Бирки, на изображениях поминальных камней острова Готланд. На последних конь не только магический    спутник    и перевозчик умершего в мир мертвых, но он же подчеркивает социальный статус последнего, обеспечивает ему триумфальный въезд в Вальгаллу.  Вероятно, именно эта сцена  изображена на камне VIII—IX вв. из Лэрбо Тэгелгорда  Г"1.    Скорее всего, целая группа населения в Скандинавии ассоциировалась у современников с оружием  и  конем.    Возможно, что представители  именно  этой  группы  похоронены   и  иендельских  могильниках, где были  имеете  встречены  богатый набор  защитного и  наступательного оружия  и  полный  набор снаряжения  всадника  и  копя,  многочисленные захоронения лошадей. Стоит также отметить, что в это время на большей части Европы были распространены малорослые породы лошадей, которые были не приспособлены нести всадника в полном вооружении и участвовать в бою. Та же ситуация сохраняется и в эпоху викингов, когда были распространены лошадки около 130 см в холке с толстой, короткой шеей. В то же время, на Востоке у народов, имеющих давние традиции конного боя, существовали специально приспособленные породы лошадей, которые кроме выносливости обладали высоким ростом (до 150 см в холке)38.

В итоге, можно отметить, что на основании имеющихся данных нельзя говорить о существовании развитой ВС и конницы на территории державы Рюриковичей с IX по XI вв. Различные типы погребальной обрядности с конем, комплексами снаряжения воина-всадника и импортами, видимо, свидетельствуют о присутствии в Восточной Европе активных разноэтничных групп населения, распространении через скандинавов общеевропейских типов оружия, повышении роли коня как показателя престижности и освоении его верхушкой социума в качестве верхового животного.

На третьем этапе — с середины XI в. до XIII в. можно отметить ряд существенных изменений. Так в результате христианизации населения Древней Руси исчезают богатые погребения «дружинного» типа городских могильников. Снаряжение коня и всадника, оружие исчезает из погребений сельских и городских могильников в XII в. или иногда встречается на границах государства. Основной материал по ВС для этого периода получен из слоев древнерусских поселений. Одновременно происходит почти полная смена комплекса оборонительного и наступательного вооружения. Круглый щит с умбоном заменяется удобным для защиты всадника миндалевидным, шире чем прежде, распространяется доспех и различные типы шлемов, каролингские мечи сменяются романскими типами и т. д. От кочевников были заимствованы сабля, пика, кистень и булава, многие разновидности всаднического снаряжения. В последнем происходит качественный скачек: так исчезают «шумящие» металлические плети и широко распространяются шпоры с крупным  шипом и нагайки, низкое седло сменяется жестким с высокой лукой, которое удобно для ближнего конного боя, появляются различные типы стремян и т. д. Эти археологические данные  (собранные А. Н. Кирпичниковым), произведения  изобразительного искусства    домонгольской    поры и письменные источники свидетельствуют о появлении в этот период профессионального конного воина.  С началом  этого же этапа можно связать и первое упоминание о конном сражении, в котором участвовали древнерусские    дружинники — это битва под Сновском, где Святослав Ярославич с дружиной «удариша в конь» и разгромил    половцев в 1069 г.39 Далее упоминания в летописях конных сражений с применением  древнерусской  дружины  становятся  обычным   явлением. Возможно, что этому способствовало появление в причерноморских степях новых    орд кочевников    и включение части степняков, в виде черноклобуцкого    союза,    в состав древнерусского государства.  С середины — конца XI в мы имеем   сложившуюся   государственную   структуру,   зафиксированную в законодательстве и других письменных источниках, общую для всей территории — древнерусскую культуру, т. е. только с этого момента, когда можно говорить собственно о государстве фиксируется появление тяжеловооруженной конницы,  которую обычно связывают со структурами  княжеской   (феодальной)   дружины.    Аналогичное  явление  можно наблюдать в Польше    Болеслава    Храброго, у западных славян в правление    князей Готшалка и Генриха в Дании Кнута Могучего, в  Венгрии при короле Иштване и т. д.40.

Окончательное формирование ВС в древнерусском государстве происходит не ранее середины XI в., после длительного процесса освоения коня в Восточной Европе, многочисленных заимствований снаряжения всадника и коня, а также, вероятно, практических навыков коневодства и представлений о роли коня в культуре, у соседних народов. В X в. такое влияние могли оказывать скандинавы. Необходимо осторожнее относиться к погребальным древностям с оружием и элементами ВС в определении их как погребений конных воинов или дружинников, поскольку в варварском обществе иметь оружие должен был каждый свободный. Не следует прямо проецировать представления, связанные с погребальными традициями,  на живую культуру Древней Руси