УСИЛЕНИЕ ЕВРОПЕИЗАЦИИ РУССКОГО ОБЩЕСТВА ПОСЛЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ. Масонство во времена Александра Первого

  

Вся библиотека >>>

Масонство и масоны в России >>>

 


Робеспьер на Троне. Петр Первый и результаты свершенной им революции История русского масонства


Борис Башилов

 

Александр Первый и его время

Масонство во времена Александра 1

 

XIV. УСИЛЕНИЕ ЕВРОПЕИЗАЦИИ РУССКОГО ОБЩЕСТВА ПОСЛЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

 

                                     I

 

        "Тремя огромными волнами разлился по России поток прометеевского

мироощущения: в начале ХVIII-го, ХIХ-го и ХХ-го столетий. Он шел через

европеизаторскую политику Петра I-го, затем через французские революционные

идеи, которым особенно была подвержена русская оккупационная армия во

Франции после наполеоновских войн, и, наконец атеистический социализм,

который захватил власть в России в свои руки в 1917 году. Русские особенно

беспрепятственно вдыхали в себя полной грудью западный яд, когда их армии

побеждали на полях сражений, и когда они в 1709, 1815 гг. попадали в

европейские культурные области. Таким образом, победы повредили им больше,

нежели их поражения".

       Такой совершенно верный вывод делает немецкий философ В. Шубарт в

своей известной книге "Запад и душа востока".

       Во время Отечественной войны, - как правильно отмечает Мережковский

"произошло нечто, с нашей внутренней точки зрения, почти невероятное,

подобное чуду: бездна, вырытая преобразованиями Петра, как будто на

мгновение исчезла, и весь русский народ встал, как один человек".

       Князь П. Вяземский, мало склонный к романтическим преувеличениям,

писал: "От Царя до подданного, от полководца до последнего ратника, от

помещика до смиренного поселянина, все без изъятия, вынесли на плечах своих

и на духовном могуществе своем Россию из беды и подняли ее на высшую

ступень славы и народной доблести".

       Но кончилась война и русское общество снова разделилось на два

враждебных лагеря. "Еще до войны 1812 года в русском обществе началась

политическая дифференциация - она первоначально заявляла себя лишь в сфере

литературы, но основной смысл литературных споров в первое десятилетие

определился как раз политической дифференциацией.

       ...В этом споре уже тогда намечалась основная дифференциация в

русской жизни; после же войны 1812-14 гг. эта дифференциация пошла очень

быстро и получила полное и ясное выражение. Уже в эти годы формируется два

лагеря, расходившиеся друг с другом не только в конкретных вопросах русской

жизни, но и в сфере идеологии. Огромное значение в этом вопросе надо

отвести, между прочим, самому Александру I, который произносил не раз яркие

речи, дышавшие такой горячей проповедью радикальных реформ, в том числе и

уничтожения крепостного права, что это чрезвычайно питало и укрепляло рост

либерализма в русском обществе".  (33)

       "Общее критическое отношение к западу, как бы открывавшееся всем тем

отзвуком, какой остался в русском обществе от французской революции,

получило для себя богатый материал в том широком знакомстве с западом,

которое  приняло особенно крупные размеры в войне с Наполеоном,

перенесенной на поля запада. Правда, это же знакомство дало и другие

результаты - оно сказалось в росте интереса к западной жизни, в усилившемся

влиянии литературных, социальных, политических идей, - собственно лишь

теперь стала складываться настоящая психология и идеология западничества".

(34)

       В своих воспоминаниях Вигель пишет про Московское общество 1814

года: "В городе, который нашествие французов недавно обратило в пепел, все

говорили языком их".

       Даже десять лет спустя после Отечественной войны, в газете

"Московские Ведомости" (щ 72 за 1822 г.), можно было прочесть такое

объявление:

       "Егерь из Германии желает определиться егерем или в гувернеры.

Спросить на Маросейке".

       Масонство после Отечественной войны, как всегда старалось

удовлетворить религиозные и политические интересы всех недовольных

существующим положением вещей. Оно напоминало мелочную еврейскую лавочку, в

которой все есть. Самые различные товары: кусок мыла для лица и для стирки,

флакон одеколона и деготь, фунт пряников и иголки.

       Но при всем разнообразии политических оттенков мысли и своих

религиозных взглядов, масонов Александровской эпохи необходимо признать

крайне отрицательным явлением. Преобладающее большинство масонов

представляли из себя людей отошедших от традиционного русского

мировоззрения. Именно через них вливались в образованное общество чуждые

европейские политические и религиозные идеи. Ведь именно в масонских ложах,

- по признанию Н. Бердяева ("Русские идеи"), воспитались декабристы. И ведь

именно масоны и декабристы, воспитавшиеся в масонских ложах, - по

утверждению Н. Бердяева, - подготовили русскую интеллигенцию, этот

уродливый духовный орден - продолживший растление русской души европейскими

идеями, после окончательного запрещения масонства Николаем I. Во время

заграничных походов офицеры, владевшие французским языком познакомились с

европейскими масонами, стали членами европейских масонских лож.

       Во время войн с Наполеоном возникает несколько лож, членами которых

были главным образом офицеры: "Военная ложа к святому Георгию", "Избранного

Михаила", "К трем добродетелям" и другие. После возвращения русских войск

из Европы, в офицерской среде "появился скрытый протест, приведший к

учреждению тайных обществ. Офицерские кружки, где постоянно велись

разговоры о язвах России, о тягостном положении солдат, о равнодушии

общества к отечественным делам, превратились в организованные тайные

общества".  (35)

       Особенно сильно расцветает масонство в Петербурге.

       В записке "О крамолах врагов России" сообщается, что до 1822 года

французские, русские, немецкие масонские ложи вырастали, как грибы после

дождя. В высшем обществе в это время возникает даже поговорка:

       "Да кто ж ныне не масон"?

 

                                     II

 

       В 1823 году возникает общество Любомудрия, то есть общество

любителей философии. Члены этого общества, вернее кружка, были поклонниками

немецкого философа Шеллинга. С возникновением общества Любомудрия

французское чужебесие снова сменяется чужебесием немецким. Вместо увлечения

французской философией, начинается увлечение начавшейся развиваться в это

время философией немецкой. Увлечение это опять принимает не здоровый

характер.

       Любомудры, как и их предшественники, представители французского

чужебесия, не просто изучают сочинения немецких философов, а подходят к

ним, как к новой вере, которая способна заменить христианство. К немецким

философам они подходят как к религиозным пророкам, вещающим глубокие,

всеобъемлющие истины.

       Для Любомудров философия была выше религии, - признается Н. Бердяев

в "Русской идее". Любомудры, также, как раньше вольтерьянцы и масоны, не

замечают великого духовного сокровища русского народа - Православия,

которое несмотря на все невзгоды, обрушившиеся на него со времен Петра I,

продолжает накапливать духовные сокровища. Любомудры не замечают ни

Серафима Саровского, ни старцев Оптиной Пустыни, как "любомудры"

Елизаветинской и Екатерининской эпохи не заметили Св. Тихона Задонского,

отца русского старчества Паисия Величковского и религиозную философию

Григория Сковороды.

       "Православие, - как верно определяет Розанов, - в высшей степени

отвечает гармоническому духу, но в высшей степени не отвечает

потревоженному духу". Любомудры же, предтечи русской интеллигенции, - есть

люди потревоженного духа". Оторвавшись от русского духа, они пытаются

восстановить утерянную духовную гармонию в немецких философских системах,

воспринимают их как целостные, всеобъемлющие системы мировоззрения.

Немецкая философия должна была заменить православие и вообще отвергнутое

религиозное мировоззрение. Кружок Любомудров отдал свои души немецкому

философу Шеллингу, Фихте, Окену, Герессу и другим.

       В кружке любомудров, как и в других философских кружках конца

правления Александра I, продолжается традиция французского чужебесия, когда

по свидетельству Вигеля "неверие почиталось непременным условием

просвещения". "Христианское учение, - пишет А. И. Кошелев, - казалось нам

пригодным только для народных масс, а не для нас философов. Мы особенно

высоко ценили Спинозу и считали его творения много выше Евангелия и других

священных писаний".  (36)

       Легко можно установить и идейное влияние русского масонства. Один из

виднейших любомудров князь В. Ф. Одоевский учился в университетском

пансионе, директором которого был Прокопович-Антонский, ученик известного

масона Розенкрейцера Шварца. "Хотя Прокопович-Антонский сам и не был

масоном, но по справедливому замечанию Саккулина, через него, конечно,

переходили к воспитанникам идейные традиции масонства. Отрицать

историческую преемственность здесь никак не приходится".  (37)

       В 1825 году Бестужев писал в Альманахе "Полярная звезда":

       "Мы воспитаны иноземцами, мы всосали с молоком безнародности и

удивление только чужому...

       Мы выросли на одной французской литературе, вовсе не сходной с

нравом русского народа, ни с духом русского языка...

       Нас одолела страсть к подражанию: было время, что мы невпопад

вздыхали по-стерновски, потом любезничали по-французски, теперь залетели в

тридевятую даль по-немецки. Когда же попадем мы в свою колею?"

       Так писал Бестужев в "Полярной звезде" в 1825 году.

 

Содержание книги >>>