Маленький  немецкий  городок.  Имя  этого  городка  носит   одна   из

известнейших целебных вод. В  нем  больше  отелей,  чем  домов,  и  больше

иностранцев, чем немцев.

     Хорошее пиво, хорошеньких служанок и чудный вид  вы  можете  найти  в

отеле,  стоящем  на  краю  (левом)  города,  на  высокой  горе,   в   тени

прелестнейшего садика.

     В один прекрасный вечер на террасе этого отеля,  за  белым  мраморным

столиком, сидело двое русских.  Они  пили  пиво  и  играли  в  шашки.  Оба

старательно лезли «в дамки» и беседовали об успехах лечения. Оба  приехали

сюда лечиться от большого живота и ожирения печени.

     Сквозь листву пахучих лип глядела на них немецкая  луна...  Маленький

кокетливый ветерок нежно теребил российские усы и бороды и  вдувал  в  уши

русских толстячков чуднейшие звуки. У подножия горы играла  музыка.  Немцы

праздновали годовщину какого-то немецкого события. Мотивы не доносились до

вершины  горы —  далеко!  Доносилась  одна   только   мелодия...   Мелодия

меланхолическая, самая разнемецкая, плакучая, тягучая... Слушаешь  ее —  и

сладко ныть хочется...

     Русские лезли «в дамки» и задумчиво внимали. Оба были в  блаженнейшем

настроении  духа.  Шёпот  лип,  кокетливый  ветерок,  мелодия   со   своей

меланхолией — всё это, вместе взятое, развезло их русские души.

     — При этакой  обстановке,  Тарас  Иваныч,  хорошо  тово...  любить, —

сказал один из них. —  Влюбиться  в  какую-нибудь  да  по  темной  аллейке

пройтись...

     — М-да...

     И наши русские завели речь о любви, о  дружбе...  Сладкие  мгновения!

Кончилось тем, что оба незаметно, бессознательно оставили в  покое  шашки,

подперли свои русские головы кулаками и задумались.

     Мелодия становилась всё слышнее и слышнее. Скоро  она  уступила  свое

место мотиву. Стали слышны не только трубы и контрабасы, но и скрипки.

     Русские поглядели  вниз  и  увидели  факельную  процессию.  Процессия

двигалась  вверх.  Скоро  сквозь  липы  блеснули  красные  огни   факелов,

послышалось стройное пение, и музыка загремела над самыми  ушами  русских.

Молодые девушки, женщины, солдаты, бурши,  старцы  в  мгновение  наполнили

длинную стройную аллею, осветили весь сад  и  страшно  загалдели...  Сзади

несли  бочонки  с  пивом  и  вином.  Сыпали  цветы  и  жгли   разноцветные

бенгальские огни.

     Русские умилились духом. И им захотелось участвовать в процессии. Они

взяли свои бутылки и смешались с толпой. Процессия остановилась на полянке

за отелем. Вышел  на  средину  какой-то  старичок  и  сказал  что-то.  Ему

аплодировали. Какой-то бурш взобрался на стол и произнес  трескучую  речь.

За  ним —  другой,  третий,  четвертый...  Говорили,  взвизгивали,  махали

руками...

     Петр Фомич умилился. В груди его стало светло, тепло, уютно. При виде

говорящей толпы самому хочется говорить.  Речь  заразительна.  Петр  Фомич

протискался сквозь толпу и остановился около  стола.  Помахав  руками,  он

взобрался на стол. Еще  раз  помахал  руками.  Лицо  его  побагровело.  Он

покачнулся и закричал коснеющим,  пьяным  языком:  «Ребята!  Не...  немцев

бить!»

     Счастье его, что немцы не понимают по-русски!