|
В год 6926 (1418). Предзнаменование было в церкви
святой мученицы Анастасии: шла от иконы Покрова святой богородицы словно
кровь по обе стороны с риз ее — месяца апреля в девятнадцатый день.
И в тот же месяц случилось такое в Новгороде
наущением дьявольским: человек один — Степанко — схватил боярина Данилу
Ивановича, Божина внука, и, держа, кричал людям: «Да, государи мои,
помогите же мне таково расправиться со злодеем этим!» Люди же, услыхав его
крики, протащили боярина, словно злодея, до веча и избили его чуть не до
смерти, а потом, сведя с веча, сбросили его с моста.
Один же из Людина конца, Личков сын, желая ему
помочь, подобрал его в лодку, и народ, разъярясь на того рыбака, дом его
разграбил. А помянутый боярин, желая за бесчестье свое отомстить, схватил
своего противника и стал мучить — желая рану исцелить, еще большее бедствие
воздвиг; не припомнил сказавшего: «Аз отмщение».
Народ же, прознав, что схвачен Степанко, начал
звонить на Ярославле-дворе к вечу, и собиралось людей множество, кричали,
препираясь, несколько дней: «Пойдем на того боярина и дом его разграбим!» И
пришли, вооружась и со стягом, на Козьмодемьянскую улицу, пограбили дом его
и других дворов много, и на Яновской улице берег ограбили.
А после грабежа того, перепугавшись, как бы хуже не
стало им, козьмодемьянцы вернули Степанка и, придя к архиепископу, молили
его послать кого-нибудь к собранию народному. И святитель внял молениям их
и отправил Степанка со священником и со своим боярином; и люди приняли Степанка.
И вновь разъярился народ, все словно пьяные, на другого боярина, на Ивана
на Иевлича с Чудинцевой улицы, и вместе с домом его много разграбили домов
боярских, и монастырь святого Николы на Поле разграбили, говоря:
«Здесь житницы боярские!» И еще в то же утро на Людогощей
улице пограбили дворов множество, приговаривая: «Нам враги они!» — и на
Прусскую улицу пришли, но там отбились от них.
И с того часа стала вражда множиться: прибежали они
на свою Торговую сторону, закричали: «Софийская сторона хочет против нас
ополчиться и дома наши пограбить», и стали звонить по всему городу, и
начали люди сбегаться с обеих сторон, как на битву, в доспехах, на мост
Великий; были и жертвы: те от стрел, а те от мечей, и мертвые были будто в
бою. И от ужаса того страшного, и от мятежа того великого всколыхнулся весь
город, и напал страх на обе стороны.
Прослышав же о междоусобной схватке среди своей
паствы, архиепископ Семеон пролил слезы из очей своих и повелел
приближенным собрать собор свой; и, войдя в храм святой Софии, начал
архиепископ молиться со слезами, и облачился в священные ризы со всем своим
собором, и, повелев взять крест господен и образ пресвятой богородицы,—
пошел на мост. И вслед за ним шли священники и причт церковный, и именитые
люди за ним пошли, и множество народа, проливая слезы, говоря: «Усмири же,
господи, молитвами господина нашего!» И люди богобоязненные припадали к
ногам святителя со слезами: «Иди, господине, да усмирит господь твоим
благословением междоусобную схватку». Другие же говорили: «Пусть бедствие
падет на зачинщиков усобицы!»
И, подойдя, святитель стал посреди моста, и, подняв
животворный крест, стал благословлять обе стороны; те же, взирая на честной
крест, рыдали. Как узнала та сторона о прибытии святителя, пришел посадник
Федор Тимофеевич с другими посадниками и с тысяцкими, поклонились владыке.
Владыка внял их мольбам, послал архимандрита Варлаама и отца своего
духовного протодиакона на Ярославль-двор, чтобы благословили степенного
посадника Василия Есифовича и тысяцкого Кузьму Терентьевича и чтобы
разошлись все по домам своим.
И разошлись молитвами святой богородицы и
благословением архиепископа Семеона, и настала тишина в городе.
|
