Вострубим, как в златокованные трубы, во все силы ума
своего, и заиграем в серебряные органы гордости своею мудростью. Восстань,
слава моя, восстань в псалтыри и в гуслях. Встану рано и расскажу тебе. Да
раскрою в притчах загадки мои и возвещу в народах славу мою. Ибо сердце
умного укрепляется в теле его красотою и мудростью.
Был язык мои как трость книжника-скорописца, и
приветливы уста мои, как быстрота речная. Того ради попытался я написать об
оковах сердца моего и разбил их с ожесточением, как древние — младенцев о
камень.
Но боюсь, господине, осуждения твоего.
Ибо я как та смоковница проклятая: не имею плода
покаяния; ибо имею сердце — как лицо без глаз; и ум мой — как ночной ворон,
на вершинах бодрствующий; и закончилась жизнь моя, как у ханаанских царей,
бесчестием; и покрыла меня нищета, как Красное море фараона.
Все это написал я, спасаясь от лица бедности моей,
как рабыня Агарь от Сарры, госпожи своей.
Но видел, господине, твое добросердечие ко мне и
прибег к всегдашней любви твоей. Ибо говорится в Писании: просящему у тебя
дай, стучащему открой, да не отвергнут будешь царствия небесного; ибо
писано: возложи на Бога печаль свою, и тот тебя пропитает вовеки.
Ибо я, княже господине, как трава чахлая, растущая
под стеною, на которую ни солнце не сияет, ни дождь не дождит; так и я
всеми обижаем, потому что не огражден я страхом грозы твоей, как оплотом
твердым.
Не смотри же на меня, господине, как волк на
ягненка, а смотри на меня, как мать на младенца. Посмотри на птиц небесных
— не пашут они, не сеют, но уповают на милость Божию; так и мы, господине,
ищем милости твоей.
Ибо, господине, кому Боголюбове, а мне горе лютое;
кому Бело-озеро, а мне оно смолы чернее; кому Лаче-озеро, а мне, на нем
живя, плач горький; кому Новый Город, а у меня в доме углы завалились, так
как не расцвело счастье мое.
Друзья мои и близкие мои отказались от меня, ибо не
поставил перед ними трапезы с многоразличными яствами. Многие ведь дружат
со мной и за столом тянут руку со мной в одну солонку, а в несчастье
становятся врагами и даже помогают подножку мне поставить; глазами плачут
со мною, а сердцем смеются надо мной. Потому-то не имей веры к другу и не
надейся на брата.
Не лгал мне князь Ростислав, когда говорил: “Лучше
мне смерть, нежели Курское княжение”; так и мужи говорят: “Лучше смерть,
чем долгая жизнь в нищете”. Как и Соломой говорил: “Ни богатства, ни
бедности не дай мне, Господи: если буду богат, — гордостью вознесусь, если
же буду беден, — задумаю воровство или разбой”, как женки распутство.
Вот почему взываю к тебе, одержим нищетою: помилуй
меня, потомок великого царя Владимира, да не восплачусь, рыдая, как Адам о
рае; пусти тучу на землю убожества моего.
Ибо, господине, богатый муж везде ведом — и на
чужбине друзей имеет, а бедный и на родине ненавидим ходит. Богатый
заговорит — все замолчат и после вознесут речь его до облак; а бедный
заговорит — все на него закричат. Чьи ризы светлы, тех и речь честна.
Княже мой, господине! Избавь меня от нищеты этой,
как серну из сетей, как птицу из западни, как утенка от когтей ястреба, как
овцу из пасти львиной.
Я ведь, княже, как дерево при дороге: многие
обрубают ему ветви и в огонь кидают; так и я всеми обижаем, ибо не огражден
страхом грозы твоей.
Как олово пропадает, когда его часто плавят, так и
человек — когда он много бедствует. Никто ведь не может ни пригоршнями соль
есть, ни в горе разумным быть; всякий человек хитрит и мудрит о чужой беде,
а в своей не может смыслить. Злато плавится огнем, а человек напастями;
пшеница, хорошо перемолотая, чистый хлеб дает, а человек в напасти обретает
ум зрелый. Моль, княже, одежду ест, а печаль — человека; печаль человеку
кости сушит.
Если кто в печали человеку поможет, то как студеной
водой его напоит в знойный день.
тица радуется весне, а младенец матери; весна
украшает землю цветами, а ты оживляешь людей милостию своею, сирот и
вдовиц, вельможами обижаемых.
Княже мой, господине! Покажи мне лицо свое, ибо
голос твой сладок и образ твой прекрасен; мед источают уста твои, и дар
твой как плод райский.
Когда веселишься за многими яствами, меня вспомни,
хлеб сухой жующего; или когда пьешь сладкое питье, вспомни меня, теплую
воду пьющего в незаветренном месте; когда же лежишь на мягкой постели под
собольими одеялами, меня вспомни, под одним платком лежащего, и от стужи
оцепеневшего, и каплями дождевыми, как стрелами, до самого сердца
пронзаемого.
Да не будет сжата рука твоя, княже мой, господине,
на подаяние бедным: ибо ни чашею моря не вычерпать, ни нашими просьбами
твоего дому не истощить. Как невод не удерживает воды, а только рыб, так и
ты, княже, не удерживай злата и серебра, а раздавай людям.
аволока, расшитая разноцветными шелками, красоту
свою показывает; так и ты, княже, множеством своей челяди честен и славен
во всех странах являешься. Некогда ведь похвалился царь Иезекииль перед
послами царя вавилонского и показал им множество злата и серебра; они же
сказали: “Наш царь богаче тебя не множеством золота, но множеством воинов:
ибо воины золото добудут, а золотом воинов не добыть”. Как сказал князь
Святослав, сын Ольгин, когда шел на Царьград с небольшою дружиною: “Братья!
нам ли от этого города погибнуть или городу от нас быть пленену?” Как Бог
повелит, так и будет: погонит один сто, а от ста побегут тысячи. Тот, кто
надеется на Господа, не дрогнет вовек, как гора Сион.
Славно за бугром коней пасти, так и в войске
хорошего князя воевать. Часто из-за беспорядка полки погибают. Видел:
огромный зверь, а головы не имеет, так и многие полки без хорошего князя.
Гусли ведь настраиваются перстами, а тело крепится
жилами; дуб силен множеством корней, так и град наш — твоим управлением.
Ибо щедрый князь — отец многим слугам: многие ведь
оставляют отца и матерь и к нему приходят. Хорошему господину служа,
дослужиться свободы, а злому господину служа, дослужиться еще большего
рабства. Ибо щедрый князь — как река текущая без берегов через дубравы,
поит не только людей, но и зверей; а скупой князь — как река в берегах, а
берега каменные: нельзя ни самому напиться, ни коня напоить. Боярин щедрый
— как колодезь с пресной водой при дороге: многих напаивает; а боярин
скупой — как колодезь соленый.
Не имей себе двора близ царева двора и не держи
села близ княжого села: ибо тиун его — как огонь, на осине разожженный, а
рядовичи его – что искры. Если от огня и устережешься, то от искр не
сможешь устеречься и одежду прожжешь.
Господине мой! Не лиши хлеба нищего мудрого, не
вознеси до облак глупого богатого. Ибо нищий мудрый — что золото в грязном
сосуде, а богатый разодетый да глупый — что шелковая наволочка, соломой
набитая.
Господине мой! Не смотри на внешность мою, но
посмотри, каков я внутри. Я, господине, хоть одеянием и скуден, но разумом
обилен; юн возраст имею, а стар смысл во мне. Мыслию бы парил, как орел в
воздухе.
Но поставь сосуд гончарный под капельницу языка
моего, да накаплет тебе слаще меду слова уст моих. Как Давид сказал:
“Сладки слова твои, лучше меда они устам моим”. Ибо и Соломон сказал:
“Слова добрые сладостью напояют душу, покрывает же печаль сердце
безумного”.
Ибо мудрого мужа посылай — и мало ему объясняй, а
глупого посылай — и сам вслед не ленись пойти. Очи мудрых желают блага, а
глупого — пира в доме. Лучше слушать спор умных, нежели совета глупых.
Наставь премудрого, и он еще мудрее станет.
Не сей на межах жита, ни мудрости в сердцах глупых.
Ибо глупых ни сеют, ни жнут, ни в житницу не собирают, но сами себя родят.
Как в дырявые меха лить, так и глупого учить; ибо псам и свиньям не нужно
золота, ни серебра, а глупому — мудрых слов; мертвеца не рассмешишь, а
глупого не научишь. Коли пожрет синица орла, коли поплывет камень по воде и
коли начнет свинья на белку лаять, тогда и глупый уму научится.
Неужели скажешь мне: от глупости все мне это
наговорил? Не видел ты неба холстяного, ни звезд из лучинок, ни глупого,
говорящего мудро. Неужели скажешь мне: солгал как пес? Но хорошего пса
князья и бояре любят. Неужели скажешь мне: солгал как вор? Если бы украсть
умел, то к тебе бы и не взывал. Девица ведь губит красоту свою прелюбодейством,
а муж свое мужество — воровством.
Господине мой! Ведь не море топит корабли, но
ветры; не огонь раскаляет железо, но поддувание мехами; так и князь не сам
впадает в ошибку, но советчики его вводят. С хорошим советчиком совещаясь,
князь высокого стола добудет, а с дурным советчиком и меньшего лишен будет.
Говорится ведь в мирских пословицах: ни скот в
скотах коза, ни зверь в зверях еж, ни рыба в рыбах рак, ни птица в птицах
нетопырь, ни муж в мужах, если над ним жена властвует, ни жена в женах,
если от своего мужа прелюбодействует, ни работа в работах — для женок повоз
возить.
Дивней дивного, кто в жены возьмет уродину прибытка
ради.
Видел жену безобразную, приникнувшую к зеркалу и
мажущуюся румянами, и сказал ей: “Не смотрись в зеркало — увидишь
безобразие лица своего и еще больше обозлишься”.
Неужели скажешь мне: “Женись у богатого тестя,
чести ради великой; у него пей и ешь”? Лучше бы уж мне вола бурого ввести в
дом свой, чем злую жену взять: вол ведь не говорит, ни зла не замышляет, а
злая жена, когда ее бьешь, бесится, а когда кроток с ней — заносится, в
богатстве гордой становится, а в бедности других злословит.
то такое жена злая? Торговка плутоватая, кощунница
бесовская. Что такое жена злая? Людская смута, ослепление уму, заводила
всякой злобе, в церкви сборщица дани для беса, защитница греха, заграда от
спасения.
Если какой муж смотрит на красоту жены своей и на
ее ласковые и льстивые слова, а дел ее не проверяет, то дай Бог ему
лихорадкою болеть, и да будет он проклят.
Вот и распознайте, братия, злую жену. Говорит она
мужу своему: “Господине мой и свет очей моих! Я на тебя и взглянуть не
могу: когда говоришь со мной, тогда смотрю на тебя, и обмираю, и слабеют
все члены тела моего, и падаю на землю”.
ослушайте, жены, слова апостола Павла: крест — глава
церкви, а муж — жене своей. Жены, стойте же в церкви и молитесь Богу и
святой Богородице; а чему хотите учиться, то учитесь дома у своих мужей. А
вы, мужья, в законе храните жен своих, ибо нелегко найти хорошую жену.
Хорошая жена — венец мужу своему и беспечалие, а
злая жена — горе лютое и разорение дому. Червь дерево точит, а злая жена
дом своего мужа истощает. Лучше в дырявой ладье плыть, нежели злой жене
тайны поведать: дырявая ладья одежду замочит, а злая жена всю жизнь мужа
своего погубит. Лучше камень бить, нежели злую жену учить; железо
переплавишь, а злой жены не научишь.
Ибо злая жена ни ученья не слушает, ни священника
не чтит, ни Бога не боится, ни людей не стыдится, но всех укоряет и всех
осуждает.
то злее льва среди четвероногих и что лютее змеи
среди ползающих по земле? Всех тех злее злая жена. Нет на земле ничего
лютее женской злобы. Из-за жены прадед наш Адам из рая был изгнан; из-за
жены Иосиф Прекрасный в темницу был заключен, из-за жены пророка Даниила в
ров ввергли, где львы ему ноги лизали. О, злое, острое оружие дьявола и
стрела, летящая с ядом!
У некоего человека умерла жена, он же по смерти ее
начал продавать детей. И люди сказали ему: “Зачем детей продаешь?” Он же
ответил: “Если родились они в мать, то, как подрастут, меня самого
продадут”.
Но вернемся к прежнему. Я, княже, ни за море не
ездил, ни у философов не учился, но был как пчела — припадая к разным
цветам и собирая мед в соты; так и я по многим книгам собирал сладость слов
и смысл их и собрал, как в мех воды морские.
Скажу не много еще. Не запрещай глупому глупость
его, да не уподобишься сам ему. Не стану с ним много говорить. Да не буду
как мех дырявый, роняя богатство в руки неимущих; да не уподоблюсь
жерновам, ибо те многих людей насыщают, а сами себя не могут насытить
житом; да не окажусь ненавистным миру многословною своею беседою, подобно
птице, частящей свои песни, которую вскоре же ненавидеть начинают. Ибо
говорится в мирских пословицах: длинная речь не хороша, хороша длинная паволока.
Господи! Дай же князю нашему силу Самсона,
храбрость Александра, разум Иосифа, мудрость Соломона, искусность Давида, и
умножь, Господи, всех людей под пятою его. Богу нашему слава, и ныне, и
присно, и вовеки.
|