АРОН СИМАНОВИЧ

Распутин и евреи

Воспоминания личного секретаря Григория Распутина

Русская история и культура

   Сын известного председателя Петербургской синагоги Зив обратился ко мне с

просьбой помочь его тестю, Хепнеру, киевскому  сахарозаводчику.  Хепнер  был

арестован совместно с сахарозаводчиками Бабушкиным и Добрым.

   Так началась известная афера киевских  сахарозаводчиков.  Их  обвиняли  в

продаже во время войны немцам крупной партии сахара и отправки его в Персию.

Дело касалось, насколько я мог установить, крупной  махинации  с  сахаром  и

имело своим началом крупную продажу перед войной. Военные  власти  старались

всех  обвиняемых  (они  все  были  евреи)  привлечь  к  ответственности   за

государственную измену.

   Осуждение их военным судом могло иметь  самые  нежелательные  последствия

для евреев, и поэтому считалось необходимым всеми мерами  противодействовать

обвинению заводчиков.

   Я советовался  с  Распутиным.  Он  согласился  помочь  арестованным.  Зив

согласился  нести  все  финансовые   тяготы,   связанные   с   благополучным

разрешением этого дела. Его первый расход был  уплачен  в  "Вилле  Родэ"  за

кутеж: пятнадцать тысяч рублей.

   Далее я заинтересовал этим делом и обер-прокурора сената  Добровольского,

который со своей стороны конферировал с товарищем  министра  юстиции.  Через

несколько дней Добровольский посоветовал мне подать через поверенного жалобу

на неправильный арест обвиняемых. По мнению Добровольского, процесс подлежал

рассмотрению в гражданском суде. Военные же власти держались  того  взгляда,

что произведена спекуляция  с  сахаром,  вредно  отозвавшаяся  на  снабжении

армии.

   Случай был очень тяжелый, и даже Распутин признался мне, что у  него  нет

надежды. Генералы не хотели его даже слушать. Он пояснил  мне,  что  с  этим

делом я должен один справиться. После долгих споров он все-таки согласился и

в  дальнейшем  меня  поддерживать.   Чтобы   облегчить   борьбу,   мы   дали

Добровольскому обещание  провести  его  в  министры  юстиции,  если  он  нас

поддержит. Со своей стороны, он  обещал  нам  распустить  комиссию  генерала

Батюшкина, которая будто бы  мешала  юстиции.  Распутин  согласился  с  этим

планом и даже вызвался заинтересовать этим делом  царицу.  Он  действительно

сумел так устроить, что Добровольский был представлен царице. При посредстве

ее окружения старались ей внушить,  что  генерал  Батюшкин  и  его  комиссия

приносят  много  вреда.  Распутин  выступал  вообще   против   комиссий,   в

бесполезной работе которых, по  словам  Распутина,  только  тратилось  много

времени, которое могло быть использовано более целесообразно.

   Скоро я мог установить, что наша пропаганда в пользу сахарозаводчиков при

дворе возымела некоторый успех. Одновременно я предпринимал также шаги  и  в

другом  направлении.  Я  посылал  моего  друга  Розена  к  отдельным  членам

комиссии, к которым он как бывший  прокурор  имел  отношение,  с  поручением

выведать положение дела и ход расследования, что ему  без  особых  трудов  и

удавалось. Таким образом, нам удалось узнать слабые пункты обвинения.

   От имени дочери Хепнера мы подали на имя царицы прошение о помиловании, в

котором мы  особенно  напирали  на  слабые  стороны  обвинения.  В  прошении

указывалось, что сахар был продан немцам еще до войны и отправлен в  Персию.

Каким путем он оттуда попал в Германию, сахарозаводчикам не известно. Царица

послала прошение находящемуся в то время в Ставке царю с  просьбой  поручить

установить действительное положение дела.

   Николай вызвал генерала Батюшкина в Ставку. Здесь ему  сообщили,  что  он

скоро будет сменен  с  должности  председателя  комиссии  и  получит  другое

назначение.  Батюшкин  сильно  возмутился  и  пожаловался  начальнику  штаба

Алексееву. Последний посоветовал ему не обращать внимания на эти запугивания

и спокойно продолжать свою работу. Батюшкин последовал этому совету, но стал

осторожнее и начал добиваться расположения к нему  Распутина.  Когда  я  это

заметил, я пошел к генералу. Мы  имели  продолжительный  разговор.  Батюшкин

стал податливее, и нам удалось все дело  вырвать  из  рук  военного  суда  и

передать его гражданскому суду. Сахарозаводчики признали  себя  виновными  в

спекуляции с сахаром, но отвергли обвинение в государственной измене.

   Это произошло уже после смерти Распутина.  В  то  время  министр  юстиции

Макаров  был  уже  уволен  и  вместо  него  назначен,  по  моему   указанию,

Добровольский. Я был в нем вполне  уверен  и  рассчитывал  на  то,  что  ему

удастся это дело совсем прекратить. Он вызвал к себе киевского  прокурора  с

подробным докладом о ходе  расследования.  После  переговоров  с  прокурором

Добровольский  распорядился  о   прекращении   дела.   Все   же   освободить

арестованных мне не удалось, так как они  были  арестованы  по  распоряжению

командующего Юго-западным фронтом Брусиловым, который и слышать не хотел  об

их освобождении. Он распорядился сослать сахарозаводчиков в Нарымский край.

   Мы старались оказать на Брусилова влияние, но  совершенно  безрезультатно

Тогда Слиозберг написал  царю  новое  прошение,  в  котором  сахарозаводчики

признали себя виновными  в  попустительстве,  благодаря  которому  германцам

удалось переотправить сахар в Германию, и просили  о  помиловании.  Прошение

было подано через министра внутренних  дел  Протопопова.  На  прошении  царь

поставил  резолюцию,  коей  хотя  сахарозаводчики  и  не   были   совершенно

оправданы,  но  судебное  преследование  против  них  было  прекращено.  Она

гласила, что, хотя сахарозаводчики и  провинились,  все  же  для  них  будет

достаточным наказанием сознавать перед обществом свою вину.

   Незадолго перед революцией они были освобождены.

   Это дело имело еще в 1919 году свои последствия в Одессе. Хепнер, Розен и

я в числе других беженцев также попали туда.  Розен  очень  нуждался.  Розен

просил Хепнера выдать ему обещанные в  Петербурге  его  зятем  Зивом  двести

тысяч рублей.  Хепнер  отказался.  Тогда  Розен  пожаловался  бывшему  члену

комиссии генерала Батюшкина Орлову, который в  то  время  занимал  должность

начальника контрразведки при генерале Деникине. У него был произведен  обыск

и при этом найдено мое адресованное ему письмо, в котором я требовал  уплаты

указанных двухсот тысяч рублей. Хепнера арестовали. В то время  Одесса  была

оккупирована французами. Когда они узнали, что

   Хепнер в свое время оказывал услуги немцам, они стали к  нему  относиться

весьма  подозрительно.  Он  оставался  в  заключении  до  оставления  Одессы

французами.