История

Древняя история. Средние века. Новая история

Иловайский Д. И.

1759-1774

Времена регентства во Франции. Джон Ло и его банк. Людовик XV. Маркиза Помпадур. Шуазель.   Состояние Франции. Судопроизводство. Подати. Буржуазия.   Вольтер, Руссо и энциклопедисты. Португалия. Помбаль и иезуиты.     Испания. Филипп V. Елизавета Пармская и Альберони. Карл III. Аранда и удаление иезуитов. Государства Италии

ВРЕМЕНА РЕГЕНТСТВА ВО ФРАНЦИИ

Регентство над малолетним Людовиком XV(1715—1774) было вручено старшему из принцев крови, племяннику Людовика XIV, герцогу Филиппу Орлеанскому. Принц был даровит и хорошо образован, но, к сожалению, очень предан разгульной жизни (чему во многом способствовал его недостойный воспитатель и первый советник аббат Дюбуа). Французской аристократии уже наскучило притворное благочестие и строгий этикет двора последних лет Людовика XIV, и теперь, по примеру регента, она предавалась веселью и удовольствиям. Время регентства Филиппа Орлеанского считается эпохой чрезвычайного упадка семейных нравов.

Финансы остались после Людовика XIV в совершенном расстройстве; государственные долги достигли огромной цифры (два миллиарда). Регент пытался как-то поправить положение, но вместо строгой экономии принимал разные неудачные меры. В это самое время явился к нему Джон Ло со своими проектами, обещавшими легкое и быстрое обогащение казны.

Джон Ло был сыном золотых дел мастера в Шотландии. Дуэль, окончившаяся смертью его противника, заставила его покинуть отечество; он бежал в Голландию и определился там в контору одного банкира. Потом он много путешествовал, посетил большие торговые города и удачной игрой в карты приобрел огромное состояние. И тут в его голове созрел план основать ассигнационный банк, билеты которого могли бы заменить в торговле звонкую монету. В разных странах он предлагал правительству осуществить этот проект, но никто не доверял ему. Более благосклонный прием нашел он у герцога Орлеанского. Регент позволил ему открыть сначала частный банк. Билеты, или векселя, этого банка имели большой успех: их охотно брали, потому что при первом требовании банк выплачивал за них звонкую монету. Тогда регент объявил этот

явил этот банк королевским: билеты его пригашались в казну для разных уплат и получили значение бумажных денег. Доверие к нему и надежда на большую прибыль от торговых оборотов были так велики, что все бросились обменивать золото на билеты и акции. Парижанами овладела страсть к ажиотажу (лихорадочной биржевой игре), страсть к легкому обогащению, и действительно, покупкой и перепродажей акций иногда в несколько минут здесь наживались огромные состояния. Более дальновидные люди поспешили обменять свои билеты и акции на земли, дома, бриллианты и прочее ценное имущество, а самые доверчивые и недальновидные вскоре поплатились страшным разорением.

Необычайный успех банка совсем ослепил его основателей. Для погашения государственных долгов Ло, по требованию регента, продолжал выпускать билеты без всякого учета, сумма их возросла на несколько миллиардов. Такое огромное количество бумаг наконец возбудило в обществе опасения. Враги регента и Ло поспешили усилить эти опасения разными неблагоприятными слухами. Тогда многие держатели предъявили свои билеты для размена на золото. Банк сначала исправно

выплачивал деньги, но недоверие возрастало, требования размена увеличивались, и золото быстро уплывало из банка. Напрасно Ло пытался использовать разные правительственные меры, — например, запрещать частным лицам иметь у себя золотые монеты более определенного количества, чтобы остановить выплату денег. Наконец, когда само правительство отказалось принимать в уплату бумажные деньги, банк объявил себя банкротом (1720). Несчастные владетели билетов пришли в отчаяние; многие лишили себя жизни, не пережив разорения. В столице произошло сильное волнение. Ло едва успел бежать из Парижа от народной мести. Потеряв все свое имущество, он опять принялся за прежнее, стал играть в карты и умер в бедности.

ЛЮДОВИК XV

Спустя три года после смерти Филиппа Орлеанского Людовик XV был объявлен совершеннолетним, но он не любил обременять себя правительственными заботами. В первую половину царствования государством управлял его воспитатель кардинал Флери, который своей бережливостью восстановил некоторый порядок в финансах. После смерти Флери наступило время господства королевских фавориток. Супруга Людовика Мария (дочь польского короля Станислава Лещинского) была характера кроткого и, будучи окружена внешними знаками почета, не пользовалась при дворе никаким влиянием. Из королевских любимиц самой замечательной фигурой при дворе стала маркиза Помпадур. По происхождению она принадлежала к среднему сословию, но при своем легком нраве это была женщина довольно энергичная. Она умела подчинить себе ленивого короля и приобрела почти неограниченное влияние на государственные дела. Помпадур возвысила в степень первого министра тонкого дипломата герцога Шуазеля, который ознаменовал свое пребывание у власти изгнанием из Франции иезуитов.

К тому времени иезуиты своими вечными интригами и происками навлекли на себя нерасположение почти во всех католических землях. (Во Франции против них уже давно боролись янсенисты.) Началось же с частного случая: между французским купеческим домом и иезуитами, торговавшими в Америке, возник процесс по поводу долга, который последние отказывались уплатить. Дело перешло в парижский парламент. Иезуиты надеялись найти покровительство при дворе, но Шуазель присоединился к мнению парламента, который присудил к уплате долга иезуитский орден. Когда же орден отказался платить на основании своих статутов, парламент потребовал эти статуты на рассмотрение; там он нашел постановления, вредные для государства и общественной нравственности: например, в некоторых случаях допускались клятвопреступление, святотатство, мятеж и тому подобное. Правительство потребовало изменения орденских статутов, а когда орден отказался, король, по настоянию Шуазеля, подписал указ, запрещавший иезуитам пребывание во Франции (1764); коллегии их были закрыты.

После смерти Помпадур Шуазель остался без поддержки и вскоре был удален от двора.

Конец царствования Людовика XV был печальный: ропот народа, страдавшего от поборов и всякого рода неправд, достигал уже ушей короля, но он не обращал на него внимания и за свою беспечность заставил расплачиваться наследников. Любимой фразой Людовика XV и маркизы Помпадур было: «Apres nous le deluge» (после нас хоть потоп).

СОСТОЯНИЕ ФРАНЦИИ

Состояние Франции того времени в главных чертах было следующее.

Судопроизводство, которому вменяется охранять личную и имущественную безопасность, совершалось очень медленно и облекалось в канцелярскую таинственность; подсудимого подвергали пыткам, хотя бы после и выяснялась его невиновность. Правосудие преследовало преимущественно людей простых и бедных, а богатые и знатные преступники оставались безнаказанными. Свобода граждан не была защищена от произвола сановников, которые посредством «тайных приказов» (Iettres de cachet), передававшихся для исполнения чиновникам запечатанными государственной печатью, без всякого суда заставляли арестовывать людей и сажать их в тюрьмы. Потом они стали означать преимущественно приказы об арестах. Министры обыкновенно имели у себя в запасе много таких бланков, оставалось только вписать имя лица и передать полиции для исполнения.

Финансы находились в полном беспорядке: расходы далеко превышали доходы; между тем не было точных отчетов ни о тех, ни о других, и сами министры не знали, сколько правительство получает и проживает. Привилегированные сословия, духовенство и дворянство, были свободны от податей и повинностей. Духовенство владело большими поместьями и получало, кроме того, десятину (десятую часть от различных доходов своей паствы). Но члены этого сословия были разными по положению в обществе: между тем как высшие духовные лица имели большие доходы и окружены были роскошью, низшее духовенство, особенно сельские священники, жили в. большой бедности. То же самое происходило и в дворянском сословии. В аристократических фамилиях, как правило, наследственное имение переходило к старшему сыну (майорат), а младшие сыновья, чтобы приобрести себе положение, поступали на военную службу или шли в духовенство, где при помощи родственных связей скоро достигали высших степеней. Таким образом вся тяжесть податей падала на среднее сословие и на крестьян. Хотя еше в XIV веке крестьяне были объявлены свободными от крепостного права, это освобождение совершилось только номинально. Крестьяне находились в зависимости от помещиков и чиновников и особенно от сборщиков податей. Некоторые подати и пошлины отдавались на откуп богатым капиталистам; откупщики вносили определенную сумму в казначейство, а подати собирали в свою пользу, причем, конечно, старались вь жимать из народа вдвое или втрое больше того, что платили сами. Подати во Франции были самые разные: с земли и доходов (taille), «двадцатая» (vingtieme), подушная (capitation) и прочие. Б XVII столетии крестьяне были до такой степени разорены, что в некоторых местах питались овсом или хлебом, замешанным с травой. Притом в распределении податей не соблюдалась равномерность между разными частями государства. Между отдельными провинциями существовали таможни, где собирались пошлины с привозимых товаров, что затрудняло внутреннюю торговлю.

В средние века городские общины помогали французским королям одолеть феодальных владельцев. Но когда феодальная аристократия превратилась в придворную, то она под покровительством королевской власти сохранила многое из своих феодальных прав и обычаев. С низшим, или недворянским, классом аристократы обращались высокомерно и выше всего ставили знатность рода. Таким обращением они возбуждали против себя ненависть в среднем, или «третьем», сословии (tiersetat, иначе «буржуазия»). Но третье сословие имело в своих руках значительные капиталы и было уже образованным; из его среды по преимуществу выходили ученые, юристы, литераторы, художники. Благодаря государственной службе многие члены этого сословия достигали дворянских титулов или просто покупали их за деньги; но старые аристократические фамилии смотрели на таких дворян как на выскочек (parvenus). Разлад между многочисленной, сильной буржуазией и привилегированными классами грозил большой опасностью Французской монархии. Этот разлад все более и более усиливался вместе с развитием науки и литературы. В XVIII веке во Франции, как и во всем мире, особенно продвинулись науки естественные (естествоиспытатель Жорж Бюф-фон, химик Антуан Лавуазье и астроном Пьер Лаплас).

ВОЛЬТЕР, РУССО И ЭНЦИКЛОПЕДИСТЫ

Во главе литературного движения Франции XVIII века стояли три писателя: Вольтер, Монтескье и Руссо.

Вольтер (1694—1778) был сыном парижского нотариуса. Он воспитывался в одной из иезуитских коллегий, но вынес из нее нерасположение к своим учителям, а вместе и ко всему католическому духовенству. Уже в коллегии Вольтер обратил на себя внимание остроумными стихами. Собственно литературная известность его началась поэмой «Тенриада», в которой он прославлял подвиги Генриха IV, в особенности его религиозную терпимость. Вольтер был принят в аристократических кругах, но самолюбие его часто оскорблялось высокомерием французской знати. Однажды за такое высокомерие он отплатил герцогу Рогану едкой остротой; тот велел своим людям его избить. Вольтер вызвал Рогана на дуэль. Герцог не принял вызова на том основании, что противник не был дворянином; мало того, Вольтер был посажен в Бастилию. Его скоро выпустили, с предписанием уехать из Франции. Вольтер отправился в Англию и прожил там три года. За это время он изучил трагедии Шекспира, английских философов-деистов и познакомился с гражданскими законами, которыми пользовались англичане. По возвращении во Францию Вольтер в своих произведениях пытается показать истинное лицо католического духовенства, которое снисходительно смотрело на народные предрассудки и суеверия, но в этих нападках он подчас не щадил и самого христианства. Чтобы избежать цензурных затруднении, Вольтер иногда маскировал свои выпады, изображая их так, будто речь шла не о французах и католицизме, а о других народах и других странах. И тем не менее произведения его нередко подвергались преследованию; а некоторые были сожжены рукой палача. Последние двадцать лет Вольтер прожил безвыездно в швейцарском селении Ферне, недалеко от Женевы. Он построил здесь замок и окружил себя княжеской пышностью. В это время он находился на вершине славы и вел дружескую переписку с Фридрихом II и Екатериной II. Отсюда во множестве разлетались по Европе его мелкие поэтические произведения, трагедии, романы, сочинения исторические, философские.

IUap.ib Монтескье (1689—1755), подобно Вольтеру, некоторое время прожил в Англии и также питал большое уважение к английским учреждениям; но он изучи.1 их основательнее и, взяв за образец для французов, изложил в знаменитом сочинении сО духе законов», над которым трудился двадцать лет. Основу государственного благоустройства он видел в разделении трех властей: законодательной, исполнительной и судебной. Это сочинение сделалось настольной книгой передовых людей XVIII века.

Жан Жак Руссо (1712—1778) был сыном женевского часовых дел мастера и молодость свою провел в нужде и скитаниях, переходя от одного ремесла к другому. Наконец он переехал в Париж и жил здесь преимущественно перепиской нот. В то время была объявлена тема для сочинения на премию Дижон-ской академии: «Помогли ли улучшению нравов науки и искусства?* Руссо написал книгу, в которой красноречиво доказывал, что просвещение повредило человечеству, потому что удалило его от первобытной простоты и увеличило его страдания. Академия присудила ему премию за оригинальность раскрытия темы. Книга положила начало его известности, так как она пришлась по вкусу многим читателям, недовольным современным состоянием общества. В последующих своих сочинениях («Об общественном договоре», «Эмиль, или О воспитании») он продолжал развивать ту же мысль, изображая идеальное общество, где нет никаких стесняющих законов и где люди живут близко к природе (забывая, однако, что такой идеал недалек от состояния дикарей). За эти сочинения он подвергся гонению: его роман «Эмиль», по приговору парижского парламента, был сожжен рукой палача, а Руссо должен был бежать из Франции. Впоследствии он возвратился в Париж и, как полагают, покончил жизнь самоубийством (177S).

За этими маститыми авторами следовало много других, которые писали в том же отрицающем современность (скептическом) духе. Несколько таких ученых и литераторов предприняли издание «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел», обширного справочного лексикона в тридцати пяти томах, вышедших в течение 1751—1780 годов. Отсюда и лица, принимавшие участие в составлении лексикона, сделались известны под названием «энциклопедистов». Во главе этого кружка стояли философ Дени Дидро и ученый математик Жан д'Лшмбер, друг Вольтера. Энциклопедисты обыкновенно собирались в салонах богатых людей, которые иногда и сами принадлежали к числу литераторов. Таковы были вечерние пирушки у богатого откупщика Кюда Гельвеция,

одного из наиболее известных скептических философов (< Об уме»). Идеи, распространяемые этой философией, усиливаем в обществе недовольство современным порядком вещей и подготовляли умы к революции.

Некоторые, наиболее образованные женщины принимали деятельное участие в литературных и философских спорах и немало способствовали умственному движению того времени. Они собирали в своих салонах все, что было самого остроумного и просвещенного в Париже, помогали в издании и распространении новых сочинений, поощряли молодые таланты. Таковы были госпожа Тан-сен, мать д'Аламбера, и госпожа Жоффрен, вдова богатого фабриканта. Госпожа Жоффрен даяа более ста тысяч франков на издание «Энциклопедии».

Легким нравам высшего французского общества в XVIII веке соответствовала и литература многочисленных романов, подобных роману Лесажа «История Жиль Блаза из Сантильяны». Противовесом этому направлению стали произведения Бернардена де Сен-Пьера, в частности его идиллический роман «Павел и Виргиния», в котором описана простая, исполненная поэзии привязанность двух юных существ, выросших вместе на далеком острове южного моря. Роман изобилует превосходными изображениями тропической природы. На поприще драматургии во второй половине XVIII века выдвигается своими комедиями Бомар-ше («Севильский цирюльник» и «Свадьба Фигаро»).

ПОРТУГАЛИЯ

В Португалии первые короли династии Брагансов предоставили управление страной духовенству, преимущественно иезуитам. Многие португальские колонии при них отошли другим государствам; некогда процветающее мореплавание португальцев упало до такой степени, что корсары безнаказанно грабили их побережье; войска почти не было. Но во второй половине XVIII века, в царствование Иосифа Эммануила (Жозе I) (1750—1777), Португалия на какое-то время выииа из своего сонного оцепенения, благодаря преобразованиям маркиза Помбала.

Себастьян Помбал происходил из мелких дворян и в молодости учился в университете Коимбры; но учителя-иезуиты ему не импонировали. Дипломатические поручения, с которыми он ездил в Лондон и Вену, дали ему возможность познакомиться с другими государствами и увидеть, как далеко отстала от них Португалия. Помбал был очень честолюбив; он пытался войти в круг лисабон-ской знати и занять видное место при дворе; но гранды смотрели на него с пренебрежением и тем самым поселили к себе в этом честолюбце непримиримую ненависть. Искусными происками он вошел в доверие к наследнику престола, Иосифу. Когда Иосиф стал королем, Помбал занял место его первого министра и деятельно принялся за государственные преобразования. Бережливостью и строгой отчетностью он поправил финансы, сооружением легких военных судов обезопасил берега от корсаров, при помощи иностранных генералов устроил войско, завел народные школы, потеснил торговые привилегии иезуитов в Португалии и ее американских колониях.

Особенно важны были распорядительность и твердость духа первого министра во время страшного несчастья, постигшего Лисабон, — землетрясения 1755 года, разрушившего часть города; множество народа погибло под развалинами зданий и в волнах реки Таго, которая вышла из берегов. Помбал энергичными мерами облегчил страдания народа: быстро водворил порядок; очистил город от грабителей и убийц, которые спешили воспользоваться общим смятением; восстановил подвоз съестных припасов. Между тем иезуиты старались выставить это событие наказанием Божиим за грехи первого министра. А Помбал, со своей стороны, внушал королю, что иезуиты подстрекают народ к волнению. Случай помог ему. Однажды вечером король, проезжая в окрестностях Лисабона, был ранен пулей. В этом покушении на жизнь короля Помбал обвинил иезуитов. Иезуиты были изгнаны из Португалии, а имения их конфискованы (1759). К сожалению, первый министр нередко действовал с излишней жестокостью и своеволием. Отмененное прежде им же аутодафе теперь было возобновлено только затем, чтобы сжечь нескольких иезуитов, обвиненных причастными к покушению. Крутыми мерами Помбал нажил себе множество врагов. Поэтому после смерти Иосифа Эммануила Помбал был отстранен, подвергнут суду и едва сам не погиб на эшафоте. Преобразования его большей частью были отменены, и в Португалии водворились прежние порядки.

ИСПАНИЯ

В Испании первый король из дома Бурбонов, Филипп V (1701—1746), характером несколько напоминал предшественника своего Карла II. Он был ленив и склонен к меланхолии. Вторая его супруга, Елизавета Пармская, была, напротив, женщина умная и чрезвычайно честолюбивая. Первым министром она сделала итальянца Альберони, который был возведен в сан кардинала. Этот человек, маленького роста, тучный, с широким лицом, под своей непривлекательной наружностью скрывал тонкий ум и замечательную энергию. Он деятельно взялся за преобразования в управлении, уменьшил подати и сократил число внутренних таможен, завел значительный флот и войско. В короткое время положение Испании улучшилось, ее торговля и земледелие оживились, и она опять сделштась сильной, державой. Так как престол должен был наследовать сын от первого брака Филиппа, то Елизавета добилась от Австрии уступки Неаполя для своего сына инфанта дона Карлоса. Но впоследствии ему же достался и престол Испании, где он правил под именем Кар.ш УУ7(1759—1788).

Царствование Карла III ознаменовалось изгнанием иезуитов из Испании. Это было осуществлено его доверенным министром, графом Арандой. Иезуиты препятствовали нововведениям, особенно в области народного образования, которое они стирались повсеместно забрать в свои руки, и Аранда последовал примеру Ломбаш и Шуазе.ы. В то же время в Мадриде произошли народные волнения по поводу некоторых распоряжений правительства. Аранда воспользовался этим обстоятельством: он убедил короля в том, что иезуиты подстрекают чернь, что они своим влиянием на народ опасны для королевской власти, и Карл III согласился на их изгнание. Внезапно ночью несколько тысяч иезуитов по всей стране были арестованы и отправлены в Италию; имения их конфискованы, а учебные заведения закрыты (1767). Кроме того, Аранда ограничил инквизицию, которая все еще с неутомимой строгостью преследовала еретиков. Но ему не удалось окончить свои преобразования: Аранда был заподозрен в атеизме, удален из Испании, а наиболее радикальные его преобразования были отменены.

ГОСУДАРСТВА ИТАЛИИ

Что касается Италии, то здесь в начале XVIII века видное место заняло новое королевство — Сардинское. Герцог савойский Виктор Амедей Л(1675— 1730) вышел из войны за Испанское наследство, благодаря ловкой политике лавирования, увеличив свои владения и получив титул короля (впоследствии, с приобретением острова Сардиния, преемники его стали называться сардинскими королями). Республики Венеция и Генуя сохраняли свое старое аристократическое устройство; особенным застоем политической жизни отличалась Венеция; этот застой стоил ей совершенного государственного бессилия.

В Великом герцогстве Тосканском в 1736 году пресеклась династия Медичи, и оно перешло во владение Франца Стефана (супруга австрийской эрцгерцогини Марии-Терезии). Из римских пап во второй половине XVIII века стоит особо просвещенный Климент XIV; он пошел навстречу общей ненависти к иезуитам и отменил иезуитский орден (J773); говорят, чго это стоило папе жизни — он умер отравленный. Впоследствии орден был возобновлен; впрочем, в действительности он не переставал существовать.

Когда Карл III вступил на испанский престол, то Неаполь и Сицилию он передал своему младшему сыну Фердинанду IV (1759—1825). Таким образом здесь, как и в Испании, утвердилась династия Бурбонов.

В XVIII веке в Италии снова начинается пробуждение умственной жизни; на поприще наук, литературы и искусств появляется ряд замечательных деятелей. Таковы: историки Джамбаттиста Вико и Лодовико Муратори, естествоиспытатели Луиджи Гальвани и Ааессандро Вольта, поэты Карло Гольдони и Витторио Альфьери и скульптор Антонио Канова.