Паола Утевская. Слов драгоценные клады: Рассказы о письменности

* "ВСЕ НА СВЕТЕ БОИТСЯ ВРЕМЕНИ, НО ВРЕМЯ БОИТСЯ ПИРАМИД" *

                        "Вновь тот же Сфинкс, и вновь он ждет разгадки..."

                                                           Максим Рыльский

   "Все  на  свете боится времени, но время боится пирамид" -- так написал

арабский  путешественник,  посетивший  Египет в XIII веке н. э. Прошло еще

семь  веков.  И  так  же,  как  тогда, возвышаются эти каменные громады на

границе  пустыни,  окутанные  туманной  дымкой, будто часовые -- хранители

древней культуры той страны, которую по их имени называют страной пирамид.

На  левом  берегу  Нила  с  севера  на  юг  от Абу-Роаша до Медума тянется

"пирамидное поле".

   Неподалеку от  Каира  почти  пять  тысяч  лет  назад находилась столица

Древнего Египта Мемфис. Напротив него на западе, у самой границы Ливийской

пустыни, строили гробницы фараонов -- пирамиды. Самые знаменитые из них --

три большие Гизехские пирамиды Хеопса,  Хефрена и Микерина,  названные еще

древними  греками  одним  из  семи  чудес  света.  Они  поражают огромными

размерами,  красотой четких силуэтов на фоне ярко-голубого неба и  желтого

песка  пустыни.  Но  еще  удивительнее то,  как  смогли  древние строители

создать такие  грандиозные сооружения,  так  точно  рассчитать пропорции и

соразмерность всех граней, углов наклона стен и соотношений всего здания с

квадратом основания.

   Греческий историк Геродот посетил Египет в V веке до н.  э. Он написал,

что  Хеопс вверг Египет во  всевозможные беды,  заставил всех  работать на

себя. "Народ томился десять лет над проведением дороги, по которой таскали

камни...  Самое  сооружение пирамиды  длилось  двадцать  лет..."  И  далее

Геродот пишет,  что  "египтяне так  ненавидят этих  царей,  что  только  с

неохотой называют их имена".

   Хеопс,  Хефрен,  Микерин -- так записал Геродот имена египетских царей,

так произносили их греки.  А как они звучали по-египетски?  На этот вопрос

никто не мог ответить. Давно забыты и язык и письменность древних египтян.

   Чтобы лучше понять причины, которые годами мешали дешифровке египетской

письменности,  необходимо вспомнить ученого жреца  Гораполлона,  который в

390  году  написал целое произведение,  посвященное именно иероглифам,  --

книгу "Иероглифика".

   К этому времени иероглифическое письмо как система было забыто. Не знал

его  и  Гораполлон.  Но  ему было известно правильное значение целого ряда

отдельных иероглифов.  Например,  он  знал,  что иероглиф коршуна означает

мать.   Страусовое  перо  --  истина.  Но  Гораполлон  давал  этим  знакам

фантастические,  неправильные объяснения.  Коршун,  писал он, потому мать,

что у коршунов нет самцов.  Страусовое перо -- истина, так как все перья у

страуса одинаковые. Рисунок, на котором изображен шакал, обозначает судью,

поскольку шакал смотрит на  солнце,  не  зажмуривая глаз,  стало быть,  не

боится  правды,  и  т.  д.  Таким  образом,  согласно Гораполлону,  каждый

иероглиф -- символ слова, его идеограмма.

   Эти  неверные объяснения знаков египетского письма ввели в  заблуждение

многих  ученых,  которые пытались разгадать тайну  иероглифов и  вслед  за

Гораполлоном считали их идеограммами, пользовались его объяснениями.

   В  XVII  веке  н.  э.  ученый  монах  Афанасий  Кирхер  познакомился  с

сочинением  Гораполлона.   Следуя  его  указаниям,  Кирхер  считал  каждый

иероглиф символом,  имеющим таинственное значение,  и  при  этом не  одним

словом, а несколькими. Поэтому все переводы Кирхера были маловразумительны

и ничего общего не имели с содержанием египетских текстов.

   Но  в  одном  Кирхер  был  прав:  он  считал  коптский язык  позднейшим

развитием  древнеегипетского.   Поэтому  его  надо  знать,  чтобы  изучать

письменность древних египтян.

   И  после  Кирхера многие ученые пытались расшифровать иероглифы, но все

попытки  были  безрезультатными. Только два человека -- де Гинь и Соэга --

независимо  друг от друга сделали правильное наблюдение: они предположили,

что  группа знаков, обведенная кругом или, точнее, овалом, является именем

или  титулом.  Мы  увидим  дальше,  что  это  замечание послужило ключом к

дешифровке.

   На  такой "круг" обратила внимание украинская поэтесса Леся  Украинка и

упомянула его в своем стихотворении.

           Я царь царей, я солнца сын могучий,

           Гробницу эту выстроил себе,

           Чтоб прославляли многие народы,

           Чтоб помнили во всех веках грядущих,

           Чтоб знали имя... Дальше "в круге" сбита надпись...

                                                         Перевод Н. Браун.

   И   каждый  посещавший  Египет  с  любопытством  рассматривал  красивые

иероглифы,  высеченные  на стенах храмов, на колоннах, на больших статуях.

Они  удивительно точно изображали людей, животных и птиц, растения, здания

и разнообразные предметы. Все любовались ими, но никто не мог их прочесть.

А некоторые даже сомневались: письмена ли это?

   Серьезно   заинтересовался  иероглифами  украинский   путешественник  и

писатель В. Григорович-Барский.

   В  отделе  рукописей  Центральной научной библиотеки Академии наук УССР

хранится  чрезвычайно  интересная  книга  -- "Описание путешествий Василия

Григорович-Барского",  --  им  же  иллюстрированная.  Он побывал во многих

странах Востока и дважды, в 1727 и 1739 годах, посетил Египет. Пожелтевшие

страницы   рукописи   исписаны  мелкими,  тщательно  выведенными  буквами.

Особенно  интересен  рисунок  обелиска  Тутмоса III. Григорович-Барский не

только старательно воссоздал очертания памятника, но и срисовал иероглифы,

покрывающие его. При этом надпись настолько точно и четко скопирована, что

современные египтологи свободно могут ее прочесть.

   Путешественник  рассказывает,   что   обелиск  покрыт   "печатиями  или

знаками",  которых никто не понимает,  они не похожи ни на какие известные

письмена.  Григорович-Барский  описывает и  свое  путешествие в  небольшой

город Розетту,  не догадываясь о событиях,  которые произойдут около этого

города   спустя  полстолетия  и   сыграют  решающую  роль   в   дешифровке

таинственных "печатай или знаков"...

ЭКСПЕДИЦИЯ НАПОЛЕОНА В ЕГИПЕТ

   Военный  флот  Франции, состоявший из трехсот двадцати восьми кораблей,

вышел  19 мая 1798 года из Тулузы. Экспедицию возглавлял генерал Бонапарт.

Он мечтал захватить восточные владения Британии. Первый этап -- завоевание

Египта.  Конечная  цель  --  Индия. Будущий император понимал, какие лавры

ожидают  тех,  кто  раскроет перед миром тайны древней культуры, рожденной

пять  тысяч  лет  назад  на берегах Нила, и французскую армию сопровождали

ученые, писатели, художники...

   24  июля 1798 года французская армия вступила в  Каир.  Казалось,  сама

судьба улыбается генералу Бонапарту.  Но уже в  августе английский адмирал

Нельсон потопил вблизи Абукира французские корабли.

   Однако  французы  старались  любой  ценой удержать свои позиции. Они, в

частности,  совершили  попытку  отстроить  древнюю  крепость  Ар-Рашид  --

невдалеке от небольшого города Розетта, на левом берегу Нила.

   Отрядом саперов командовал молодой офицер инженерных войск Пьер  Бушар.

Именно  он  приказал  солдатам раскопать фундамент крепости.  Этот  приказ

нисколько не  улучшил  трудное положение армии  Наполеона,  но  совершенно

неожиданно найденный при  раскопке фундамента камень стал тем краеугольным

камнем, который послужил основанием новой науки -- египтологии.

   В  песчаной почве  работа  двигалась быстро.  Вдруг  лопата  одного  из

саперов стукнулась о что-то твердое.

   -- Э, ты, никак, нашел сундук с сокровищами самого богатого фараона! --

воскликнул один веселый провансалец.

   -- Он  продаст  найденные  ценности  и   дома  откроет  кабачок  "Оазис

пьянчужек", -- подхватил шутку другой солдат.

   --  Отстаньте,  --  буркнул  тот,  чья  лопата  задела какой-то твердый

предмет,  и  начал  осторожно  освобождать от песка свою находку. Это была

большая  черная  базальтовая  плита. -- Смотри, на ней что-то написано, --

обратился он к товарищу.

   -- Да-да... Ну-ка позови господина Бушара.

   Так  был  найден  знаменитый  Розеттский  камень,  покрытый  тогда  еще

непонятными, таинственными знаками египетского письма...

   Письмена на  камне делились на  три части.  Первая,  верхняя,  наиболее

поврежденная, была покрыта иероглифами. Знаками-рисунками.

   Вторая часть -- знаки, похожие на курсив или скоропись.

   Третья -- надпись на греческом языке.

   Бушар,  человек  образованный,  тут  же  доложил об  интересной находке

своему начальству.  Камень немедленно вывезли из Розетты в  Каир.  С  него

сняли копию.  Предусмотрительный поступок!  Вскоре французы вынуждены были

отдать  все   свои  находки  англичанам.   Розеттский  камень  --   трофей

победителей -- попал в Лондон. Он и теперь хранится в Британском музее.

   Однако разгадать тайну Розеттской надписи суждено было французу. Спустя

два  десятилетия  после  событий,  о  которых  мы  рассказали,  выдающийся

лингвист Жан-Франсуа Шампольон прочитал надпись,  высеченную на Розеттском

камне. Этим самым он положил начало дешифровке египетской письменности.

   Древнегреческий  язык  был  хорошо  известен.  Поэтому  последняя часть

надписи  была прочтена и переведена. В ней рассказывалось о том, что в 197

году  до н. э. в Египте было подавлено народное восстание. В благодарность

за помощь, оказанную египетскими жрецами, фараон Птолемей V Эпифан даровал

им  и храмам большие льготы, которые были закреплены специальным декретом.

Текст  декрета  постановили высечь на плите, как оказалось, именно на той,

которую нашли солдаты Бушара.

   В   заключительных  строках  надписи  сказано:  "Пусть  будет  высечено

постановление  это  на памятнике из камня твердого письмом священных слов,

письмом книжным и письмом эллинов".

   Таким образом стало ясно,  что  содержание всех трех текстов совершенно

одинаково.  Ученые получили билингву,  то есть двуязычный текст. Благодаря

этому появилась надежда проникнуть в тайну египетских письмен.

   Первым   исследователем  надписи  на  Розеттском  камне  был  известный

востоковед   Сильвестр  де  Саси.  К  тому  времени  ученые  уже  называли

письменные  знаки  средней части текста демотикой, то есть иероглифической

скорописью.  Де  Саси  надеялся, что с помощью греческой надписи он сможет

прочитать  демотическую надпись. Демотику он считал алфавитным письмом, не

имеющим ничего общего с иероглифами.

   Это было его первой ошибкой.

   Определив,  где именно в  греческом тексте стоят собственные имена,  де

Саси  верно отыскал в  демотическом имена Александра,  Птолемея,  Арсинои.

Другие  группы  знаков,   которые  де   Саси  отождествлял  с   греческими

собственными именами,  он  прочитал неверно.  Поскольку де  Саси не  понял

самобытного  характера  египетской  письменности,   он  не  поверил,   что

демотика,  как и иероглифы, изобретена самими египтянами. Полагал, что они

позаимствованы у  других  народов,  а  поэтому  старался  найти  в  знаках

демотического письма общие черты со знаками других древних алфавитов.  Это

было его второй ошибкой.

   После многих попыток и  поисков Сильвестр де  Саси заявляет:  "Проблема

слишком запутана и научно неразрешима". Это его третья ошибка.

   Еще  один  известный  ученый, шведский археолог Давид Окерблад (1763 --

1819)  заинтересовался  египетской письменностью, даже попытался составить

алфавит демотических знаков. Но и он не понял принципа египетского письма.

Только верно разгадал знаки, которые соответствуют числам 1, 2, 3.

   Значительно дальше Окерблада и де Саси пошел англичанин Томас Юнг (1773

-- 1829).  Он  не  был ни археологом,  ни лингвистом,  он был образованным

человеком с широким кругом интересов.

   Поначалу Юнг  разделял мысль  Окерблада,  будто бы  демотика --  письмо

алфавитное.  Что  пошатнуло его  уверенность?  Еще  смолоду Юнг установил:

звуки,  которые выговаривает человек,  полностью можно передать с  помощью

алфавита,  состоящего не  более чем из  сорока семи букв.  Подсчитав знаки

демотической надписи Розеттского камня, он увидел, что там около ста букв,

-- слишком много для алфавита.  Трудно было догадаться,  что часть, только

часть этих знаков, все же алфавит. Юнг решил, что каждый знак -- отдельное

слово.   Впрочем,   Юнг  ошибался  не  во  всем.   Сравнивая  иероглифы  с

демотическим  письмом,  он  делает  очень  важное  открытие:  иероглифы  и

демотика -- не разные виды письменности.

   Это  открытие явилось  значительным шагом  вперед  по  пути  дешифровки

египетской письменности.  Но  Юнг  считал иероглифы только идеографическим

письмом, а поэтому и скорописная его форма не может быть алфавитной.

   Но  между  тем  Юнг допускал, что для написания греческих имен египтяне

переделали  несколько знаков-идеограмм на алфавитные. Руководствуясь этим,

он  попытался  прочитать имя Птолемей. И сделал это неверно: подставил под

каждый  иероглиф  букву  и получил Птолемайос -- так произносили греки это

имя.  На  самом  же  деле  это  имя  по-египетски  пишется Птолмис. Все же

несколько иероглифов в слове Птолемей Юнг определил правильно.

ЮНОША ИЗ ГРЕНОБЛЯ

   1  сентября 1807  года в  Гренобльской академии (такое громкое название

имело научное общество города) проходило очередное заседание.  Было оно не

совсем обычным. Не высокочтимый ученый выступил перед своими коллегами. На

трибуне стоял шестнадцатилетний юноша, худощавый, с тонким красивым лицом,

до того смуглым, что друзья по лицею шутя называли его египтянином.

   И шутки бывают пророческими.

   Всего  лишь  неделю  назад юноша закончил лицей. Жан-Франсуа Шампольон,

так  звали  его,  родился  23  декабря  1790  года в семье книготорговца в

небольшом   городе   Фижак.   Мальчик  жил  в  окружении  книг.  Он  любил

перелистывать  их,  рассматривать  картинки,  вглядываться в буквы. Ему не

было  и  пяти  лет,  когда  однажды  ему показали в молитвеннике текст той

молитвы,  которую  он  знал  наизусть.  Франсуа  разобрал буквы в знакомых

словах. Так он усвоил весь алфавит и сам научился читать, проявив при этом

способности, которые впоследствии легли в основу его метода дешифровки.

   Был у Франсуа старший брат,  Жозеф Шампольон, мечтавший принять участие

в   Египетском  походе  Наполеона.   Ему  не   повезло,   он  не  попал  в

экспедиционную  армию.   Но   он   заразил   брата   своей   увлеченностью

полусказочной страной пирамид и сфинксов.

   Было тогда Франсуа семь лет.

   В  девятилетнем возрасте будущий ученый уже свободно владел латинским и

греческим языками.  Охотно декламировал певучие строки Вергилия,  чеканные

гекзаметры Гомера.

   В  1798  году  Жозеф переезжает в  Гренобль и  вскоре забирает младшего

брата к себе.  С той поры Жозеф становится не только воспитателем Жана, но

и самым близким другом на всю жизнь.

   Через  год  в  Гренобль прибыл  новый  префект департамента,  известный

ученый Жан-Батист Фурье.  Он  принимал участие в  работе научной комиссии,

сопровождавшей  армию  Наполеона  в   Египет,   а   затем  был  секретарем

Египетского института в Каире.

   Новый префект посетил учебные заведения города и в одном из них обратил

внимание на необыкновенно способного ученика.  Оказалось,  это брат Жозефа

Шампольона, с которым Фурье уже встречался.

   Вскоре префект приглашает обоих братьев к  себе в гости и показывает им

привезенную из Египта коллекцию папирусов и  покрытых иероглифами каменных

жуков-скарабеев.

   Рассказывают,  будто  бы,  когда  Фурье  показывал школьнику Шампольону

исписанный непонятными знаками папирус, тот спросил:

   -- А это можно прочитать?

   -- К сожалению,  нет, -- ответил префект. -- Многие ученые пытались это

сделать. Но никому не удалось. И наверно, не удастся...

   -- Я их прочитаю,  --  прошептал Шампольон.  --  Прочитаю,  когда стану

взрослым.

   В тринадцать лет Шампольон изучает санскрит, арабский, древнееврейский,

древний и современный персидские языки.

   Но больше всего его интересует коптский.  Ведь копты -- потомки древних

египтян, и их язык, как уверяют ученые, близок к египетскому.

   -- Я  хочу  знать коптский язык,  как  свой  родной,  французский...  Я

разговариваю сам с собой на коптском языке, -- признается он брату.

   Шампольон читает  античных  авторов:  Геродота,  Диодора  Сицилийского,

Страбона,  Плиния Старшего,  Плутарха.  Ведь  они  упоминают и  о  Древнем

Египте!

   Еще в лицее Шампольон написал исследование -- "Египет времен фараонов".

С  докладом о  первой  его  части  --  "География Древнего Египта"  --  он

выступил 1 сентября 1807 года на заседании Гренобльской академии,  и седые

ученые избрали шестнадцатилетнего юношу членом своего научного общества.

   -- Если  академия,  несмотря  на  вашу  молодость,  избирает вас  своим

членом,  она  этим  самым отдает дань вашим заслугам,  тому,  что  вы  уже

свершили. Но еще больше надежд она возлагает на ваше будущее. Она уверена,

что вы  оправдаете ее  надежды.  И  в  этот день,  когда вы своими трудами

прославите себя,  вспомните,  что первое поощрение вы получили от нее!  --

обращается к Шампольону президент академии Ренольден.

   А потом был отъезд в Париж,  годы учебы, напряженного, самоотверженного

труда... И почти постоянного недоедания.

   В  Париже Шампольон слушает лекции де  Саси.  Он  в  восторге от своего

учителя.  Он  еще не  знает,  что впереди --  горечь разочарования,  когда

сторонник Бурбонов  Сильвестр де  Саси  на  некоторое время  отвернется от

бонапартиста  Франсуа  Шампольона.  Не  знает,  что  его  ждет  и  радость

победителя,  когда  старик  де  Саси  искренне  будет  рукоплескать своему

бывшему ученику.

   Но  все это еще впереди.  А  сейчас работа.  Сейчас первое знакомство с

копией Розеттского камня,  исполненной не  совсем удачно,  --  лучшие были

недоступны Шампольону.  Чтобы разобрать и внимательно, вдумчиво вглядеться

в  каждый  знак,  нужно  затратить много  времени,  до  предела  напрягать

уставшие глаза.

   1809 год.  Шампольон --  профессор истории в Гренобльском университете.

Но  события  современности  неумолимо  вторгаются  в  жизнь  исследователя

прошлого.

   "Сто  дней"  Наполеона  Бонапарта.  Император в  Гренобле.  Мэр  города

представил ему молодого ученого.

   Прошли "сто дней". Снова на французском престоле ненавистные Шампольону

Бурбоны. Молодого ученого-бонапартиста изгоняют из университета.

   После  продолжительных  мытарств  Шампольон  приезжает  в  Париж.  И  в

последующие   годы,  чрезвычайно  тяжелые  для  него  материально,  ученый

настойчиво и напряженно работает над дешифровкой Розеттского камня.

   Когда  Шампольон  начал свою работу над дешифровкой Розеттской надписи,

он,   как   и   другие   исследователи,  был  убежден,  что  иероглифы  --

всего-навсего идеографическое письмо.

   Какое терпение и целенаправленность нужны были ему, чтобы сосчитать все

иероглифы  Розеттской  надписи!  И  что  же? Их оказалось почти в три раза

больше, чем слов в греческой части декрета мемфисских жрецов.

   Но   ведь  количество  слов  должно  быть  в   обоих  текстах  примерно

одинаковым!

   Не  тогда  ли впервые мелькнула гениальная догадка: очевидно, иероглифы

--  не  знаки-слова. Возможно, это отдельные знаки-звуки? Что-то наподобие

букв? Поэтому их так много.

   После  Розеттской находки  всем  стало  понятно,  что  иероглифы --  не

единственная форма письменности, существовавшей в Древнем Египте.

   Шампольон  разбивает  на  отдельные  группы знаков и демотическую часть

надписи.  Подсчитывает,  сколько  раз  повторяются в ней одинаковые группы

знаков  и  сколько  раз  повторяются одинаковые слова в греческой надписи.

Сравнивает   их,   сопоставляет,   еще   не   умея  читать.  И  составляет

демотическо-греческий  словарь.  Отделяет  в  демотике  собственные имена.

Делает  наблюдения над грамматической формой греческих слов и демотических

знаков. Изучает копии разнообразных папирусов, копии надписей на обелисках

и  колоннах  -- все, что удается раздобыть. И устанавливает, что у древних

египтян  были три тесно связанные между собой разновидности одной и той же

письменности.

   Самая древняя форма --  это иероглифы,  "священные, высеченные на камне

письмена",  как  называли  их  жрецы.  Иероглифы действительно чаще  всего

высекали на каменных стенах, на колоннах и обелисках.

   А  чтобы их  можно было издали прочитать,  иероглифические знаки делали

большими, высекали четко, порой с подлинным художественным мастерством.

   Шампольон открыл  и  другой  вид  египетского письма,  которое получило

название  иератического.  Иератические  знаки  --  это  те  же  иероглифы,

утратившие четкость изображения каждого отдельного знака.

   Иератикой писали и  на  белом известняке,  но  чаще всего на  папирусе.

Здесь  уже  не  нужно  было  старательно вырезывать  каждую  черточку.  На

папирусе   писали   острыми   палочками,   чернилами   служила   жидкость,

изготовленная из  сажи.  На  папирусах писали не  только иератикой,  но  и

демотическим письмом, которое зарождается в VIII -- VII веках до н. э. Его

знаки более упрощенные,  чем  знаки иератики.  Они окончательно утрачивают

рисунчатый характер.

   Позднее,  во  II  --  III веках н.  э.,  в  Египте формируется еще одна

письменность --  коптская.  Коптский алфавит  состоял из  двадцати четырех

букв классического греческого алфавита и из семи букв,  которые происходят

от согласных знаков демотического письма.

ИЗ ГЛУБИНЫ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ

   Знание  всех   трех   разновидностей  египетской  письменности  помогло

Шампольону  в  его  дальнейшей работе.  Дни,  месяцы,  годы  потратил  он,

переписывая и  сравнивая  знаки  всех  трех  графических систем,  пока  не

научился  легко  подставлять  вместо  демотического иератический  знак,  а

вместо иератического --  соответствующий иероглиф.  Со временем это умение

очень и  очень ему пригодилось,  когда Шампольон заинтересовался картушами

Розеттской надписи.

   Из  греческого  текста он знал, где именно следует искать имя Птолемея,

которое ранее нашел и прочитал Юнг. Найдя в средней надписи знаки, которые

должны  были  бы  соответствовать  имени Птолемея, Шампольон заменил их на

демотические, а потом -- на соответствующие иероглифы. И вскоре там, где в

иероглифической  части  надписи должно было стоять имя Птолемея, отыскал в

картуше  именно  те  знаки,  которые  перед  этим  подобрал.  Но Шампольон

прочитывает  это  имя  не так, как Юнг, не Птолемайос -- у Юнга было много

гласных.  Шампольон  прочитывает  правильно:  Птолмис.  "Древние египтяне,

очевидно,  игнорировали  гласные  и  частенько их не писали", -- скажет он

позднее в одном из своих исследований.

   В  январе  1822  года  в  руки Шампольона попадает еще одна билингва. В

греческой  части было имя Клеопатра. Шампольон отыскивает среди иероглифов

соответствующий картуш и прочитывает имя хорошо известной в истории царицы

Египта.

   Оба картуша,  с  именами Птолемея и Клеопатры,  вооружили исследователя

знанием  двенадцати иероглифических звуковых знаков.  Лихорадочно ищет  он

другие картуши,  выписывает помещенные в них иероглифы, и постепенно перед

ним открываются имена Александра, Тиберия, Домициана, Германика, Траяна...

Ни одного египетского имени!  И Шампольон, как и все тогдашние египтологи,

считает,  что египтяне употребляли фонетические знаки только для написания

имен иностранных правителей.  Считает,  что  эти  знаки --  не  самобытное

изобретение  египтян,   а  заимствование  принципа  письменности  эллинов.

Поэтому нет смысла искать фонетические знаки в древнеегипетских письменах.

   14  сентября 1822  года.  В  этот  день Шампольон разглядывал таблицы с

нарисованными на них иероглифами, которые он получил недавно из Египта.

   Его друг, архитектор Гюйо, прислал копии надписей, высеченных на стенах

знаменитого храма Рамсеса II в Абу-Симбеле.

   Шампольон знал: Абу-Симбел высечен в скалах за тысячелетие до того, как

в  Египет  пришел  Александр Македонский,  до  того,  как  его  полководец

Птолемей основал  в  древней  стране  на  берегах  Нила  новую,  эллинскую

династию.  За тысячелетие до рождения чужестранных правителей -- Тиберия и

Клеопатры, Германика, Траяна...

   На  списанных  Гюйо  таблицах  были и картуши. Вот первый... Из него на

Шампольона   смотрело   какое-то  новое,  незнакомое  ему  имя.  Шампольон

заинтересовался помещенными в середине картуша знаками. И хотя не допускал

мысли,  что  они  могут  быть  звуковыми,  по  привычке  стал  внимательно

вглядываться  в  каждый  знак.  Вот кружок с точкой посередине. Солнце. На

языке коптов он называется Ре.

   -- Ре... -- машинально произнес Шампольон.

   Второй  иероглиф  в  прочитанных картушах обозначал м.  За  ним  дважды

повторялся знак, передававший звучание буквы с.

   Шампольон на мгновение останавливается, от волнения не может писать...

   Проходят минуты,  а может, только секунды. Дрожащей рукой он выводит на

бумаге: "Ре-м-с-с..."

   А  если  добавить пропущенные египтянами гласные?  Получится Ремсес или

Рамсес?

   Шампольон  откладывает исписанный лист,  берет  чистый  и  переписывает

новый картуш.  Здесь на  первом месте был иероглиф ибиса,  священной птицы

древних египтян, олицетворяющей бога Тота.

   -- Возможно,  это  звук  Тот.  Конечно,  если предположить неслыханное,

предположить,  что иероглифы и в седой древности соответствовали звукам. А

почему бы и нет? Почему бы...

   После ибиса опять тот же знак,  что и в предыдущем картуше:  м.  За ним

повторяется соответствующий звуку с.

   -- Тутмос!  Рамсес и  Тутмос!  Имена двух  знаменитых фараонов Древнего

Египта...

   Значит, египетское письмо было звуковым!

   Шампольон заставил себя спокойно прочитать и другие строки,  исписанные

удивительными причудливыми знаками.

   И произошло то,  во что невозможно было поверить.  Немые, мертвые знаки

вдруг как бы ожили.

   Дрожащими руками собирает Франсуа Шампольон свои  бумаги и  торопится к

брату.

   --  Я  нашел!  В  моих  руках  открытие, -- говорит он, передавая брату

исписанные  страницы.  --  Первый  в мире перевод египетских иероглифов на

современный язык.

   Передает и теряет сознание.

   Почти неделю пролежал он,  не  имея сил  поднять голову,  взять в  руки

перо...

   22  сентября  Шампольон  пишет  свое  известное  "Письмо  к  г.  Дасье,

непременному   секретарю   королевской   Академии   надписей   и   изящной

словесности,  относительно алфавита фонетических иероглифов" и 27 сентября

докладывает о своем открытии на заседании Французской академии наук.

   Египетские письмена наконец заговорили. Иероглифы, иератика и демотика.

Они рассказывали о военных победах фараонов,  о стране, жизнь которой была

наполнена удивительными контрастами.

   И везде и всюду древние надписи прославляли Рамсесов и Сети, Тутмосов и

Аменхотепов,  царицу Хатшепсут и  других фараонов Египта.  Были  найдены и

надписи,  в которых говорится и о жизни простых людей. На каменных блоках,

из которых построены пирамиды и храмы, археологи нашли интересные надписи.

Они   сделаны  чаще   всего  красными,   иногда  черными  чернилами,   они

рассказывают о том, сколько человек работало в карьере или на строительной

площадке, точно указывают время, когда шло строительство.

ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ

   В   поисках   новых   материалов,   необходимых   для   его  дальнейших

исследований,  Шампольон  едет  в  Италию, где тогда было собрано особенно

много памятников египетской письменности.

   В  Италии  Шампольон  познакомился и  подружился с  секретарем русского

посольства в Риме Станиславом Коссаковским.

   В   своих  воспоминаниях  о   французском  ученом  Коссаковский  писал:

"Находясь  под  впечатлением  истины,   что  письмо  или  письменный  язык

находится  в   соответствии  с   цивилизацией  того  народа,   который  им

пользуется,  он  вынужден был  отвергнуть столь  распространенную до  него

мысль, что египетская графическая система была недостаточно совершенной".

   В  свое  время  Юнг  считал,  что  на  папирусах написаны тексты сугубо

религиозного  содержания,  а  поэтому  усомнился  в  ценности  письменного

творчества,  по  его  словам,  "такого неумного и  легкомысленного народа,

какими были древние египтяне".

   Не в том ли заключается секрет поражения Юнга и успехов Шампольона, что

Юнг   пренебрежительно  отнесся  к   народу,   перед  которым  преклонялся

Шампольон,  будучи убежденным в  том,  что  люди,  создавшие такую высокую

цивилизацию, имели и высокоразвитую письменную систему.

   После поездки в  Италию Шампольон завершает работу по созданию первой в

мире грамматики древнеегипетского языка.

   В 1828 году осуществилась его давнишняя мечта.  Он возглавил экспедицию

в Египет.

   "Я  вот  уже  полгода  нахожусь  в  самой  гуще египетских памятников и

поражаюсь  тем, что читаю на них более бегло, чем осмеливался воображать",

-- пишет он брату.

   Незабываемое впечатление произвело  на  Шампольона  посещение  Саккара,

Дендера, храма царицы Хатшепсут в Дейр-эль-Бахри.

   Всего два года прожил Шампольон после возвращения из Египта.  Это время

его  славы,  всеобщего признания.  Шампольона избирают членом  Французской

академии,   для  него  в  Коллеж  де  Франс  создают  специальную  кафедру

египтологии.

   Но  напряженная работа  и  голодная  юность  тяжело  отразились на  его

здоровье.  4 марта 1832 года Шампольона не стало. Было ему тогда сорок два

года. Тысячи людей шли к кладбищу Пер-Лашез, где невдалеке от могилы того,

кто  первый показал Шампольону египетские папирусы --  Жана-Батиста Фурье,

похоронили и разгадавшего тайну египетского письма.

ПИСЬМЕННОСТЬ ДРЕВНЕГО ЕГИПТА

   Вернувшись из экспедиции в Египет, Шампольон издал свой главный труд --

"Очерки  иероглифической  системы древних египтян". Через год после смерти

Шампольона   его   брат   опубликовал  две  последние  работы  ученого  --

"Египетский словарь" и "Египетскую грамматику".

   На этой основе выросла новая наука --  египтология.  И теперь все,  что

было начато Шампольоном,  послужило дальнейшему расширению знаний о языке,

письме, истории и культуре Древнего Египта.

   Египетская письменность,  возникшая в  IV  тысячелетии до н.  э.,  была

пиктографической. "При возникновении египетской цивилизации первое ставшее

употребительным письмо заключалось...  в простой зарисовке предметов",  --

писал Шампольон.

   Сначала  каждый  рисунок  обозначал  то слово, которое было изображено.

Впоследствии  с  рисунком  связывалось уже не только представление о целом

слове,  но  и  о тех звуках, из которых оно состоит. Например, слово топор

изображалось  рисунком,  читавшимся  НЧР.  Эти  три  звука  --  Н  Ч  Р --

обозначали  также и слово бог. Поэтому египтяне и топор и бог писали одним

рисунком   --  иероглифом.  Возможно,  слова  произносили  по-разному,  но

египтяне  не  писали гласных, ведь египетский язык был близок к той группе

языков,   у   которых  корень  слова  состоял  из  согласных,  гласные  не

вписывались.

   Для того чтобы понимать слова,  одинаково написанные,  но  с  различным

значением,  египтяне ставили в конце слова иероглифы -- определители, или,

как  их  принято называть,  детерминативы.  Например,  слова дом и  ходить

писали иероглифом П Р,  но по детерминативу дома или ног легко определяли,

какое слово имеется в виду в каждом конкретном случае.

   Существовали также  иероглифы,  которые читались как  целое слово.  Это

хорошо видно на иероглифе Х П Р --  жук. В данном случае иероглиф читается

как слово.  Если же этим самым знаком написано слово существовать, которое

читается тоже ХПР,  то  перед нами не идеограмма,  а  фонетический знак из

трех согласных.

   Таким  образом,  египетская  письменность состоит из трех видов знаков:

словесных   (идеограмм),   фонетических   (звуковых)   и   детерминативов.

Фонетические  знаки  состояли из одной, двух и трех согласных (очень редко

из  четырех).  Однобуквенных иероглифов было 24. Египтяне пользовались ими

как   алфавитными  знаками,  только  когда  писали  иностранные  имена  --

Александр, Птолемей, Клеопатра и т. п.

   Кроме  письма,  египтяне  сделали  еще  одно великое изобретение -- они

придумали,  как  изготовлять  удобный,  гладкий  и эластичный материал, на

котором  легко  можно  писать, -- папирус. И хотя никто теперь не пишет на

папирусе  --  это  слово  в  значении  бумаги  живет во многих современных

языках:  пАпир  --  по-украински,  немецкое  papier,  французское  papier,

английское paper. Да и по-русски мы говорим "папиросная бумага".

   Из  чего  изготовляли папирус и  кто  сделал  все  те  записи,  которые

сохранились до нашего времени?

   Некогда на  берегах Нила  и  около озера Чад  зеленели заросли высокого

растения, немного похожего на осоку. Это папирус.

   Его  стебли  разрезали вдоль и укладывали рядами так, чтобы край одного

стебля  ложился  на  край  соседнего.  Поперек одного слоя стелили новый и

спрессовывали.  На  протяжении  многих  лет ученые не могли разгадать, чем

склеивали  слои  папируса. Наконец установили, что чудодейственный клей --

сок самого растения, выдавленный под прессом.

   Он и цементировал тоненькие слои первой в истории бумаги.

   Папирус стоил дорого.  Поэтому случалось,  что  старую запись смывали и

поверх нее  писали новый текст.  Это  --  палимпсест.  Писали заостренными

палочками с  расщепленными,  как теперешние перья,  кончиками.  У  каждого

писца был свой пенал,  в нем лежали палочки,  в нем же были выдолблены два

углубления для  черной  и  красной краски.  Основной текст  писали  черной

краской, только начало строки, а иногда и начало фразы выделялись красной.

Начало фразы,  но  не  прописная буква  --  в  египетском письме слова  не

отделялись друг  от  друга.  Красной точечкой отделялись отдельные фразы в

поэтических произведениях.

   Обучали  писцов  в  школах.  Специальность писца  считалась выгодной  и

почетной.

   Памятники  древнеегипетской  культуры -- это прежде всего разнообразные

религиозные  тексты,  деловые  документы,  многочисленные  сказки и песни,

описания  путешествий  и  так называемые поучения. Из них, в частности, мы

узнаем  о том, какой почетной считалась профессия писца. Например, в одном

из самых известных поучений читаем:

   "Обрати же сердце твое к книгам... нет ничего выше книги.

   Лучше это всех других должностей...  Когда он (писец) еще ребенок,  уже

приветствуют его..."

   Автор этого поучения перечисляет и другие профессии,  рассказывает, как

плохо они оплачиваются. Он стремится убедить сына, что "нет должности, где

бы не было начальника, кроме должности писца, ибо он сам начальник".

   "Смотри,  нет писца, который не кормится от вещей дома царя. Вот на что

указываю я тебе и детям твоих детей".

БОЛЕЕ СТА ПЯТИДЕСЯТИ ЛЕТ СПУСТЯ

   Когда Шампольон умирал,  он не мог не беспокоиться о том, кто продолжит

его дело.

   С  тех  пор  прошло  более полутора веков, и египтология превратилась в

подлинную  науку,  изучающую все стороны жизни Древнего Египта -- историю,

язык,  литературу, культуру, религию, искусство. Все это мы изучаем теперь

по  первоисточникам,  по  документам,  написанным  самими  египтянами,  по

памятникам,  созданным  их  руками. Мы знаем теперь, как называли египтяне

своих  царей,  имена  которых  Геродот передал в греческом произношении --

Хеопс,  Хефрен,  Микерин.  Мы читаем их -- Хуфу, Хафра, Менкаура (а и у --

так произносим условно полусогласные алеф и ваф, которых нет в европейских

языках).

   Египтяне считали,  что  после смерти каждый человек оживает для  вечной

жизни  только благодаря магическим обрядам и  заклинаниям при  погребении.

Эти  обряды  совершали жрецы,  произносившие во  время  похорон магические

заклинания.

   Древнейшие записи обрядов теперь называют Тексты пирамид. Само название

говорит  об  их  происхождении.  Во  времена Древнего Царства,  в  глубине

рукотворной каменной  горы,  особенно в  погребальных камерах,  на  стенах

записывали   магические   изречения,   произносимые   жрецами   во   время

погребального обряда.  Иероглифы,  которыми они  записаны,  очень красивы,

мастерски  выполнены.   Предназначались  они   исключительно  для  царских

гробниц.

   В период Среднего Царства (XXI --  XVII века до н.  э.) похожие надписи

уже делают не только в царских усыпальницах.  Магические изречения пишут и

на саркофагах знатных вельмож. Называют эти надписи Текстами саркофагов.

   Наступают времена Нового Царства (XVI --  XI  века до  н.  э.).  Многое

изменилось в Египте.  И в жизни живых,  и в заупокойном культе. Магические

заклинания  теперь  записываются  на   свитках  папируса.   Такой  папирус

называется Книгой мертвых.  Свитки клали в  гроб не только фараона,  жреца

или важного сановника, но и богатого египтянина.

   Иероглифические записи  магических  текстов,  близкие  по  содержанию к

Книге мертвых,  но совсем не похожие на те четкие знаки, которыми написаны

Книги мертвых,  встречаются и  на обыкновенных дощечках.  Их привязывали к

телу  умершего  бедняка.  Они  заменяли  ему  Книгу  мертвых,  а  порой  и

саркофаг...

   Существует ряд  заклинаний,  цель  которых --  сохранить имя  умершего.

Уничтожение  имени  считалось  равносильным уничтожению  самого  человека,

лишению его вечной жизни в загробном мире.

   Приведем пример уничтожения имени,  не случайного,  а намеренного.  Мы,

пожалуй, не ошибемся, сказав -- злонамеренного.

   В  первой  половине  XIV  века  до  н. э. на египетский престол вступил

фараон Аменхотеп IV. К тому времени храм Амона в Фивах был самым богатым в

Египте,  и  жрецы  его  имели  огромное  влияние  во  всей  стране.  Глава

фиванского  жречества  верховный  жрец бога Амона обладал большой властью,

считался  едва ли не вторым человеком после царя. Аменхотеп решил ослабить

могущество жрецов и выбить из их рук главное оружие -- религию Амона. Царь

объявил  единым богом всего Египта Атона в образе солнечного диска, а себя

его   сыном.   Бог   Амон   и   все  другие  боги  были  названы  ложными,

недействительными,  все  храмы  были  закрыты.  Фараон  переменил свое имя

Аменхотеп,  что  значит  "Амон  доволен"  на  Эхнатон -- угодный Атону. Он

переехал  в  построенную  им  новую  столицу Ахет-Атон -- Небосклон Атона,

окружил  свой двор новыми вельможами и жрецами Атона, перенес в новый храм

казну из храма Амона.

   Жрецы  Амона и  старая знать ненавидели царя  и  были  противниками его

религиозной реформы, но, пока Эхнатон сидел на троне, они молчали.

   После  смерти Эхнатона царем  Египта стал  молодой наследник,  которому

было не  полных десять лет,  --  Тутанхатон.  С  малолетним фараоном жрецы

легко справились.  Культ Амона восстановили,  так же  как и  других богов,

открыли все храмы и перенесли столицу обратно в Фивы. Изменили и имя царя:

вместо Тутанхатон -- живой образ Атона, он получил имя Тутанхамон -- живой

образ Амона.

   Имя  Эхнатона жрецы  приказали соскоблить со  всех  надписей.  Когда  в

документах  приходилось  упоминать  события,  происходившие во  время  его

правления, вместо его имени писали: "Проклятый из Ахет-Атона".

   Тутанхамон  царствовал  очень  недолго. Он стал известным широко только

после  того,  как  археолог  Говард Картер нашел его гробницу, наполненную

сокровищами  --  их  не  успели  разграбить  древнеегипетские  воры. Найти

гробницу  Картеру  помогло  умение  читать  иероглифы, в частности царские

картуши.  В  начале  XX  века  все специалисты были убеждены: новые поиски

тщетны.  Долина  царей изучена до мельчайших подробностей. И все же Говард

Картер уверял: "Одной гробницы еще не обнаружили. Гробницы Тутанхамона..."

   Внимание ученого привлекли загадочные находки в Долине царей: фаянсовый

кубок,  остатки погребальных пелен,  коробочка,  в  которой лежали обломки

золотой  пластинки.  На  всех  предметах было  начертано имя  Тутанхамона.

Гробница,  высеченная  в  глубине  скалы,  оказалась  заваленной щебнем  и

камнями. Картер искал ее семь лет.

   Если  надписи  со  сбитым  именем  Эхнатона можно  увидеть  среди  руин

Ахет-Атона, то за вторым примером не нужно уезжать в Египет. В Ленинграде,

в  Государственном Эрмитаже,  хранятся два  базальтовых саркофага.  В  них

некогда покоились мумии полководца Яхмоса и  его  матери.  Каждый саркофаг

весит  несколько  тонн.  На  каждом  сохранилась  длинная  иероглифическая

надпись.   Если  внимательно  присмотреться,   замечаешь,   что  некоторые

иероглифы сбиты.  Сбиты  имена умерших.  Мы  не  знаем,  чем  и  кого  они

прогневили, но совершенно очевидно: это акт мщения.

            Какой будет следующая страница в "книге египетских

                пирамид"? Кому посчастливится ее прочесть?