Резервы здоровья наших детей

Никитин Б.П., Никитина Л.А.

Игры и игрушки

Давно известно, что первые игрушки младенца - погремушки. Накопилось и у

нашего первенца их довольно много - дарили родные и знакомые. Но почему-то

они очень недолго занимали сынишку: постучит он ими по кроватке и бросает

через минуту. А вот Маша-неваляша, издающая мелодичные и нежные звуки,

надолго стала его любимицей. Может быть, секрет здесь был именно в разнице

звуков: однообразно шуршащие "погремушечьи разговоры" ребенку надоедали, а

чистый, тонкий перезвон Маши-неваляши привлекал и радовал его как голос

знакомого человека. Потом мы заметили, что детишки к звукам прислушиваются

очень рано, а затем пробуют извлекать их сами с помощью разных предметов:

стуча ложкой по кружке, крышкой о кастрюлю и т.д. Наверное, в это время были

бы хороши музыкальные игрушки типа ксилофона - только с хорошими, чистыми

тонами. К сожалению, в продаже их нет, а мы сами подумали об этом поздновато

- ребятишки уже подросли. А вот другое мы обнаружили довольно рано и широко

пользовались этим "открытием" в играх со всеми своими малышами. Мы заметили,

что ярким и привлекательным игрушкам сын явно предпочитал всякие неигрушечные

вещи: разную посуду, дуршлаг, сбивалку-венчик, ершик, крышки, корзинки,

нитки, кусочки разной материи, катушки, молотки, колеса, палочки, а из

игрушек его больше всего привлекали крупные пластмассовые детали

конструктора, кубики...

Постепенно мы поняли, в чем дело. Ну, конечно, малыши предпочитают те

предметы, которыми можно что-то делать или манипулировать (надевать-снимать,

открывать-закрывать, вкладывать-вынимать, выдвигать-задвигать, возить,

кружить, качать, катать и т.п.), причем множество раз и разными способами.

Видимо, игрушки быстрее исчерпывают себя в этом отношении. К тому же малыши

очень рано пытаются подражать старшим, потому тянутся к тем вещам, которыми

пользуются окружающие, и пытаются копировать их движения, их действия.

Заметив все это, мы старались удовлетворить эту потребность ребенка: я пишу

или читаю - и у сына, который сидит за столом на высоком стульчике, тоже лист

бумаги и карандаш или детская книжка; мама посуду моет, а дочка кладет ложки

в мыльную воду. Иногда попадают туда и чистые - ничего, главное, что-то

полоскать в воде "как мама". Мы терпели некоторые убытки во времени: надо

было вытирать лишние лужи, больше убирать после совместного "труда", но мы

шли на это, потому что было интересно наблюдать, как такой кроха чему-то

учится.

Л.А.: А еще мы играли, обязательно выкраивая для этого время. И любимой

игрой, как и у всех детишек, уже до года становились прятки.

Вот прыгнула ложка в мыльную воду:

- Люба, где ложка? Нету!

Дочка и в третий, и в пятый, и в десятый раз не устает удивляться: куда же

делась ложка? Потом шарит ручкой в воде, и вот она! В глазах изумление и

восторг. Иногда я хитрила: незаметно вынимала ложку и прятала ее за мисочку.

Снова маленькая ручка ловит что-то в воде, но ничего не находит. Недоумение,

почти обида.

- Любаша, а посмотри-ка сюда. - Показываю ей кончик ложечки из-за миски. -

Ага, нашлась!

Очень любят малыши и сами прятаться. Для этого достаточно отгородить ребенка

пеленочкой или набросить на него пеленку сверху и сказать:

- Ку-ку! Где Любочка? Вы не видели Любашу? - Малышка замирает на несколько

секунд. Для нее это так удивительно: мир мгновенно исчез из глаз. Зато

сколько радости приносит каждый раз новое открытие этого удивительного мира.

Когда малыш все свободнее ползает, а потом ходит, он уже пытается спрятаться

сам за стул, за кресло, под стол. При этом он не заботится, чтобы не быть

видным (иногда прячет одну голову), главное для него - самому не видеть. Тут

уж надо игру не испортить:

- Любочка, где Любочка? Куда она убежала?.. - И искать совсем не в том месте,

где сидит дочка, а потом, после долгих стараний, наконец найти ее, замирающую

от волнения и счастья. Эта игра неизменно вызывает бурю переживаний. Может

быть, это шаги к первым самостоятельным решениям, к проявлениям терпения и

выдержки. А может быть, это подготовка к будущим расставаниям и встречам?

Когда играешь с детьми, начинаешь лучше их чувствовать и понимать. Именно

благодаря игре мы обнаружили, например, что детишки инстинктивно ищут для

себя какое-то небольшое пространство: любят забираться под столы, кровати,

стулья, в какие-нибудь укромные уголки - им там как-то уютнее, соизмеримее,

что ли, с их размерами. Когда ребята постарше сооружали из больших

поролоновых подушек с кресел лабиринты и "квартиры" со множеством маленьких

"комнаток", как же нравилось там прятаться и "жить" ползункам. И мы не

запрещали детям сооружать "дома", "подводные лодки" и "космические корабли"

под столами, за креслами и даже в "гнездышке" из старой раскладушки под

потолком.

Поняли мы и еще одну очень важную вещь, которая нам впоследствии помогла

играть и с более старшими детьми: игра не терпит принуждения и фальши.

Взрослый только тогда "принимается" детьми в игру, когда играет всерьез, то

есть так же переживает, чувствует, радуется, живет игрой, а не снисходит к

детям и их "пустяковым занятиям" с какой-то там дидактически-воспитательной

целью. Этому научиться нелегко, но надо, потому что, общаясь с детьми, надо

знать их язык - язык фантазии и игры. Учатся же они понимать нас, почему же и

нам у них не поучиться? Так скорее выработается общий язык, который так нужен

для дальнейшего взаимопонимания с собственным ребенком.

Мы этому тоже учились. Часто не получалось: то говоришь каким-то

назидательным тоном ("Что ты позабыл сделать?", "Что надо сказать, когда

выходишь из-за стола?"), то начинаешь повторять, как попугай ("Ты слышишь или

нет?", "Сколько тебе повторять?", "Долго мне ждать?"), то вдруг впадаешь в

сюсюканье ("Кто у нас такой холесенький да пригозенький?", "Ты уже кушаньки

захотел?"). Понемногу мы освобождались от этих фальшивых нот и приобрели язык

простой и искренний. В то же время выпустили на волю и свою собственную

фантазию из клетки взрослых представлений и ограничений. Мы попробовали

фантазировать вместе с детьми.

Как-то у Юли пропал из готовальни циркуль:

- Я им чертила, а потом он куда-то исчез.

- Ну, мама! - возмущается и смущается Юля одновременно. Проходит день, два...

На третий день в кухню, где собралась вся детвора, входит папа и говорит с

озабоченным видом:

- Иду я сейчас по комнате, вдруг слышу: кто-кто плачет, да так горько-горько.

Смотрю - вот он, маленький, жалуется на какую-то девочку и про готовальню

что-то пищит...

Все ребята, даже старшие, широко раскрыли в ожидании глаза: что же дальше?

- Я идти хочу, а он за ноги цепляется - я чуть не споткнулся! - и говорит:

"Возьми меня с собой, пожа-а-луйста, я домой хочу, к маме-готовальне, ей без

меня плохо."

Все весело хохочут, Юля краснеет, но смеется вместе со всеми и, взяв у папы

циркуль, сразу кладет его на место, в готовальню.

Мы вспоминаем сейчас, как мы были (да и бываем еще!) беспомощны в подобных

случаях, когда начинаем упрекать:

- Опять на место не положила!

- Сколько же можно?!

- Ну и растеряха ты у нас! И т.д. и т.п.

А результат? Обида, слезы и упрямое: "Ну и пусть!", "Ну и не надо! Да, я

такая! Такая! Такая!" "Ну и пусть!"

Б.П.: Вы спросите: при чем здесь годовалый малыш? А при том, что чем раньше

начинать, тем лучше.