Диалектика Гегеля. Формирование миропонимания, мировоззрения личности - МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ ФИЛОСОФИИ ПРАВА. ОБЩЕНАУЧНАЯ МЕТОДОЛОГИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ ПРАВА


 

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ ФИЛОСОФИИ ПРАВА

 

ОБЩЕНАУЧНАЯ МЕТОДОЛОГИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ ПРАВА

 

 

 

Предмет философии права определяет ее предназначение — выполнение методологической функции во всех науках, изучающих право, и прежде всего в методологическом обслуживании отраслевых юридических наук. Выполнение этой функции предполагает дальнейшее уточнение понятия самой методологии, соотношение и взаимодействие общенаучной методологии и методологии права.

 

Вопрос о понятии методологии и ее функциях представлен в литературе весьма разноречиво. Одни авторы отождествляют методологию с общетеоретическим проблемами любой на- уки1, другие — с философией2, третьи — с диалектикой3, четвертые — с историческим материализмом , пятые считают, что методология — это самостоятельная частная наука, не совпадающая с философией5, шестые полагают, что она представляет собой не метод (и не сумму методов), а учение, теорию, науку о методе и методах , и т. д. и т. п.

 

Если к этому добавить, что благодаря модному поветрию объявлять зачастую любое, даже описательное, комментаторское, эмпирического уровня, произведение, не имеющее сколько-нибудь серьезного познавательного значения, методологическим, то понятие методологии и его предназначение оказываются полностью и окончательно размытыми .

 

Оставляя в стороне подробный анализ отмеченных позиций, ограничимся указанием на то, что каждая из них правильно отражает лишь тот или иной отдельно взятый момент методологии, и именно поэтому ни одна из них не вскрывает целостности и универсальности этого своеобразного научного феномена. Попытку объединить некоторые из этих моментов предпринял Р. Лукич2. Однако его попытка не сняла дискуссионности проблемы, размытости границ методологии. Так, Лукич склонен считать, что всеобщие теоретические положения, сформулированные различными науками, носят философский характер. Между тем, как было показано ранее, отнюдь не всякое всеобщее теоретическое положение имеет философский характер, — многие из них являются нефилософскими, хотя и играют известную методологическую роль в познании тех или иных объектов бытия. Р. Лукич, далее, различает науку как сферу эмпирического познания и философию как обобщенный уровень освоения действительности . Однако для такого разграничения нет сколько-нибудь серьезных основании. И не только потому, что любая, даже прикладная наука, как отмечалось выше, может достичь и нередко достигает таких высот теоретического обобщения реальности, которое приобретает подлинно философское звучание. Но прежде всего потому, что сама философия, коль скоро она правильно отражает объективную реальность в обобщенном виде и всеобщие закономерности ее развития, вырабатывает методологические основания познания этой реальности, является подлинной наукой. Нельзя лишь эмпирическое знание признавать наукой и отказывать в научности философским обобщениям этих же знаний, поскольку эмпирический (равно как и чувственный) уровень изучения объектов с неизбежностью ведет к рационально-научному их познанию.

 

То обстоятельство, что философские обобщения нередко являются «опосредованными» в том смысле, что выражают наиболее существенное в уже познанном другими науками, вовсе не исключает их научности, тем более также и потому, что они самостоятельно разрабатывают методологические основания исследования любого объекта. Тем самым философские основания, вместе с обще- и частнонаучными средствами познания, образуют общенаучную методологию, которая, однако, не является единственной методологической наукой, поскольку на ее основе формируются в различных отраслевых науках свои методологические пути, методы и приемы изучения специальных объектов. Именно поэтому нельзя общенаучную методологию признавать «частной» наукой.

Низведение методологии до «частного» уровня, по существу, означает ограничение ее значения пределами познания второстепенных закономерностей, лишение ее роли всеобщего методологического основания для любого научного исследования. Но отсюда не следует, что методологию можно рассматривать, как это полагает Р. Лукич, лишь в качестве науки о методах или даже шире — как учение о методах.

 

Нам представляется, что методология включает также и мировоззренческую позицию самого исследователя . Между тем создается впечатление, что Лукич недооценивает эту сторону вопроса (методологическое значение миропонимания, мировоззрения), хотя в одном месте своей книги он правильно пишет, что, «стремясь к получению знаний эм- лирическим путем, ученый обязательно руководствуется определенной философией, т. е. занимает определенную позицию по отношению к самому опыту»1. Однако это беглое замечание не соответствует тому месту, которое занимает миропонимание, мировоззрение в методологии. Будучи ее важнейшим компонентом, миропонимание, мировоззрение представляет собой определенную систему взглядов, убеждений, принципов отношения личности к окружающей действительности, к самой себе и своей деятельности. И именно как таковое оно выполняет методологическую функцию, определяя подход и направляя по соответствующему руслу деятельность личности в решении стоящих перед ней теоретических или практических задач.

 

Формирование миропонимания, мировоззрения личности зиждется на ее положении в системе определенных общественных отношений, детерминируется той средой, в которой она существует. И если эта личность посвящает свою деятельность научному решению тех или иных проблем природного или социального бытия, то изучение данных проблем в определенной мере освещается и направляется именно тем миропониманием, мировоззрением, которое присуще данной личности.

 

Миропонимание, мировоззрение автора в исследовании объектов познания имеет, как было отмечено ранее, и иной, более узкий смысл, приобретая, если можно так выразиться, профессиональное значение. Так, приступая к исследованию специальной правоведческой проблемы, мы неизбежно выражаем свое отношение ко всем тем сопричастным научным решениям, которые уже выдвинуты и освещены в литературе. Такая критическая оценка этих решений осуществляется на основе специальной (профессиональной) мировоззренческой ориентации автора, лишь после ознакомления с которой становится понятным, почему тот или иной вопрос, избранный для исследования темы, конкретно ставится и решается именно так, а не иначе.

 

В свете сказанного мы приходим к выводу, что методологию следует понимать как концептуальное единство ряда компонентов. Она не является локальной дисциплиной, существующей изолированно от всего комплекса наук, но внутренне имманентна всей науке в целом и каждой ее отдельной отрасли (как обшей, так и отраслевой). Именно в силу таким образом понимаемой универсальности методология является всеобщим научным руководством к действию, составляющим базис всей системы знаний, познавательный стержень любой отрасли науки.

 

Следовательно, методология делится на две органически между собой связанные части: всеобщую методологию и методологию отраслевых наук, в том числе и правовую методологию, разрабатываемую главным образом философией права.

 

Из сказанного вытекает также и характер методологии права, которая на основе всеобщей методологии предлагает систему методов исследования правовых объектов (учение об этих методах), обобщает теоретические положения, имеющие гносеологическое значение, а также включает в себя миропонимание, мировоззрение исследователя.

 

Методология права, таким образом, не имеет каких-либо принципиальных отличий от всеобщей научной методологии, но, составляя ее разновидность, обладает своей спецификой, которая определяется особенностями объекта, функцией и целью познания.

 

Итак, всеобщая научная методология является основанием для всего комплекса отраслевых методологий, в том числе и для философии права. В этой связи возникает вопрос о понятии основания.

 

Основание — это некое базисное знание о соответствующих объектах, выступающее как начало научной системы, как отправной пункт в их дальнейшем исследовании. В этом смысле основание выступает одновременно и как гносеологическое, и как онтологическое знание. Развертывание той или иной теории осуществляется из своего основания. В свою очередь теория является обоснованием той или иной части основания. Гегель по этому поводу писал: «...то, что составляет начало, будучи еще не развитым, бессодержательным... и... лишь наука, и притом во всем ее развитии, есть завершенное, содержательное и теперь только истинно обоснованное познание его» .

 

К сожалению, в отечественной философской литературе «основание» трактуется весьма разноречиво: как «онтологическая категория» , как «логико-методологическое средство в процедуре обоснования знания»3 или как «диалектико-материалистическое понимание научного знания». При этом попытки авторов обосновать свою позицию грешат по меньшей мере непоследовательностью .

 

Основание любого исследования предполагает наличие, по крайней мере, следующих взаимосвязанных компонентов: во-первых, определение объекта исследования; во-вторых, проблемность состояния объекта исследования; в-третьих, следование строго логически последовательному пути исследования объекта в его проблемном состоянии; в-четвертых, обоснованность и доказательность результатов исследования и, наконец, в-пятых, возможность непосредственного или опосредованного использования результатов исследования на практике.

 

Очевидно, не всякая вещь, явление или процесс нуждается в научном исследовании, поскольку знания о них уже даны предшествующими исследованиями или добыты практическим опытом. Следовательно, необходимо определение того пока не познанного объекта, который нуждается в исследовании. При этом не всякий, даже еще не познанный объект подлежит исследованию (поскольку его познание может быть осуществлено и без помощи науки), а лишь тот, который характеризуется проблемным состоянием, предполагающим альтернативные варианты его решения. Разумеется, речь идет о такой проблемности, разрешение которой исключается лишь практическим опытом и требует вмешательства науки.

 

Исследование объекта окажется только в том случае оптимально эффективным, если оно осуществляется в строгом соответствии с требованиями методологии, учитывающей специфику объекта и, следовательно, пути, методы и способы его познания.

Исследование будет иметь научный статус только при условии его обоснованности, аргументированности, доказанности, проверяемости истинности его результатов.

И наконец, научное исследование предполагает ориентированность его результатов на практический выход. Само собой очевидно, что большинство фундаментальных исследований не может иметь непосредственное практическое значение, равно как и временную ограниченность его практической отдачи. Такого рода фундаментальные исследования имеют опосредованный и вневременной характер, огромные потенции практической реализации через «средний» уровень знания, через прикладные научно-практические разработки.

 

Эти рассуждения не следует понимать в абсолютном смысле, тот или иной компонент научности исследования может быть выражен с той или иной степенью наглядности. И это понятно, ибо формирование истинности научных исследований является, как правило, длительным процессом, на каждом этапе которого вполне возможны, а иной раз и неизбежны односторонность, неполнота, ошибочность тех или иных его выводов.

Процесс исследования объекта предполагает осуществление последовательных операций: научная постановка проблемы, ее четкое формулирование; выдвижение альтернативных идей о возможных путях решения проблемы; избрание оптимальной идеи, с помощью которой вероятнее всего достижимо решение проблемы; следование этой идее в ходе познания; поочередное использование всех других альтернативных идей в том случае, если первоначально избранная идея не решила проблемы; выход решенной проблемы на практику путем определения этапов действия.

 

Каждый из этих моментов нуждается в детализации. Так, выдвижение альтернативных идей о возможных путях решения проблемы предполагает выделение главных и отвлечение от второстепенных путей познания. Тем самым сокращается спектр альтернативных идей. Избрав оптимальную идею, необходимо ее расчленить на более простые, так сказать, подыдеи , совокупность которых и образует «дерево подыдей». Последовательный анализ ветвей этого дерева позволит отобрать из них перспективные и отбросить малоэффективные или даже тупиковые. При этом плодотворность реализации подыдеи зависит от глубины анализа изучаемой проблемы. Оставшиеся ветви подвергаются аналитическому «просвечиванию», а аналитически освещенная их совокупность создает базу для синтеза — высшего напряжения исследовательской мысли. Осуществление синтеза открывает путь для решения проблемы. Если на этом пути не будет достигнут успех в решении проблемы, то придется ту же процедуру осуществлять со второй, третьей идеей и т. д. И так до тех пор, пока соответствующий путь не приведет к решения проблемы.

 

Предложенная поэтапность процесса познания выглядит, конечно же, мертвой, метафизичной, предельно формализованной. В самом деле, допустимо ли творческие усилия исследователя втискивать в узкие рамки схемы? Можно ли говорить о логике познания применительно к акту творческого вдохновения? Мыслимо ли считать интуитивное озарение, взлет мысли итогом формальной логики познания?

Отрицательный ответ на эти вопросы очевиден. И тем не менее неповторимость и даже уникальность индивидуального процесса познания подчиняется общим логическим закономерностям, чем и определяется смысл его воспроизведения. Но эти общие логические закономерности обретают в каждом исследовании своеобразный оттенок, специфику, характерные особенности, определяемые уровнем познавательных способностей, дарований, научным образованием исследователя и т. п. Одним словом, познавательный процесс чужд единообразию, и бессмысленно надеяться на то, что когда-либо будет создана логика овладения объектом, пригодная для всех случаев его проявления. Сказанное не исключает необходимости общей логики научного поиска, которая существенно видоизменяется, будучи применима к каждому отдельному исследованию. Общая схема познания есть стратегия, но отнюдь не тактика познания.

 

Итак, существующие объекты, реальные явления и процессы в ходе познания передаются как бы на суд разума, который не только отражает и позволяет увидеть их качества, свойства, особенности, но и ищет пути их видоизменения, преобразования. И лишь благодаря этому данные объекты обретают «вторую природу», появляется возможность господства разума над объектами, подчинения их практическим интересам.

 

Но «преобразованный» разумом объект вновь становится первичным объектом исследования, ибо на его «второй природе» процесс познания не заканчивается. Он продолжается созданием все новых и новых объектов. И этот процесс познания осуществляется до тех пор, пока полностью не реализуются возможности как самого объекта, так и самого разума. Отсюда следует, что сам разум, воплотивший себя во «второй природе» объекта, имеет своим источником тот же объект, хотя и в преобразованном виде. Именно таким образом происходит взаимодействие и, в конце концов, слияние объекта и разума, материального и идеального, снимается взаимное отчуждение. Следовательно, разум нельзя сводить лишь к физиологической функции мозга, он не внешний, потусторонний по отношению к бытию (объекту) феномен, а по- сюсторонен применительно к бытию (объекту). В этом смысле можно говорить о «бытийности», «объектности» разума. Только таким путем можно подойти к раскрытию тайны сложнейшего соотношения бытия и разума.

 

Обобщая вышеизложенные соображения, следует констатировать, что общенаучная методология и методология права, равно как и другие отраслевые методологии, представляют собой в известном смысле метанаучные знания. Они не существуют изолированно друг от друга, а взаимодействуют, взаимопроникают и — что особенно важно подчеркнуть — интегрированы в онтологические теории соответствующих наук, выполняют в каждой из них гносеологические функции. Смысл и призвание методологии — научный поиск оптимальных, наиболее рациональных путей, методов и средств познания объектов. Однако сам по себе поиск при всей его важности не представляет самостоятельной ценности, поскольку таковой является результат поиска, выраженный в достижении истины. Именно поэтому методология приобретает первостепенное значение; в ее развитии, обогащении и совершенствовании заинтересованы все науки.

 

Обратимся теперь к общему пути познания бытия, в том числе и права.

 

Как известно, Гегелю принадлежит величайшая заслуга в обнаружении пути научного исследования. «...Познание, — писал он, — движется от содержания к содержанию. Преж

де всего это поступательное движение характеризуется тем, что оно начинается с простых определенностей и что следующие за ними становятся все богаче и конкретнее. Ибо результат содержит в себе свое начало, и движение последнего обогатило его некоторой новой определенностью. Всеобщее составляет основу; поэтому поступательное движение не должно быть принимаемо за некоторое течение от некоторого другого к некоторому другому. Понятие в абсолютном методе сохраняется в своем инобытии, всеобщее — в своем обособлении, в суждении и реальности; на каждой ступени дальнейшего определения всеобщее поднимает выше всю массу его предшествующего содержания и не только ничего не теряет вследствие своего диалектического поступательного движения и не оставляет ничего позади себя, но несет с собой все приобретенное и обогащается и уплотняется внутри себя»1.

 

Бытие, природу, действительность, вне и независимо от духа существующую, Гегель изображает как неподвижную, застывшую, абстрактную картину мира, которая приобретает конкретность лишь благодаря разуму. Абсолютная идея как система «чистых» логических понятий выступает исходным пунктом, порождающим чувственно данную конкретную действительность.

Отражая метафизический и исторически ограниченный уровень современного ему состояния науки, Гегель знание о реальной, объективной действительности непосредственно и в качестве постоянного ее свойства приписывает самой этой действительности. И здесь выявляется глубокая противоречивость Гегеля. Критикуя кантовский априоризм, он связывает способ мышления с содержанием научного знания, указывая, что метод «не есть нечто отличное от своего предмета и содержания, ибо движет себя вперед содержание внутри себя, диалектику, которую оно имеет в самом себе» . В нашей способности познания, по Гегелю, мы можем убедиться не иначе, как через самый процесс познания; желание иметь инструмент познания до процесса познания столь же несуразно, как мудрое намерение того схоласта, который хотел научиться плавать, прежде чем броситься в воду . «...Метод. — пишет Гегель, — есть сознание о форме внутреннего самодвижения ее содержания» .

 

Исходя из принципа тождества мышления и бытия, Гегель превращает в субстанцию логические формы мысли, он- тологизирует метод познания как выражение активности абсолютной идеи. Любой предмет, по мнению Гегеля, мы «постигаем в понятии и знаем его в его истине только постольку, поскольку он полностью подчинен методу; он есть собственный метод всякой вещи, так как его деятельность есть понятие» . Развитие ступеней содержания абсолютной идеи «есть образ абсолютного, но вначале абсолютное выступает в этих ступенях лишь ограниченным образом, и поэтому оно заставляет себя двигаться дальше к целому, раскрытие которого есть то, что мы называем методом» .

В поисках способа развертывания определенной мысли Гегель обнаруживает принцип движения познания от простейших, абстрактных определений к конкретному, многостороннему знанию. При этом данный процесс изображается им как становление конкретного не только в мышлении, но и в самой действительности .

 

В экономической сфере, по Гегелю, действуют противоположные абстрактные индивиды. Поэтому здесь исключается действительное развитие без вмешательства рассудка, с помощью которого все абстрактные противоречивые крайности экономического состояния разрешаются путем перехода к правовой действительности. Право как целесообразно действующая воля есть конкретная субстанция, которая создает адекватную своей природе форму своего собственного обнаружения в экономике, в сфере потребностей, в «системе потребностей». «Право состоит в том, что наличное бытие вообще есть наличное бытие свободной воли»1. Не являясь предметом особой науки, сфера экономической жизнедеятельности людей должна рассматриваться лишь внутри философии государственного права, т. е. как одна из конкретных форм абстрактного разума, действующего в истории.

 

Вовсе не отвергая выявленного Гегелем закона движения научного познания, К. Маркс вместе с тем отрицает гегелевское представление о мышлении как о творце предметного мира. Фактически, способ восхождения от абстрактного к конкретному есть не что иное, как способ, с помощью которого мышление усваивает вне его и независимо от него существующую конкретную действительность2. «...Метод восхождения от абстрактного к конкретному, — пишет К. Маркс, — есть лишь способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное, воспроизводит его как духовно-конкретное. Однако это ни в коем случае не есть процесс возникновения самого конкретного»3.

отвлечься от всяких отличительных признаков различных родов движения, чтобы прийти к движению в абстрактном виде, к чисто формальному движению, к чисто логической формуле движения. И если в логических категориях мы видим субстанцию всех вещей, то нам не трудно вообразить, что в логической формуле движения мы нашли абсолютный метод, который не только объясняет каждую вещь, но и включает в себя движение каждой вещи» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 131).

 

Определяя гегелевский исследовательский путь как «правильный в научном отношении», поскольку «абстрактные определения ведут к воспроизведению конкретного посредством мышления»1, К. Маркс ставит этот путь на твердую материалистическую почву.

Изложенный общий путь познания в полной мере применим к исследованию и правовых явлений, и процессов с учетом их специфики, что и осуществляется в наших последующих изысканиях.

 

 

 

 Смотрите также:

 

Метод в науке, в научной деятельности — это знание, с помощью...

91. методология теории права и государства.
Можно выделить следующие аспекты методологической роли философии
в) философское знание является базой для формирования общенаучных и частных методов общей теории права и государства.

 

Основные пути и средства формирования мировоззрения...

Человек овладевает целостным представлением о мире, если его система взглядов опирается на единство сознания, переживания, и это значит, что формирование мировоззрения зависит от воздействия на интеллект, волю, эмоции личности...

 

Первым зримым результатом религиозного движения российской...

...в философии права" Новгородцев, критикуя исторический релятивизм в понимании права
принципов метафизики всеединства в духе традиции православного миропонимания.
важно, решающего влияния на формирование мировоззрения и личности Бердяева не оказал.

 

Научная методология права и государства можно представить...

Не претендуя на истину в последней инстанции, научную методологию права и государства можно представить как применение обусловленной философским мировоззрением совокупности определенных теоретических принципов, категорий...

 

Понятие о мировоззрении. Научные знания выступают как часть...

Одной из ведущих задач воспитания базовой культуры личности является формирование мировоззрения школьников.
Кантор И.М. Помоигишо-терминологическая система педагогики: Логико-методологические проблемы.