Хрестоматия по истории

ПЛЕНЕНИЕ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ВАСИЛИЯ

В самую же литургию пригонил к великому князю, в неделю о блуднем, Бунком зовут, поведая ему, что идут на него князь Дмитрей Шемяка да князь Иван Можайской ратью, и не ят ему веры, понеже бо тот Бунко за мало преже сего отъехал к князю Дмитрию, и рече: «сии смущают нас, а яз с своею братьею в крестном целовании, то как может то быти так?».

И повеле того ис манастыря збити и назад воротити его; и ако бывшу тому на Вори , яща  его. ратнии сторожи и биша его. А князь велики, хотя ему не имя веры, а единако посла сторожи  Радонежу. Они же прщнедще сташа на горе над Радонежем стеречи, и познаша их ратни.и сторожи издалеча,. а си тех ратных не усмотриша, и. не имяху веры тем вестем; а те сторожи и сказаху князю Ивану, что есть сторожи за Радонежем на горе, он же повеле сани многи изрядити как возы с рогозинами, а инии с плъстми 8, а в них по два человека в доспесе, а третий после идет как бы за возом; и как предние уже минуша их, и тако выскакаша вси из саней и изнимаша их, а убежати им некако ёяше, понеже бо тогда снег был девяти пядей.

И тако въскорё поидоша к манастырю, и как явишяся скачюще на конех з горы тоя к селу к Климеитьевскому якоже на лов сладок, и ако увидев их князь велики потече сам на конюшенной дворец, и не бе ему коня уготована; сам бо се яко лож вмени, надеясия на крестное целование, и не повеле себе ничего уготовати, а люди вси в унынии быша и в торопе велице яко изумлени. Видев же князь велики, яко несть ему никакие помощи, скоро поиде на манастырь к церкви святыя Троица каменыя; пономарь же, имя немь Никифор, инок, притек и отмче церковь, князь же велики вниде в церковь, и он замкнув его отшед схоронися. А они убийци якоже сверепии влъци възгониша на манастырь на конех, прежде всех Никита Костянтиновичь , и на лесницу на коне к предним дверем церковным, и ту пошедшу с коня ему и заразися  о камень, иже пред дверми церковными възделан на примосте, и пришедше прочия взняша его; он же едва отдохнув, и бысть яко пиан, а лице его яко мертвецу бе. Потом же и сам князь Иван взгони на манастырь и все воинство их, и начят въпрошати князь Иван: «где князь велики?»

 Князь же великий внутрь церкви услыша князя Ивана глаголюща, и въспи  велми глаголя: «брате! помилуйте мя, не лишите мя зрети образа божиа и пречистая матере его и всех святых его; а не изыду из манастыря сего и власы главы своея урежу зде». И шед к дверем южным отпре их сам, и взят икону иже над гробом святаго Сергиа, явление святыя богородица с двема апостолома святому Сергию, и срете в тех же дверех церковных князя Ивана, глаголя: «брате! целовали есмя животворящий крест и сию икону в церкви сей живоначалноа Троица, у сего же чюдотворцова гроба Сергиева, яко не мыслити нам, ни хотети ни которому же от братьи межу себе никоего лиха; а се ныне не вем   что есть на мне».

Князь же Иван рече к нему: «господине государь! аще ли ти въсхощем коего лиха, буди то над нами лихо; но се творихом христианства ради и твоего окупа : видевшие бо се татари пришедши с тобою облегчать окуп, что ти царю давати». Князь же велики поставль икону на месте своем и паде ниць у гроба чюдотворцева Сергиева, слезами обливаа себе и велми въздыхаа кричанием моляся захлипаяся, яко удивитися всем сущим ту и слезы испустити и тем злодеем противным; а князь Иоан мало поклонся в церкви изыде, рече Миките: «възми его». И князь великий много молився въстав от нечяаниа своего и възрев рече велми: «где брат князь Иван?» Приступль же злый раб гордых и немилосердых мучитель Никита, ят за плечи великого князя, глаголя: «пойман еси великим князем Дмитреем Юрьевичем».

Оному же рекшу: «воля божиа да будет», он же злодей выведе его из церкви и с монастыря сведе и посадиша его в голый сани, а противу его черънца, и тако отъидоша с ним к Москве; а бояр его всех поимаша, а прочих всех пограбивше нагих попущаша.