УСТНАЯ ИСТОРИЯ В ПАМЯТНИКАХ НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ

Епископ Иоаким Корсунянин

Можно попытаться, опираясь на труды А. А. Шахматова, при учете исследования П. А. Лавровского и важных работ последних десятилетий нарисовать гипотетическую картину возникновения и дальнейшей судьбы НИЛ.

Епископ Иоаким в 1017 г. приступил к составлению летописи в связи с событиями этого года. Возможно, что подготовка — собирание материала по истории Новгорода — была начата и раньше, когда в Новгороде княжил Ярослав. После победы его над Святополком повествование о первых русских князьях, составленное при Ярополке и дополнявшееся при Святополке, было прислано Ярославом Иоакиму как материал для летописного свода, о работе над которым было известно Ярославу.

Другим материалом становились записи устных преданий, относящихся к предыстории Новгорода и Новгородской земли, — записи, осуществлявшиеся помощниками Иоакима или им самим от местных информаторов, среди которых могли быть и жившие в Новгороде скандинавы. Так как главным делом для епископа являлось распространение христианской веры и преодоление сопротивления этому со стороны активных приверженцев язычества, в летопись было включено подробное описание того, как это происходило при вооруженном содействии Добрыни и Путяты. Косвенно той же цели служило включение в летопись материалов повествования Ярополка—Святополка, поскольку в нем акцент делался на осуждении противохристианских поступков язычника Святослава и выражались симпатии к христианину Аскольду. Работа над пополнением летописи новгородскими материалами продолжалась и после смерти Иоакима вплоть до 1036 г.

В следующем году Ярослав в Киеве «собра писце многы и преклада- ше от грекъ на словеньское пнем о».  Можно думать, что среди собранных в Киев книжных людей был и тот, кто продолжал летописные записи при епископском дворе в Новгороде. Вести там эту работу стало некому, а летописный свод Иоакима как целое оказался невостребованным. Причина достаточно ясна; свод Иоакима уделял преимущественное внимание Новгороду и утверждению христианства там, а не в Киеве, предыстории Новгорода, а не Киева, сочувствовал Аскольду, которого убил Олег, прибывший с первым киевским князем Рюриковичем, осуждал Святослава, чьи соратники в Киеве повествовали, вероятно, о его военных подвигах еще совсем недавно, благожелательно сообщал о Ярополке, которого отец Ярослава лишил законного престола. Древнейший киевский свод, составление которого А. А. Шахматов относил к 1039 г., только частично использовал, вероятно, свод Иоакима, в основном опираясь на материалы киевские, но не отягощенные принадлежностью к повествовательной традиции Ярополка—Святополка.

О дальнейшей судьбе рукописи, содержавшей свод Иоакима Корсунянина, дополненный, вероятно, до 1036 г., могут быть высказаны некоторые догадки, предварительный характер которых самоочевиден. Вероятно, летопись была возвращена в Новгород (а может быть, там и оставалась: в Киев могли посыпать список с нее). Но ее уже не продолжали, так как основой дальнейшей летописной работы стал Новгородский свод 1050 г. Рукопись попала в архив при канцелярии новгородских владык и не извлекалась при составлении последовавших новгородских сводов, так как было известно, что она уже использована в Древнейшем своде, на котором был основан Новгородский свод 1050 г., и продолжения не имеет.

Но к ней могли обратиться в связи с канонизацией Иоакима Корсунянина, которая произошла в 1439 г.:  изготовить список с текста четы- рехвековой давности, отдавая этим дань уважения новопрославленному первому епископу Новгорода. Именно тогда в текст могли попасть слова о том, что исходный оригинал его «святитель Иоаким, добре све- домый, написа». Тогда же, вероятно, ввели важное упоминание митрополита Михаила — дабы привести текст, атрибутируемый святому епископу Иоакиму, в соответствие с только что утвердившимся представлением о том, кто являлся первым русским митрополитом. Идеологическая направленность мероприятий архиепископа Евфимия II, среди которых заняла свое место канонизация Иоакима Корсунянина, позволяет думать, что летопись могли дополнить и в начальной части, уснастив фольклорными по происхождению материалами, способствовавшими поднятию престижа Новгорода. Это мог быть, прежде всего, тот литературно обработанный текст предания о Гостомысле, который в основе своей, вероятно, отображал историческую реальность, но, будучи уснащен традиционными мотивами, воспринимается нами в целом как содержащий псевдоисторический домысел. Могли быть использованы и другие материалы устной традиции, которые в дошедшем тексте начальной части НИЛ порой трудно выделить среди плодов довольно наивного, на наш взгляд, историографического творчества, осложненных, как можно полагать, редакторскими привнесениями на заключительном этапе истории летописного текста.

Последующее обращение к Новгородской Иоакимовской летописи было, скорее всего, вызвано событием 1699 r.St — перенесением мощей Иоакима Корсунянина и погребением их в Новгородском Софийском соборе.5У К тому времени новгородские летописные своды последней четверти XVII столетия были уже составлены, существовала во многих списках «История еже о начале Руския земли», введенная в текст двух последних сводов. Сводчики, работавшие при дворе новгородских митрополитов, привлекли ее как источник, более отвечавший их представлениям о государственном престиже России и Новгорода, ибо она возводила Рюрика к потомству императора Августа.

Неиспользованную небольшую по объему Новгородскую Иоакимовскую летопись все же переписали по случаю торжества, столь непосредственно связанного с ее первым составителем. Но время было для церкви не очень благоприятное. Умер последний патриарх, началась Северная война. Новый список с летописи епископа Иоакима был изготовлен без подобающей тщательности, но в нем оговорили утрату двух листов в оригинале XV в., на которых, как предположил Татищев, речь шла о событиях, связанных с крещением Аскольда. Эти листы могли быть вырваны тогда, когда шла работа над Никоновской летописью. Повышенный интерес ее составителей к этому князю, его походу на Константинополь и самому крещению имел результатом даже учетверение известий вследствие привлечения разных источников об одних и тех же фактах.so Собирая свидетельства об Аскольде, могли не остановиться перед грубым изъятием нужного текста из рукописи, хранившейся в архиве новгородской митрополиии.

Как попала НИЛ из Новгорода в Бизюков монастырь, пока остается только гадать, поскольку довольно частые перемещения архимандритов создавали возможность перемещения и рукописных книг. Не исключено, что еще может обнаружиться полный текст НИЛ; информация о его существовании, обязанная, впрочем, малонадежному источнику, была некогда опубликована.

Гипотетичность изложенных соображений относительно судьбы рукописных текстов НИЛ, естественно, не может препятствовать использованию ее свидетельств, которые восходят к текстам устным, — и доверять таким известиям, когда содержание их подкреплено показаниями независимых источников. Как представляется, материал Новгородской Иоакимовской летописи существенно помогает прояснению немаловажных вопросов истории и предыстории Великого Новгорода и Новгородской земли.