Загадки Новгородской округи

Где новгородцы хоронили мертвых в средние века?

И все же в целом грунтовых могильников для таких заселенных территорий, какими являлись исток Волхова и Поозерье, известно сравнительно немного.

Причина, думается, здесь в том, что население этих мест столетиями жило стабильно, а соответственно не менялись и места кладбищ, начиная с древнерусского времени. Древние захоронения были уничтожены позднейшими кладбищами. Сколько же их могло быть? Плотность древнерусских селищ и кладбищ при церквах в деревнях по реке Веряже и берегу Ильменя позволяет предполагать, что количество их было значительным.

У любознательного читателя непременно возникает вопрос: почему же в центральном Приильменье вместо обычных повсюду курганов в XI—XII веках распространились грунтовые могильники?

Ответить на него непросто. Бесспорно одно — обычай хоронить умерших под курганными насыпями не был обязательным у славянских племен. Грунтовые могильники наряду с курганами известны в средневековье и у южных, и у западных славян. На эти различия влияли, вероятно, и разное происхождение отдельных групп славян, и контакты их с местными неславянскими племенами, и, наконец, природные условия,

Другое дело, почему у потомков населения, сооружавшего сопки — монументальные погребальные насыпи, возник обычай хоронить умерших в грунтовых могильниках. Ведь, казалось бы, трудно найти более несхожие памятники...

Конец I тысячелетия нашей эры был важным периодом в истории восточных славян. В это время происходят коренные сдвиги в различных областях жизни: развиваются хозяйство, ремесло, торговля, растут богатства родоплеменной верхушки — «нарочитых мужей», безвозвратно отходят в прошлое, распадаются патриархальные родовые связи.

Новые условия жизни не могли не сказаться на погребальных обычаях. С распадом единых родовых коллективов некому стало сооружать громадные сопки, что требовало больших людских ресурсов, погасли общие для всего рода погребальные костры, да и сам обряд трупосожжения уступил место дошедшему до наших дней способу погребения умерших.

Все это прекрасно видно на археологических материалах. Например, на Деревяницком могильнике погребения XI — начала XII века образуют несколько скоплений, которые первоначально были разделены свободным пространством. Это места захоронений членов отдельных, небольших коллективов, на которые распалась единая когда-то родовая община. Подобные ситуации зафиксированы на многих могильниках как в Прииль- мепье, так и далеко за его пределами, например у западных славян.

Теперь ясно, почему в Деревяницах, прежде чем устроить могильник, наши предки осмелились уничтожить древнюю сопку,— лишь потому, что она стала «ничьей». Нехватка свободного пространства (напомним, что могильник вплотную примыкал к поселению) явилась непосредственной причиной такого «святотатства».

В других местах расположение грунтовых могильников относительно сопок могло быть иным. Порой захоронения XI—XII веков располагались у подножия древних насыпей, не затрагивая их. Однако со временем погребения начинали устраивать и на склонах сопок, в результате чего эти высокие насыпи расплывались и теряли свою форму. Как бы то ни было, постоянное соседство грунтовых могильников с сопками и в центральном Приильменье, и в других районах, при их хронологической преемственности, прекрасно иллюстрирует единство основной части населения Новгородской земли в VIII—XII веках.

Изучение пригородных могильников имеет значение и для археологии самого Новгорода. Еще более десяти лет назад В. Л. Янин в статье, опубликованной в журнале «Знание — сила», поставил, казалось бы, странНый вопрос: «Умирали ли древние новгородцы?» И тут же продолжал: «Ответа на него сегодня мы не получим».

Суть проблемы, затронутой руководителем Новгородской археологической экспедиции, сводилась к следующему. Вокруг многих древнерусских городов, в числе которых можно назвать Киев и Чернигов, Ярославль и Смоленск, Полоцк, Переяславль и другие, известны большие курганные могильники, насчитывавшие порой тысячи насыпей и занимавшие площадь в несколько квадратных километров. Не меньше места должен был бы занимать и могильник древнего Новгорода. Однако ни в городе, ни в его окрестностях ничего подобного неизвестно. Причем, как считает В. Л. Янин, курганов не было и на той территории, которую город занимал в процессе своего роста.

Говоря о древних погребальных памятниках в черте города, обычно указывали на «небольшой языческий могильник», раскопанный в 1937 году на Ярославовом дворище. Он представлял собой шесть ям неправильной формы и различных размеров, в заполнении которых были встречены угли, камни, обожженные кости и различные бытовые предметы. Здесь же были зафиксированы остатки столбов. Однако внимательный анализ архивных материалов и опубликованных данных показал, что в данном случае за погребения были приняты хозяйственные ямы, постоянно встречающиеся на поселениях.

Другой участок городской территории, где порой помещают древний языческий некрополь, связан с кремлем. Здесь, у Борисоглебской башни, в слое, полностью перемешанном кладбищем ХУЛ—XVIII веков, М. X. Алешковский предположил наличие остатков могильника X—XI веков. Однако отсутствие погребального инвентаря, обязательного в захоронениях того периода, не позволяет безоговорочно принять этот вывод.

Итак, мы вынуждены признать, что до настоящего времени на территории Новгорода не обнаружены даже едва заметные следы могильника X—XI веков. Но любой научный факт требует объяснения. Именно на этом основании исследователи либо пытались порой предельно завысить дату возникновения Новгорода, либо говорили о его незначительных размерах в первый период существования.

И все-таки ключ к разгадке проблемы древнего Новгородского могильника или, скорее всего, нескольких могильников имеется. Поскольку Новгород возник в центре племенной территории ильменских словен, мы вправе искать соответствия формам городских погребальных памятников, особенно для первых веков новгородской истории, на территории городской округи. Но ведь там известны лишь грунтовые могильники.

Вполне правомерным будет предположение, что подобные памятники являлись характерными и для Новгорода. Данное обстоятельство было решающим для дальнейшей судьбы древнего новгородского некрополя. Дело в том, что грунтовые могильники в отличие от курганных имели значительно меньшие размеры, потому что они могли функционировать веками, не расширяя своей территории сверх каких-то установившихся границ. При этом ранние захоронения неизбежно должны были разрушаться более поздними. И все же наиболее вероятные места их расположения, как нам представляется, возможно «вычислить».

Как показывают многочисленные факты, после принятия христианства первые церкви возводились прежде всего на местах, связанных с языческим культом. Это должно было символизировать торжество новой религии, способствовать христианизации широких народных масс и не допускать продолжения здесь языческого культа. В. Л. Янин и М. X. Алешковский указывают в пределах города целый ряд таких точек. Кроме Софийского собора в детинце это были церкви Власия и Ильи, а также три церкви Петра и Павла, располагавшиеся в трех древнейших концах города. Что же находилось на месте этих церквей в эпоху язычества?

Одновременное существование столь значительного количества капищ на сравнительно небольшой территории вызывает сомнение. Если предшественниками церквей Власия и Ильи можно считать святилища языческих богов Белеса и Перуна, то для Петропавловских церквей таких соответствий нет. Это затруднение будет легко устранено, если предположить, что некоторые из перечисленных здесь церквей фиксируют места не капищ, а древних могильников. Кроме понятного стремления церковников поставить под свой контроль погребальный обряд с его живучими языческими представлениями, православная религия предписывала хоронить умерших на освященной земле, где была церковь или хотя бы часовня. Посвящение таких церквей Петру и Павлу — распространителям христианства — представляется вполне естественным.

Количество древних могильников, скорее всего, равнялось трем — по числу древнейших поселков-концов. Существование в каждом из древних концов по одной Петропавловской церкви является косвенным аргументом в пользу нашего предположения. Все интересующие нас церкви находятся вне пределов первоначальной застройки, на возвышенных местах, удобных для устройства могильников. Интересно, что церковь Петра и Павла в Кожевниках расположена неподалеку от того места, где В. С. Передольский упоминал сопкообразную насыпь, а топографическая связь грунтовых могильников с сопками — повсеместна. Соседство сопки и одной из Петропавловских церквей позволяет предположить существование здесь в древности грунтового могильника и перенести этот вывод на районы двух остальных одноименных храмов.

Так изучение погребальных памятников городской округи помогает решать важные вопросы археологии Новгорода.