Археологические культуры 3 – 5 века нашей эры

Захоронения черняховской культуры

МОГИЛЬНИКИ

Наибольшее число могильников исследовано в бассейнах среднего Днепра и Южного Буга и на периферии культуры — в Причерноморье и Молдове. Самые восточные погребения найдены на Харьковщине (Пересечное и Павлюковка), в Курской и Сумской областях (Замощанская Дюна, Сумы, Успенка). На севере они открыты в Черниговской обл. (Гурбинцы) и Киеве. Для северо-западных областей Волыни характерны Баевский могильник под г. Луцк, Бережанка в Тернопольской обл. и Островец в Ивано-Франковской обл. На границе с зоной распространения культуры карпатских курганов Черняховские могильники исследованы в Неполо- ковцах и Оселивке Черновицкой обл. На юго-западе, в Молдове, известны могильники Малаешты, Будешты, Балцаты, Фурмановка в Придунавье и др.

На юге, в Причерноморье, раскапывались могильники Викторовка II, Ранжевое, Коблево. Таким образом, расстояние между крайними памятниками, наиболее ярко характеризующими культуру, до 800 км с запада на восток (не считая румынских памятников) и около 500 км с севера на юг (карта 24). Наиболее полно раскопаны могильники у с. Черняхов (273 погребения), в Данченах (338 погребений), в Косанове (121 погребение), в Журавке (124 погребения), в Будештах (360 погребений). Всего имеются сведения более чем о 3500 погребениях [Никитина Г. Ф., 1985. С. 15].

Могильники, как правило, располагались на более высоких местах, чем поселения, и не у самой кромки берега. Большие кладбища занимали 5000— 7000 кв. м (Компанийцы, Журавка, Маслово, Будешты). Обычно же площадь могильников не превышала 1000— 1500 кв. м. Внешние признаки у Черняховских могил отсутствуют, возможно, они не сохранились до настоящего времени. Предположение о том, что в древности погребения имели наземные признаки в виде небольших насыпей или каких-то деревянных легких сооружений, потом бесследно истлевших и разрушившихся, подкрепляется наблюдениями над стратиграфией могильников. Обычно в могильниках очень ограниченное количество могил перекрыто или разрушено другими могилами.

Наибольшее число таких случаев оказалось в Ружичанском могильнике (четыре погребения из 73 вскрытых) и в Косанове (шесть перекрытых другими могилами погребений из 121) [Винокур И. С., 1979. С. 132, 133; Кравченко Н. М., 19676. С. 80.  3]. В том и другом могильнике эти нарушения составляют не более 5%, обычно таких случаев гораздо меньше. При разрушениях или ограблениях могил современниками умерших или другим хронологически близким населением обращает на себя внимание прекрасное знание гробокопателями расположения и устройства могил. Как правило, яма перекопа лежит в пределах более ранней погребальной ямы, что свидетельствует о наличии в то время каких-то ориентировочных признаков — насыпей или деревянных обозначений. Возможно, делались ограждения какого-либо участка древнего кладбища или отдельных захоронений, о чем свидетельствуют следы древних канав, открытых в Ромашках и Коблеве. Одно из детских погребений в Журавке было окопано квадратной канавой.

Погребения в могильниках обычно располагаются довольно свободно, в 1—3 м друг от друга. Представление о строгой рядности захоронений, основанное на работах В. В. Хвойки в Черняхове, потребовало существенных корректив. Современные работы показали кучно-рядное расположение могил. Отмеченные скопления могильных ям, видимо, отражают кровнородственную близость умерших, похороненных поблизости друг от друга. Такая планировка «поселка мертвых» соответствует тому, что наблюдается на селищах в расположении построек. Кроме того, замечена обособленная концентрация захоронений некоторых типов, особенно заметная на лесостепных памятниках. Это касается прежде всего отдельного размещения трупоположений двух основных типов (Гавриловка, Журавка, Будешты, Косаново), о кото рых речь пойдет ниже, а также обособления погребений с кремацией (Будешты, Косаново, Ружичан- ка и др.) [Кравченко Н. М., 19676. С. 81, 82; Сымонович Э. А., 1960в. С. 197; Винокур И. С., 1979]. Помимо погребений, в могильниках раскопаны культовые ямы и найдены следы тризн, от которых сохранились черепки посуды и другие вещи. В некоторых могильниках отмечены места сожжения умерших, своего рода крематории, представлявшие собой участки обожженной глины или каменные сооружения в виде печи. Они исследованы в Дедовщине, Пересечном и возле с. Окно [Козловська В. Е., 1930. С. 39-48; Луцкевич I. Н., 1948. С. 168; Тимощук Б. А., Винокур И. С., 1964. С. 192.  6].

Характерной особенностью Черняховских могильников является биритуальноегь, т. е. сочетание несожженных и сожженных погребений на одном памятнике. Известны, правда, и могильники только с ингумацией, но такие объекты в каждом случае требуют пристального рассмотрения: не имело ли здесь место разрушение неглубоко закопанных трупосожжений вспашкой, размывом и т. д. (Журавка и др.).

В основу классификации несожженных погребений положена совокупность присущих им признаков. Взаимовстречаемость этих признаков показывает правильность выделения двух основных групп трупоположений в зависимости от ориентировки головами на север или запад. Кроме этих основных групп, известны трупоположения, ориентированные на юг и восток, но они очень редки. Основные группы трупоположений с северной и западной ориентировкой отличаются друг от друга рядом особенностей: разной глубиной захоронений («северные» менее глубоко захоронены, чем «западные»), количеством инвентаря (погребения первой группы, как правило, более богаты сопровождающим инвентарем, в частности глиняными сосудами, число которых превышает в отдельных случаях полтора десятка, тогда как костяки, обращенные черепами на запад, или вовсе лишены инвентаря или сопровождаются единичными вещами). Погребения каждой группы сосредоточены в отдельных местах могильников, при этом «северные» иногда встречаются на территории, где превалируют «западные», но не наоборот. В ряде случаев очевидны рост и развитие могильников с тех площадей, где преобладают костяки, обращенные черепами на север. Они обычно располагаются ближе к древнему поселению. Ориентированные в северную сторону костяки чаще, чем «западные», подвергались преднамеренному разрушению ( XLIX, 5, 6; L, 8, 9).

Погребения обеих групп с теми же сочетаниями признаков встречены на обширных пространствах черняховской культуры, подтверждая культурное единообразие памятников (карта 25). Например, несмотря на некоторые локальные особенности, указанные закономерности одинаковы на широко раскопанных могильниках, расположенных в разных районах: в Среднем Поднепровье (Журавка, 125 погребений), на нижнем Днепре (Гавриловка, 96 погребений), в Северном Причерноморье (Коблево, 58 погребений) [Симонович е. О., 19736. С. 9-23]. Но погребения с костяками, ориентированными на запад, составляют около 20% и значительно уступают в этом отношении погребениям с северной ориентировкой (около 80%). Однако в некоторых могильниках отмечается большой диапазон колебаний в соотношениях захоронений первой и второй групп. Так, погребения, ориентированные на запад, составляли около половины из всех раскопанных в могильниках Данилова Балка, Ранжевое, Романковцы и т. д. [Никитина Г. Ф., 1985. С. 163]. Э. А. Сымонович предполагал зависимость количества пог-разному ориентированных погребений от времени использования могильников, поскольку считал более поздним появление могил с западной ориентировкой погребенных [Симонович е. О., 19736. С. 9—23].

Трупоположения совершались в могильных ямах, для рытья которых употреблялись небольшие желез ные мотыжки, их следы иногда видны на земляных стенах ям (Кантемировка) [Рудинський М. Я., 1930. С. 127-158.  И; Федоров Г. В., 19606. С. 286]. По форме среди могильных ям выделяется несколько типов. Ямы при глубине 1—2 м были прямоугольными, овальными и эллипсовидными, более широкими у головы погребенного. Нередко погребения с северной ориентировкой помещены в более широкие ямы, что связано с обилием в них инвентаря и сосудов. Захоронения, ориентированные на запад, иногда положены в продольные углубления (глубина 20— 40 см), вырытые на дне могильной ямы по росту умершего и образующие своего рода земляной гроб. Сходство с гробовищем тем больше, что такие углубления иногда перекрыты деревом (Гавриловна;  XLIX, 7), а в Причерноморье — каменными плитами (Коблево, Ранжевое). Отмечаемые в некоторых могильниках ямы с заплечиками, возможно, связаны со вторичным раскрытием ямы и разрушением скелета [Никитина Г. Ф., 1985. С. 48]. На южных степных Черняховских памятниках распространены подбойные могилы, а также встречаются склепы-катакомбы, которых насчитывается не более 10 (Коблево, Фурмановка;  XLIX, 6). Погребенные в этих могилах обычно ориентированы на север. Мало типичны для основных областей черняховской культуры погребения с применением камней в виде закладов и перекрытий, отмеченные на нижнем Днепре (овчарня совхоза «Приднепровский»), Днестре (Оселивка) и в Молдове (Будешты и др.), всего в 15 могильниках.

Погребения в каменных ящиках вообще являются исключением (Глещева, Городни- ца). Более широко известны случаи применения камня не в качестве конструктивной детали, а скорее символически, в засыпке могильной ямы. Обыкновенно костяк умершего лежал на земляном дне могильной ямы. Очевидно, перед погребением его завертывали в материю — специальный саван или плащ. Об этом свидетельствуют частые находки фибул с отпечатками тонкой ткани. Отмечены случаи, когда дно могильной ямы подмазано зеленоватой глиной. Это чаще встречается на южных памятниках Причерноморья, хотя наблюдается и в степном и лесостепном районах (овчарня совхоза «Приднепровский», Журавка). По отношению ко всем захороненным такие погребения составляют около 8—10%. Подобная подмазка дна ямы отмечена у погребений с северной и западной ориентировками, а также у погребений в подбоях и склепах-катакомбах в Коблеве [Сымонович Э. А., 1971а. С. 66.  1].

Особый тип могильных сооружений представляют захоронения знати. Их отличают необычная (до 3— 3,5 м) глубина погребальных камер, обширные (около 2x3 м) размеры, тщательная отделка камеры деревом, а также обилие и богатство инвентаря, среди которого встречаются импортные предметы, прежде всего стеклянные кубки. В могильниках такие захоронения находятся в центре йли расположены обособленно, в стороне от рядовых общинных погребений [Сымонович Э. А., Кравченко Н. М., 1983. С. 18]. К сожалению, большинство богатых, так называемых княжеских, погребений было разрушено и ограблено еще в древности, на что обратил внимание В. В. Хвойка при исследованиях могильника в Чер- няхове [Хвойка В. В., 1901. С. 181]. Почти каждая могила такого рода являлась особым сооружением, отличавшимся величиной, конструктивными деталями, спецификой и количеством инвентаря. Известны попытки выделения захоронений такого рода из числа Черняховских [Тиханова М. А., 1957. С. 191, 192.  17; Брайчевський М. Ю., 1964. С. 297;

Кухаренко Ю. В., 1980. С. 83- 86]. Кроме того, встречаются необычайно богатые погребения, положенные на сосудах и, может быть, принадлежавшие представителям жреческого сословия. Они обнаружены в двух местах — в могильнике у овчарни совхоза «Приднепровский» и в Журавке. Оба захоронения относились к IV в. н. э. и были ориентированы головами на север [Сымонович Э. А., 1955. С. 304.  16].

Большинство Черняховских погребений индивидуальные. Однако еще В. В. Хвойка привел на одном из рисунков три положенных в ряд костяка из Черняхова [Петров В. П., 19646. С. 66.  2], а С. С. Гамченко проследил у с. Данилова Балка погребение женщины с ребенком [Сымонович Э. А., 19526. С. 66]. Новейшие раскопки подтвердили существование в могильниках культуры полей погребений коллективных, прежде всего парных, захоронений. В Журавке оказалось два женских погребения, положенных одно поверх другого, и разделенных лишь земляной подсыпкой. Г. Ф. Никитиной описано разрушенное погребение с тремя черепами в Роман- ковцах [Никитина Г. Ф., 1975. С. 331]. В таких коллективных захоронениях находят, по-видимому, отражение кровнородственные связи погребенных. Известны в черняховской культуре погребальные сооружения, лишенные костяков,— кенотафы, которые сооружались в память умерших на стороне взрослых и детей, о чем можно судить по размерам могильных ям.

Во всех Черняховских могильниках и в обеих группах погребений с трупоположениями решительный перевес имеют погребения, уложенные на спине в вытянутом положении. Из поддающихся учету трупоположений (включая частично поврежденные, но позу которых можно установить) больше 60% лежало с вытянутыми ногами и положенными вдоль тела руками. Отклонения относятся к погребениям с северной ориентировкой — не более 1% костяков было повернуто на живот и около 9% положено на боку. Нельзя признать характерными трупоположения со скрещенными в голенях и согнутыми в коленях ногами. При учете даже слегка согнутой в колене одной из ног и костяков в «скорченном» положении таких захоронений насчитывается всего 66 (12%). Изредка наблюдаются некоторые отклонения от обычного в положении рук — они бывают сложены на груди и животе.

Определения первоначального положения костяков затруднены не только из-за смещения костей под давлением земли, но и из-за значительной доли специально поврежденных в верхней части скелетов, в частности обезглавленных, или совершенно разрушенных в древности погребений. Среди первой группы погребений с трупоположениями, ориентированными на север, разрушенные захоронения в разных могильниках (Ранжевое, Ро- манковцы, Коблево) составляют от 25 до 100%. Во второй группе погребений, обращенных головами на запад, число разрушенных костяков гораздо меньше — от полного их отсутствия (овчарня совхоза «Приднепровский») до небольшой части всех вскрытых могил [Сымонович Э. А., 1960в. С. 207, 1963в. С. 41—60], хотя в целом среди этой группы разрушенных захоронений тоже довольно много — больше 30% [Никитина Г. Ф., 1985. С. 40]. В этой связи коснемся так называемых захоронений черепов. О них первым сообщил В. В. Хвойка, и они были выделены в специальную группу Э. А. Рик- маном после раскопок Будештского могильника [Рикман Э. A., 1967а. С. 82]. Кроме того, на поселениях по крайней мере трижды были вскрыты ямы с человеческими черепами, скорее всего связанные с культовыми обрядами (Викторовка II, От- бедо-Васильевка, Ломоватое 2) [Сымонович Э. А., 1960а. С. 21—26]. И тем не менее, вопрос о существовании специального обряда погребения отсеченных голwij нельзя считать решенным. Так, среди 16 захоронений человеческих черепов Будештского могильника большая часть принадлежала детям [Рикман Э. А., 1967а. С. 82, 83]. Между тем, хорошо известно по массовым раскопкам полное истлевание в лёссовых почвах младенческих и детских костяков, от которых нередко сохраняются лишь тончайшие кости черепа или коронки молочных зубов.

Как уже отмечалось, в группе погребений, ориентированных на север, инвентарь — сосуды, украшения, предметы личного обихода, орудия повседневного труда (ножи, пряслица, иглы, шилья и т. п.) — обнаружен в большинстве (до 80%) захоронений, тогда как среди погребений с западной ориентировкой почти половину составляют безынвентарные. Наиболее часто встречаемая категория погребального инвентаря — керамика. Как показало сопоставление далеко расположенных друг от друга памятников, наблюдается удивительная стабильность предметов, в том числе и керамики, сопровождавших умерших. Но в расположении погребального инвентаря в могилах четкого стандарта нет. Можно только заметить, что при трупоположениях с северной ориентировкой глиняные сосуды расположены по нескольку штук в головах, в ногах или с одного из боков покойника. В ямах с уступами сосуды бывают именно на этих уступах (Данилова Балка, Могиляны-Хмельник) [Каспарова К. В., Щукин М. Б., 1979. С. 153.  6]. На юге выкапывали специальную нишу с узкой стороны могилы, возле головы погребенного, куда ставили сосуды (Викторовка, Фурмановка). Существенное различие между могилами с северной и западной ориентировками наблюдается в количестве и категориях сосудов. Первую группу погребений сопровождали почти все употребляемые Черняховскими племенами категории сосудов (горшки для варки пищи, миски открытого и закрытого тииов, кувшины и кружки, миски-вазы и часто положенные в них кубки, как сделанные из глины, так и привозные, изготовленные из стекла). Редко, преимущественно на юге и в Молдове, встречаются в погребениях амфоры и светильники, повторяющие античные образцы, а также другие сосуды античного происхождения, сделанные из красной глины или покрытые лаком. В противоположность этой группе лишь отдельные захоронения с костяками, ориентированными на запад, имеют в заполнении ям сосуды. При этом все сосуды предназначались в основном для жидкости — вина или масла. Среди многочисленных безынвентарных погребений этой группы изредка встречаются костяки, сопровождаемые глиняным или стеклянным кубком, поставленным в головах (например, Ранжевое). Очень редко в эти могилы ставили два сосуда: один — для питья, другой — обычно кувшин или амфора (Косаново, Викторовка, Каборга IV) [Кравченко Н. М., 19676. С. 94, 95; Сымонович Э. А., 1967а. С. 105-109.  29; Магомедов Б. В., 1979а. С. 34. 35.  VII, //]. В двух случаях известно приношение умершему светильников (Коблево, Каменка-Анчокрак) [Сымонович Э. А., 1979а. С. 68.  46; Магомедов Б. В., 1978. С. 90]. Некоторые сосуды (например, большие пифосообразные зерновики — хранилища запасов) совсем не было принято ставить в могилы).

Детали одежды и украшения — такие, как бусы, ведеркообразные додвески, фибулы, пряжки — обыч но находятся на тех местах, где их носили при жизни, т. е. на шее, плечах и поясе, а туалетные принадлежности, прежде всего гребни, лежат поблизости от головы. Магические предметы — морские раковины, подвески или костяные «палицы Геракла» — видимо, носили на концах поясов: их находят между бедренными костями. Железные ножи часто клали на землю возле костей животных — остатков жертвенной пищи. В редких случаях украшения и магический инвентарь, раковины или мелкие камушки были положены в шкатулки или накрыты черепком (Коблево, Ромашки) [Сымонович Э. А., 1979а. С. 67, 81; 1979в. С. 161, 162]. Наибольшую группу вещей в могилах составляют фибулы, бусы, пряжки, костяные многочастные гребни, глиняные пряслица и ножи. В составе украшений почти полностью отсутствуют браслеты. Они найдены только в Кринич- ках, Косанове и Чернелове-Русском. Почти нет височных колец и перстней. Даже простые проволочные сережки встречаются довольно редко, а небольшое количество бус не идет ни в какое сравнение с находками в сарматских и позднескифских могилах. Если не считать повсеместно употребляемых в быту железных ножей, брусков для их затачивания и глиняных пряслиц (иногда по два-три в одной могиле), а также железных и бронзовых игл, в могилы с трупоположениями класть орудия труда фактически было не принято, как не помещали обыкновенно в могилы с несожженпыми костями и оружие.

Помимо деталей одежды и немногих украшений, вместе со скелетами находят вещи ритуального назначения — разного рода подвески. В их числе просверленные кости животных и птиц или зубы животных со сверлинами, набор раковин (Ранжевое) и пр. [Сымонович Э. А., 1979а. С. 103, 108.  7]. Астрагалы мелкого рогатого скота в женском погребении из Малаешт скорее всего могли служить для игры [Федоров Г. Б., 1960а. С. 283, 290.  16, 4]. В отдельных случаях в могилы клали явно излюбленные вещи умершего, о чем можно судить, например, по погребениям «игроков». Так, в одном из погребений могильника Переяслава-Хмельницкого найден набор белых и черных стеклянных фишек-жетонов [Гончаров В. К., Махно В., 1957. С. 133-136.  II, 1\ Сымонович Э. А., 1964а. С. 307-312]. Для игры использовали и костяные кубики (Канте- мировка, Кабарга IV) [Рудинский М. Я., 1930. С. 145.  И, 11; Магомедов Б. В., 1979а. С. 52.  XVIII, 4]. Встречаются женские погребения с пинцетами [Винокур И. С., 1979. С. 119—122.  16, 5]. Миниатюрные сосудики и вещи находят в погребениях младенцев. В мужских погребениях встречаются роскошно орнаментированные кубки.

Профессиональными признаками захороненных можно считать несколько сот черепков и кремневые лощила для придания блеска глиняным сосудам, обнаруженные в могиле «гончара» в Косанове [Кравченко Н. М., 19676. С. 89-92.  10]. Воин со шпорами был положен в могиле в Рудке [Тиханова М. А., 1957. С. 191]. Земледелец был, вероятно, похоронеп в Чернелове-Русском, где в могилу были положены четыре железные косы и девять серпов [Герета И. П., 1979. С. 90]. Бронзовый ланцетовидный нож в погребении «хирурга» в Коблеве и бронзовый медицинский пинцет из Ружичанки свидетельствуют о зачатках медицинских навыков в Черняховском обществе [Сымонович Э. А., 1971в. С. 83—87; Винокур И. С., 1967а. С. 229, 230]. Иногда в могилу клали ключи и замки, служившие признаком развития частнособственнических представлений (Ружичанка, Каборга и др.) [Винокур И. С., 1979. С. 117; Магомедов Б. В., 1979а. С. 45.  XIII, 7].

В Черняховских могилах крайне редки предметы из драгоценных металлов, в особенности из золота. Среди этих предметов — золотая монета из Черняховского могильника, случайная находка золотой ведеркообразной подвески, украшенной зернью, из Рыжевского могильника, такие же подвески из могильников Грушевцы и Данчены [Хвойка В. В., 1901. С. 147.  27; Кропоткин В. В., 1967. С. 228; 1972а. С. 264—269]. Иногда встречаются предметы, изготовленные из сплава металла, биллона. Билло- новые изделия весьма широко распространены в областях Северного Причерноморья. По утверждениям специалистов, серебро, олово, цинк и свинец в Черняховских сплавах меди принадлежат к категории искусственных примесей [Барцева Т. Б., Вознесенская Г. А., Черных Е. Н., 1972. С. 55]. Несмотря на тесные связи с античным миром, в Черняховские могилы очень редко попадали серебряные денарии II—III вв., и то превращенные нередко в предмет украшения благодаря просверленной в них дырочке и найденные среди бус на шее [Сымонович Э. А., 19526. С. 66].

Вместе с погребепными в могилу часто помещали жертвенпую пищу. Обычно сохраняются кости домашних, изредка диких (косуля, кабан, олень), животных, а также кости птиц и яичная скорлупа. Иногда в сосудах заметны следы оргапических остатков, возможно, от мучной или крупяной пищи [Сымонович Э. А., 19526. С. 86].

Захоронения с сожжениями, хорошо исследованные и надежно зафиксированные, по количеству уступают трупоположениям (карта 26;  LI; LII), хотя по наблюдениям В. П. Петрова около половины умерших подвергалось кремации [Петров В. П., 19646. С. 69]. Очень часто трупосожжения бывают потревожены или совершенно уничтожены в результате глубокой вспашки или при смыве верхних слоев распахиваемой почвы. Глубина залегания кремированных остатков редко достигает 0,8—1 м, обычно их находят на глубине 0,3—0,5 м. Вдобавок неглубокие могильные ямы, содержавшие трупосожжения, плохо прослеживаются в черноземе, а при сильном огне костра от умершего остается лишь ничтожная горсть косточек. Для черняховской культуры типичны «чистые» погребения, т. е. такие, где кальцинированные кости очищены от остатков кострища, углей, золы. Погребения этого рода как мало эффектные при прежних раскопках фиксировались без учета деталей, как было, например, в начале раскопок Масловского могильника П. И. Смоличевым, который первоначально вообще пренебрег захоронениями с сожженными костями [Смол1чев П. I., 1927. С. 154-166; Петров В. П., 1964а. С. 1191. Другая крайность состоит в том, что в двух-трех случайно попавших в слой могильника косточках видят следы захоронений, и тогда оказывается, что некоторые могильники Поднепровья (Новоселка, Писаревка, Переяслав-Хмельницкий 2, Стецовка, Ступки, Сверликово, Компанийцы, Успенка) содержат тысячи трупосожжепий [Махно Е. В., 1978. С. 94].

Трупосожжения производились на стороне, и в могильники приносили лишь их остатки в виде боль шего или меньшего количества пережженных косточек, обожженных вещей и иногда угля и золы. Остатки сожжения помещали обычно в небольшие округлые ямки, но их очертания плохо прослеживаются в темном почвенном слое, и о форме и размерах ям можно судить лишь по расположению костей и сопровождающего инвентаря. Иногда ямы перекрывались каменной плитой (Привольное, Августиновка) или вымосткой из камней (Косаново). В Завадовке над одним из сожжений отмечены следы шатрового перекрытия. Содержащаяся в трупосожжениях археологическая информация, естественно, уступает той, которую дают группы погребений с трупоположениями: уничтожение огнем останков умершего не дает возможности подробно охарактеризовать физический тип, пол и юзраст человека, а остатки побывавшего в огне инвентаря иногда позволяют только догадываться о категориях и типах вещей, положенных в могилу. В особенности огонь поражал столь важные для датировок стеклянные изделия, как кубки и бусы. От них в могилах сохраняются лишь оплавленные капли стекла. Сгорали дотла костяные гребни и раковины, остаются от них лишь металлические скрепы или колечки для подвешивания.

Среди погребений с сожженными скелетамиB.В. Хвойка предложил выделить два типа урновых и два типа безурновых погребений: кальцинированные кости и вещи в урне; кости в урне, инвентарь возле нее; кости в ямке, обставленные сосудами; кости в ямке без сосудов [Петров В. П., 19646. С. 570]. Н. М. Кравченко наметила более дробное членение погребений с сожжением. В первом варианте своей типологии она выделила два отдела — урновых и безурновых погребений; затем в каждом из них в зависимости от положения урны (на боку, вверх дном) и наличия у нее крышки, а также по величине погребальных ям, расположению в них костей, наличию каменных вымосток и глиняных площадок выявила группы; окончательное определение типов она поставила в зависимость от наличия и характера инвентаря и керамики [Кравченко Н. М., 1970. C.            44—51]. Позднее Н. М. Кравченко в основу деления на группы положила отсутствие обрядового инвентаря (т. е. вещей, не связанных с одеждой покойного), наличие «приношений» и «тризн» и в каждой из групп выделила открытые и закрытые урны и ямы [Сымонович Э. А., Кравченко Н. М., 1983. С. 47—50]. На типологию Н. М. Кравченко как единственную специальную разработку по этому вопросу часто ссылаются другие исследователи, и на ее основе иногда строятся далеко идущие выводы. Однако, если первый вариант типологии тру- посожжений не был достаточно четким, и признаки, входящие в один типологический ряд, не были последовательными и взаимоисключающими (например, каменная вымостка может встречаться в урновых сожжениях, в ямах разной величины и т. п.), то в основу второго варианта были положены не совсем определенные признаки: очень трудно отличить личные вещи покойного от «приношений», а тем более выделить погребения с тризнами, наличие которых вообще пока не доказано. Кроме того, совсем не ясно, имели ли отличия в инвентаре то существенное значение, которое им придает исследовательница, делая на их основании выводы о происхождении типов погребального обряда черняховской культуры на основе зарубинецких, гето-дакийских и пшеворских традиций. Едва ли без учета других особенностей обряда, типов вещей и керамики можно судить о зарубинецкой традиции для погребений в открытых урнах и ямах с «приношениями» или о пшеворских связях таких же погребений (в открытых урнах и ямах), но с «тризнами».

Наиболее детально и последовательно типология трупосожжений, подкрепленная статистическими данными, разработана Г. Ф. Никитиной. Она рассмотрела захоронения по двум основным группам — урновые и безурновые, и для каждой из них учитывала наличие или отсутствие остатков костра, каменных конструкций, местонахождение и состояние инвентаря (побывал в огне или нет), сопровождающих сосудов и черепков. Среди урновых трупосожжений выделены три типа: собственно урновые, в которых остатки кремации помещены в урну, урново-безурновые, когда остатки кремации находятся в урне и вне ее, и погребения во фрагменте сосуда. Учтены также положение урны, ее состояние и закрыта ли она крышкой. Для безурновых трупосожжений выделено два типа: помещение кальцинированных костей компактной кучкой или рассредоточено по относительно большой площади [Никитина Г. Ф., 1985. С. 60-771.

В черняховских могильниках иногда оказывается поровну урновых и безурновых захоропений, или одна из этих групп преобладает, но при общих подсчетах по всем могильникам, по данным Г. Ф. Никитиной, урновые погребения составляют 41,6% и безурновые — 58,4%. Большинство урновых и безурновых трупосожжений были без остатков костра и редко сопровождались камнями (камень использован лишь в 5,3% захоронений), чаще в тех районах, где располагались большие запасы природного камня,— в Надпорожье и Причерноморье. Лишь в Оссливке камни довольно часты в погребениях - 48,5% [Никитина Г. Ф., 1985. С. 63].

В погребениях иногда помещались кости животных — мелкого рогатого скота и птицы, реже — крупного рогатого скота и рыбы. Кости бывают кальцинированы.

Урнами в большинстве погребений служили горшки и миски, в единичных случаях — деревянные шкатулки и ларцы (Косаново, Оселивка). В подавляющем большинстве случаев (около 80%) урны ставились на дно могильной ямы, изредка были перевернуты вверх дном или положены на боку. Урны обычно бывают раздавлены и часто собираются не полностью, что, возможно, связано с определенным ритуалом. Часть урн (43,1%) была накрыта черепком, целым сосудом, камнем или (в двух захоронениях могильника Малаешты) умбоном щита. Урны, как правило, не сопровождались другими сосудами, но около них часто находят фрагменты разбитой посуды. Среди захоронений много (61,1%) безынвентарных, остальные сопровождаются предметами одежды и туалета (часто побывавшими в огне или сломанными), положенными внутрь урны или около нее. Только в урновых захоронениях встречается не типичное для черняховских могил оружие (наконечники копий и стрел, умбоны от щитов, ножи-кинжалы), иногда воткнутое в землю острым концом (Завадовка, Компанийцы, Косаново, Малаешты, Оселивка, Романковцьги др.).

В безурновых погребениях кальцинированные кости наиболее часто (92,3%) помещены компактной кучкой на дне ямы. Вопрос о послойных или рассредоточенных по большой площади погребений, отмеченных в некоторых могильниках, пока неясен и требует дальнейших обоснований [Никитина Г. Ф., 1985. С. 72, 73]. Кости обычно ничем не покрыты, но иногда на них лежат черепки или перевернутые вверх дном миски и горшки. Сопровождающих сосудов чаще (88,7%) не бывает, хотя черепки разбитой посуды встречаются в 63,6% захоронений, но* этот процент существенно колеблется в разных могильниках. Большинство погребений этой группы не сопровождается инвентарем (62,9%), если же вещи присутствуют, то чаще всего они бывают поломаны и лежат среди кальцинированных костей.

Оба типа погребений — трупосожжения и ингумации — распространены по всей территории черняховской культуры и сопровождаются в основном одинаковыми формами посуды и однотипным набором вещей.