Славяне и их соседи в 1 тысячелетии до нашей эры

Хронология латенской культуры

Основы европейской хронологической системы эпохи Латена были заложены работами О. Тышлера [Tischler О., 18851 и П. Рейнеке [Rei- necke P., 1902]. Предлагались и другие системы членения латенской культуры, базирующиеся по преимуществу на материалах Франции и Швейцарии [Dechelette J., 1908-1914; Viollier D„ 1916], но наибольшее распространение получила терминология П. Рейнеке с подразделением на ранний (ступени А и В), средний (ступень С) и поздний (ступень D) Латен. Ступень А датировалась V в. до н. э., ступень В — IV в. до н. э., ступень С — III —II вв. до н. э. и ступень D — I в. до н. э. Затем ступени эти были подразделены еще на Bi и Вг, Ci и Сг и на D i, D 2 и D з.

Что касается культур Северной Европы, то для разработки их хронологии до сих пор не утратила значения книга Й. Костшевского о древностях лате некого времени на территории Польши [Kost- rzewski J., 1919]. Предложенная им типология фибул остается неизменной, и терминология повсеместно принята в европейской археологии.

Существенное влияние на дальнейшие хронологические разработки латенской культуры оказал и более поздний труд искусствоведа П. Якобсталя [Jakob- stahl P., 1944], где прослеживались изменения стилей кельтского прикладного искусства — раннего, фантастического, вальдальгесхаймского, пластического (с переходным стилем «чеширского кота» между ними) и гундеструпского.

Принципиально новую систему хронологии латенской культуры предложил Ян Филип [Filip J., 1956]. В истории кельтов он выделил ряд периодов — «доисторической экспансии», «исторической экспансии», «среднеевропейской консолидации», «расцвета оппидумов» и период упадка, а на археологическом материале ряд горизонтов совместных находок с вещами того или иного типа — «горизонт духцовских фибул», «горизонт фибул с шаром», «расчлененных и скрепленных фибул» и «выбитых поясов» и т. д. Все даты Я. Филипа оказались выше рейнековских. Духповские фибулы переместились из IV в III в. до н. э., средне латенские скрепленные фибулы — из III во II в. до н. э. и т. д. Исследователь не составлял корреляционных таблиц и поэтому не мог учесть частоту совместных находок. Внимание его невольно заострялось на случаях «переживания» вещей, на сочетаниях их с типами следующих ступеней, что и привело при использовании принципа датировки «по самой поздней вещи» к сдвигу всей системы вверх.

Р. Хахманн обработал корреляционным методом огромный материал всех крупнейших могильников латенизированных культур Северной и Восточной Европы [Hachmann R., 1961]. От термина «Латен» но отношению к ним он отказался и подразделил весь период «позднего предримского времени» на три фазы — раннюю, среднюю и позднюю. Для некоторых территорий и могильников выявилась возможность и более дробного деления. Работал Р. Хахманн исключительно в ключе относительной хронологии, в его объемном труде почти нет абсолютных дат. И только в самом конце он попытался установить начальную дату всего периода, убедился, что для этого нет твердых оснований, и предложил — «около 120 г. до н. э.» [Hachmann R., 1961. S. 244-258].

Обстоятельность и солидность трудов Я. Филипа и Р. Хахманна произвела большое впечатление. Об оговорках и призывах авторов к осторожности исследователи вскоре забыли, датировками стали широко пользоваться, в том числе и советские исследователи [Кухаренко Ю. В., 1964; Мачинский Д. А., 1963; 1966а; 19666; Амброз А. К., 1966; Б1дз1ля В. I., 1971; Никулицэ И. Т., 1977 и др.]. Вскоре, однако, стали ощущаться противоречия хронологии Я. Филипа и Р. Хахманна фактическому материалу и конкретным разработкам локальных хронологических колонок в самых разных частях Европы. Выявились противоречия и в хронологии латенизированных культур Восточной Европы — зарубинецкой и Поянешти—Лукашевка. Хронология могильников, определяемая по фибулам, стала расходиться с датировками поселений, ранняя дата которых определялась по находкам ручек эллинистических амфор со штемпелями. Античная: хронология расходилась с латенской.

Наталкивали на необходимость пересмотра всей системы и работы специалистов по ранне римскому времени в Европе [Motykova-Sneidrova К., 1963; 1965; Rieckhoff S., 1975]. При принятии датировок Филипа—Хахманна не оставалось места для целого горизонта совместных находок с прогнутыми позд- нелатенскими фибулами вариантов М — N — О по Костшевскому. Их нет еще в материалах ступени D 1, с оппидума Манхинг в Баварии, погибшего, как считалось, в 15 г. до н. э. при оккупации римлянами. А на рубеже эр или даже с 9 г. до н. э., когда началось строительство римских воинских лагерей на Рейне и Дунае, наступало уже раннеримское время. На три типологических поколения широко расп ространенных фибул оставался лишь интервал в шесть-семь лет. Кроме того, выяснилось, что амфоры в Манхинге не августовского и даже не цезаревского, а еще доцезаревского времени. Первым эти противоречия подметил сам Р. Хахманн [Hachmann R., 1961. S. 252, 253], а затем серия специальных работ подтвердила реальность снижения даты Манхинга [Christiein R., 1964; Glusing P., 1964-1965; Rieckhoff S., 1975].

В Манхинге много наухаймских фибул, служивших индикатором ступени D и датируемых обычно второй половиной I в. до н. э. Но Е. Грау пересмотрел заново материалы кельтских могильников в районе Орна- вассо, где в могилах большое число римских монет, и убедился, что фибулы эти представлены лишь на этапе с позднейшими монетами 76—71 гг. до н. э. На следующем этапе с последней монетой 36 г. до н. э. их уже нет [Graue J., 1974]. В результате гибель Манхинга и ряда других оппидумов в верховьях Рей на-Дуная стали связывать не с римской оккупацией, а с событиями 60—58 гг. до н. э., тогда теснимые даками Буребисты кельтские племена бойев, теврисков и гельветов были вынуждены двинуться на запад, в Галлию. Одновременно на запад и на юг двигались и германцы-свевы во главе с Ариовистом, проникавшие за Рейн и за Дунай. Эти события и послужили Цезарю поводом для завоевания Галлии.

В 1977 г. итоги начавшейся переработки хронологии, во многом возвращавшейся к позиции П. Рейнеке, хотя и значительно более детализированной и уточненной, подвел К. Годлевский [Godtow- ski К., 1977]. Он продемонстрировал также, что позднее предримское время латенизированных культур Северной и Восточной Европы синхронизируется не только в Латеном D, как это было у Р. Хахманна, но начальные фазы его синхронизируются еще с Латеном Сг и даже С ь Начало процесса латенизации, таким образом, относится еще к рубежу III—II вв. до н. э., а не к рубежу II — I вв. до н. э. Такая передатировка позволяет снять ряд противоречий, в том числе и расхождение дат, определяемых по фибулам и по амфорам в зарубинецкой культуре.

Позиции К. Годловского, особенно в отношении ступеней В i, В 2 и С i подтвердились и разработками материалов северной Италии. В результате сопоставления находок из юго-западной Чехии, Швейцарии, Италии и Шампани В. Крута выделил особую фазу, или горизонт, Духцов—Мюнзинген, отражающий, вероятно, союз племен, живших на этих территориях и имевших регулярные связи друг с другом [Kruta V., 1979]. Основу горизонта составляют духцовские и мюнзингенекие фибулы раннелатенекой конструкции с небольшими шари- ками-утолщениями на ножке (духцовские) и с кружком или диском (мюнзингенские). Последние часто украшены вставками из коралла. Прототипом духцовских фибул, без сомнения, являются похожие по конструкции фибулы типа Марцаботто латена А. В Марцаботто около Болоньи такая фибула найдена в погребении этрусского некрополя, который функционировал, судя по находкам аттических крас- нофигурных ваз в конце V — самом начале IV в. н. э. Прекращение использования этого некрополя связывается с нашествием тех кельтов, которые угрожали Риму в 387 г. до н. э. На развалинах этрусского городка в Марцаботто было устроено кельтское кладбище, в захоронениях которого уже имелись духцовские и мюнзингенские фибулы. 'Аналогичная картина наблюдалась и на соседних некрополях Ар- ноальди и Беначчи, где нашлись и переходные формы от фибул Марцаботто к духцовским и мюнзинген- ским. Начальная дата духцовских фибул, таким образом, скорее соответствует предложенной в свое время П. Рейнеке (начало IV в. до н. э.), чем датировке Я. Филипа (конец IV в. до н. э.). Горизонт Духцов—Мюнзинген составляют, кроме названных, и некоторые другие вещи — «рубчатые браслеты», гривны, с небольшими печатевидными окончаниями и гладкими или «рубчатыми» кольцами, утолщения на них иногда украшены завитками вальдальгес- хаймского стиля. В целом он соответствует ступеням В 1 и В 2.

Конец горизонта Духцов—Мюнзинген В. Крута отнес к самому началу III в. (около 290 г.) до н. э., потому что в тех местах, где кельты появились после 290 г. до н. э. (Греция, Фракия, Малая Азия) уже нет вещей горизонта Духцов—Мюнзинген. Думается, однако, что дату эту можно несколько повысить. Во-первых, на гривне из Цыбор-Вароша, найденной во Фракии [Goldschatze..., 1975. № 217], есть элементы вальдальгесхаймского стиля. Во-вторых, более реальна связь прекращения стиля Духцов—Мюнзинген с событиями 283—263 гг. до н. э. В 283 г. до н. э. римляне оккупировали земли кельтского племени сеннонов к юго-востоку от Болоньи. Италийские кельты призвали своих союзников из-за Альп, в частности белгов из бассейна Марны, но были разбиты в 280 г. до н. э. у Вадимонского озера. Одновременно началась их восточная экспансия на Балканах. В 263 г. до н. э. на земли сеннонов римляне вывели свою колонию Аримин, что отрезало кельтов от удобного выхода к Адриатике и, вероятно, лишило мастеров мюнзингенских фибул необходимых им кораллов. Союз кельтских племен по обе стороны Альп существовал, впрочем, несколько дольше. В последний раз они выступали вместе в 225 г. до н. э. и были разбиты римлянами у Таламона. Возможно, до этого времени следовало бы продлить и горизонт Духцов — Мюнзинген, но нужны еще и археологические подтверждения.

Переход от Латена В 2 к С i, как подметил К. Годловский, был достаточно длительным, и самое начало С i польский исследователь oi. ~ середине III в. до н. э., хотя и не подтвердил это реальными материалами [Godlowski К., 1977. S. 45]. Такие материалы оказались в распоряжении Л. Крута-Поппи и В. Круты. Самые ранние вещи в стиле ступени С 1 (меч, умбон, витой железный пояс, бритва) происходят из богатого погребения, открытого в 1878 г. в Черетоло около Болоньи [Kruta-Poppi L., 1979]. По бронзовой ойнохойе и всему сочетанию вещей погребение датируется второй третью III в. до н. э. Поскольку здесь есть элементы, характерные для территории сеннонов, можно думать, что захоронение совершено после событий 283—263 гг. до н. э., после отхода на север сеннонов, земли которых заняли римляне. В этом погребении найдена пара фибул [Kruta-Poppi L., 1979. Fig. 4, 14, 15], которые можно рассматривать как прототипы самых ранних из среднелатенских, так называемых расчлененных (этим не очень удачным термином Я. Филип обозначал фибулы, ножка которых украшена шариками, утолщениями и т. д., как бы «членится» ими). В могильниках Марцаботто, Беначчи, Делукка в районе Болоньи представлена целая серия погребений с вещами ступени С i и относятся они ко второй половине III в. до н. э. Во всяком случае они не моложе 192 г. до н. э., потому что связываются эти могильники с племенем бойев, а бойи в 192 г. до н. э. были вытеснены римлянами и ушли на территорию Чехии- Богемии, принеся, вероятно, новый стиль в Центральную Европу.

Последние существенные уточнения в хронологию Латена внес И. Буйна [Bujna J., 1982]. Представив выразительные корреляционные таблицы комплексов из Карпатской котловины, он подразделил ступени В 2 и С 1 на подфазы «а» и «Ь», а также выделил переходный горизонт В 2/С i, еще раз подтвердив длительность процесса перехода от ступени В 2 и С

Синхронизацию этапов развития зарубинецкой культуры с Лате ном и поздним предримским временем с учетом произошедших изменений хронологии произвела К. В. Каспарова [1984, С. 108—118].

Современное состояние европейской хронологической системы показано на  2. Следует, конечно, иметь в виду, что все границы между ступенями и фазами в действительности значительно более «размыты», чем это получается на таблице. Нельзя их абсолютизировать, они сугубо условны, как условна и привязка их к абсолютному счету времени на основании тех или иных политических событий. Естественно, перемены в материальной культуре не всегда совпадали с ними, чаще запаздывали на какое-то количество лет. Даты — лишь приблизительные ориентиры во времени, скорее всего где-то в рамках жизни одного-двух поколений, принимавших участие в событиях. Большинство обоснований абсолютных датировок приведено в работе К. Годлевского [Godtbwski К., 1977], и следует остановиться лишь на моментах, позволяющих внести некоторое коррективы.

Сочетание стилистических элементов на всех вещах из богатого погребения в Вальдальгесхайме позволяет считать его переходным от ступени В i к В 2, а находка здесь бронзового импортного сосуда позволяет выйти на абсолютную датировку. Г. Цальхаас [Zahlhaas G., 1971. S. 115] увидела в бронзовом сосуде произведение тарентских мастеров 380—370 гг. до н. э. К. Годлевский использовал именно эту дату, и в результате его ступень В i оказалась исчезающе мала. Дату сосуда из Вальдальгесхайма уточнил В. Ширинг [Schiering W., 1975. S. 90]. По его данным, сосуд был изготовлен в 340—320 гг. до н. э., «вряд ли ранее 332 г. до н. э.» Соответственно сдвигается и рубеж Bi и В .

Ступень С1 по К. Годлевскому, начинается около середины 111 в. до н. э. Но наряду с новым стилем продолжают бытовать и вещи ступени В*ь. Как terminus ante quem ступени В 2 К. Годловский при ни мает дату «около 180 г. до н. э.», потому что в это вре мя был построен храм Афины Никофоры в Пергаме, а на его рельефах изображена кельтская арматура ступени С 1 [Godtbwski К., 1977. S. 39; Polenz Н., 1978]. Но, как заметил В. Е. Еременко [1986. С. 8, 9], дело в том, что в это время сам Пергам не одерживал никаких побед над малоазьйскими галатами, наоборот, терпел поражения в войнах с Понтом и Вифинией.

Правда, в 190 г. до н. э. га латы были разбиты, но не пергамцами, а их союзниками римлянами. Некоторые основания для возведения храма Афине Победительнице были, но не было трофейного оружия. Блестящую победу над галатами Аттал Пергамский одержал раньше — в 241 г. до н. э. Трофейное оружие именно этих лет и могло служить образцами для рельефов, бывших своего рода пропагандистским актом, призванным напомнить пергамцам о славных былых победах и поднять их дух в трудную минуту. Если это так, то и terminus ante quem для ступени В 2 сдвигается к 240 г. до н. э.

Некоторые привязки к абсолютным датам позволяют сделать и дендрохронологические исследования [Haffner А., 1979]. Под одним из умбонов, найденных в Ла Тене, сохранились остатки дубового щита. Ум- бон относится к тинам, характерным для ступени С t, а точнее, к самому началу этой ступени и в основном к переходной фазе B2/Ci. На корреляционных таблицах И. Буйны находки таких умбонов легли на границу между В2/С1 и В^ [Bujna J., 1982. Abb. 3, 47; 5, 47]. Дендрохронология дает 229 г. до н. э. [Haffner А., 1979. S. 405]. Остатки обуглившегося дерева из погребения 96 могильника Ведерат на Рейне с фибулами, характерными уже для ступени С tb, определили дату 208 г. до н. э., а исследование бревен моста в Тилле (Швейцария), где все сопровождающие находки относятся к ступени D, показало, что деревья были срублены между 120 и 116 гг. до н. э. [Haffner А., 1979. S. 405- 409]. Таким образом, дендрохронология не противоречит датировкам, полученным из историко-археологических сопоставлений. К сожалению, по-прежнему нет даты, уточняющей границу ступеней С j и С 2.

Несколько слов о переходе к римскому времени в Европе. Процесс этот растянулся почти на 100 лет. В верховьях Дуная и Рейна С. Рикхофф выделила два этапа сложения зачатков провинциальноримской культуры с соответствующим набором вещей [Rieckhoff S., 1975]. Первый этап соответствует времени после галльских войн и до 20—15 гг. до н. э. Параллельно ему на кельтских территориях, остававшихся свободными, существуют вещи латена D 2, а вся остальная Европа продолжала еще жить в позднем предримском времени, в его поздней фазе. Выделяется еще переходный горизонт Гроссромштедт, он же «горизонт прогнутых фибул» [Peschel К., 1968. S. 192—206], продолжавшийся на средней Эльбе вплоть до середины I в. н. э. [Schmidt-Thiel- beer Е., 1967. S. 28]. С оккупацией Норика, Реции и Паннонии начинается второй этап раннего римского времени на правобережье Дуная, а на некоторых участках, слабо подвергшихся романизации — ступень Латен D з, имеющая уже сугубо локальное значение (в основном это северо-восточная Бавария).

На территории Чехии римское время ступени В1а начинается после заключения договора римлян с вождем маркоманнов Марободом в 6 г. н. э., после чего в Европу хлынула первая «чешская» волна импорта lMotykoY&-Sneidro¥& К., 1965; Tejral J., 1969; Wol^giewicz R, 1970]. С 19-20 гг., с образованием «буферного» государства Ванния, начинается римское время в Словакии, следует «словацкая» волна импорта — ступень В [Tejral J., 1969; Wot^giewicz R., 1970]. Выделяется затем здесь и переходный этап В [Kolnik Т., 1971].

На территории Польши во время В еще сохраняется позднее предримское время. Римское время наступает здесь с появлением фибул Альмгрен 68, т. е. где-то в интервале 40—70 гг. [Liana Т., 1970. S. 429-491; D^browska Т., 1976. S. 153-165]. И только ступень В 2, начало которой синхронизируется с эпохой Флавиев (70—90-е годы н. э.), имеет уже общеевропейское значение.

Латенские памятники Закарпатья и находки к востоку от Карпат в рамках уточненной системы европейской хронологии выглядят следующим образом ( 3; 4).

Самой ранней кельтской вещью из советского Закарпатья может быть короткий меч с иксовидной рукоятью, найденный в Галиш-Ловачке ( XXV, 2). Такие мечи, зачастую украшенные бронзовой человеческой головкой, характерны еще для Латена А [Godtowski К., 1977. Tab. I, 6, 11]. Впрочем, спорадически они встречаются на всем протяжении существования культуры вплоть до позднего Латена. Поздние, вероятно, имели уже не боевое, а культурное назначение [Duval P. M., 1977. Fig. 187; 188. P. 182; Megaw J. V. C., 1970. Fig. 228; 229].

Второй меч из Галиш-Ловачки, сохранность которого позволяет определить тип ( XXV, i), относится к Латену В 2 и С i. У него слабоизогнутая треугольная гарда, клинок без сложной профилировки и с плавносужающимся острием - тип 1 по классификации 3. Возьняка [Wozniak Z., 1974. S. 87. Fig. 7, 1; Bujna J., 1982. Fig. 5, 44, 49].

Среди достаточно многочисленных наконечников копий и дротиков из Закарпатья [Бадзшя В. I., 1971.  29] нет характерных для Латена В широких листовидных. Все относятся к Латену С. Исключение составляет лишь дротик с длинной втулкой  ( XXV, 17). Аналогичный найден в могильнике Карнча-Гура около Вроцлава [Wozniak Z., 1970. Tab. I, 1. S. 57] и датируется еще ступенью В i [Еременко В. Е., 1986. С. 12].

Трудно с достаточной определенностью датировать псалии из Галиш-Ловачки ( XXV, 14). С одной стороны, они по форме повторяют скифские архаического периода. С другой стороны, в южных областях латенской культуры дуговидные t псалии с шишечками на концах и двумя отверстиями на восьмерко- видном расширении в середине встречаются на памятниках Латена С 2 и D. Они известны в материалах оппидумов Манхинг, Страдоницы, в кельтских погребениях Трансильвании и Шампани, на поселениях в Румынии и Болгарии [Каспа- рова К. В., 1981. С. 73.  9].

Кельты широко пользовались колесницами, использовали их и в военном деле. Различные детали колесниц, в том числе чеки, удерживающие колеса на оси, встречаются достаточно часто в латенской культуре. Роскошный вариант их в стиле «чеширского кота» найден, например, в Мезеке в Болгарии [Duval Р.-М. 1977. Fig. 103]. Комплекс, по всей вероятности, относится ко времени оккупации Фракии кельтами в 280—212 гг. до н. э., т. е. соответствует ступени В2Ь. Более простые чеки из Трансильвании и Венгрии 3. Возьняк датировал ступенями Вг и С [Wozniak Z., 1974. S. 55. Fig. 4; 5; 6]. Так же, вероятно, следует датировать и находки из Закарпатья ( XXV, 16) [Бщзшя В. I., 1971.  17, 1-3; Еременко В. Е., 1986. С. 12].

Бронзовые и железные «рубчатые» или «гусе ничные» браслеты, представленные в Галиш-Ловачке ( XXVI, 20, 21), характерны для всего горизонта Духцов—Мюнзинген, включая и его позднюю, «выклинивающуюся» часть [Kruta V., 1979. Fig. 1]. Корреляционные таблицы И. Буйны демонстрируют, что в Карпатской котловине появляются они на рубеже ступеней Bt и В2а и иногда сочетаются и с вещами переходной ступени В г/С i [Bujna J., 1982. Abb. 2, 9]. Браслеты с тройными выступами-шишечками ( XXVI, 22) тоже появляются на рубеже Латена Bi и В2 [Еременко В. Е., 1986. С. 12; Marie Z., 1963. Tab. II, 20; Wozniak Z., 1974. S. 42; Kruta V., 1979. Fig. 1, 81, 106], но существует очень долго, в других культурах — вплоть до первых веков нашей эры [Зубарь В. М., 1982. С. 95, 96]. Чрезвычайно храктерным элементом юго-восточного ареала латенской культуры являются бронзовые браслеты из полых полусфер, скрепленных шарнирами. Их иногда считают ножными. Один такой браслет происходит из Галиш-Ловачки ( XXVI, 19), деталь второго — из клада в Малой Бега ни. Оба представляют поздние варианты этого типа украшений — из трех-четырех очень крупных звеньев. По И. Буйне, они появляются на ступени В 2/ С 1 и существуют на протяжении всей ступени С i [Bujna J., 1982. Abb. 2, 28], т. е. от последней четверти III приблизительно до середины II в. до н. э. О существовании их вплоть до начала ступени С 2 свидетельствует и сочетание обломка такого браслета с гладким стеклянным в кладе из Малой Бега ни.

Важным хронологическим индикатором являются н браслеты из сапропелита. Фрагменты их происходят из Галиш-Ловачки и поселения Ративцы. В Карпатской котловине самые ранние из них фиксируются в комплексах ступени В2ь, а самые поздние — с вещами ступени Gib, когда их вытесняют стеклянные браслеты [Bujna J., 1982. Abb. 2, 20]. Более всего они характерны для ступени В 2/С 1. Гладкий браслет из светло-голубого прозрачного стекла найден в кладе из Малой Бегани, а второй подобный — в трупосожжении около с. Мачола [Бдеь ля В. I., 1971. С. 77. 78.  33, 2]. Такие гладкие браслеты характерны уже для ступени С 2, в Ci они обычно сложнопрофилированные и украшены шишечками [Godtowski К., 1977. S. 43. 44].

Хорошие основания для датировки дает комплекс погребения кургана XI в Куштановице. Здесь, кроме сероглиняного гончарного кельтского сосуда ( XXVIII, 5) и поясного крючка, найдены три фибулы раннела те некой схемы. Одна из них, проволочная с арковидной спинкой, крупными завитками пружины и большим шаром на конце ножки, относится к категории так называемых фибул с шаром ( XXVI, 2). Это типологическое звено, следующее за духцовскими фибулами [Filip J., 1956. S. 104—107]. В корреляционных таблицах И. Буйны такие фибулы выступают в комплексах ступени Ва>, т. е. где-то между 280—225 гг. до н. э. Вторая фибула из Куштановицы — мюнзингенская ( XXVI, 7). Но вместо кораллов, зачастую украшавших диск на ножке, здесь лишь небольшие круглые выпуклины. Вероятно, эта застежка была изготовлена после 263 г. до н. э. О сравнительно поздней хронологической позиции свидетельствует и мно- говитковая пружина. Третья фибула ( XXVI, 4) относится к переходному варианту от духцовских фибул (характер оформления ножки) к так называемым пауковидным (выпукло-вогнутая широкая спинка). Аналогичные, хотя и более крупные, известны на территории Болгарии [Wozniak Z., 1974. Fig. 6, 3, 4], т. е. они — времени оккупации Фракии в 280—212 гг. до н. э. Эта дата подтверждается горизонтальной стратиграфией и корреляцией комплексов могильника Мюнэинген [Hodson F. R., 1968. Р. 30, 67]. К несколько более позднему времени мог бы относиться бронзовый поясной крючок из кургана XI в Куштановице ( XXVI, 3), поскольку это вещь, характерная уже для Латена С. Аналогичные происходят, например, с оппидума Страдоницы [Каспарова К. В., 1981.  6, 14] и из Мниховского Тынка [Filip J., 1956. Rys. 51, 2] в Чехии. Но появляются такие крючки еще на ступени В2ь, а о сравнительно раннем возрасте крючка из Куштановицы может свидетельствовать наличие на нем выемки под коралловую, вероятно, вставку. По-видимому, погребение в Куштановице было совершено где-то во второй четверти III в. до н. э.

На поселении Галиш-Ловачка найдены обломки и среднелатенских скрепленных проволочных фибул ( XXVI, 5, 6). Две из них украшены шариками на месте соединедшя ножки и спинки. Это вещи, характерные для ступени Ci [Bujna J., 1982. Abb. 4, 30]. А простые проволочные среднелатенские фибулы без каких-либо декоративных элементов характеризуют уже ступень С 2. К сожалению, сохранность их такова, что уточнить хронологическую позицию не представляется возможным. Это касается и обломка фибулы из кургана у с. Бобовое [Бщзшя В. I., 1971.  35, 2].

Что касается железных кованых цепей с крючком на конце, служивших у кельтов боевыми поясами или портупеями ( XXVI, 16, 17), то их находки и знаменуют еще наступление ступени С i. В Италии они известны в комплексах еще середины — второй половины III в. до н. э. [Kruta-Poppi L., 1979. Fig. 7, 4]. В Карпатской котловине ступень Ci начинается несколько позже, но железные пояса-цепи здесь появляются и на переходной ступени В2/С1 [Bujna J., 1982. Abb. 4, 18; 5, 45]. Поздний этап их типологического развития представляет лишь сравнительно короткий поясной крючок с «выбитым» точечным орнаментом ( XXVI, 18). Такие характерны только для ступени С i и существуют в начале ступени С 2 [Bujna J., 1982. Abb. 5, 54].

Кельтские женщины тоже носили пояса-цепи, но бронзовые звенья их сложнопрофилированные и иногда украшены красной эмалью. Прекрасный экземпляр поясного бронзового крючка в виде головки бычка ( XXVI, 14), происходящий из Мукачева, хранится в музее города Сибиу в Румынии [Duval Р.-М., 1977. Fig. 329. Р. 134]. Он выполнен в пластическом стиле ступени Вгъ и Ct [Bujna J., 4982. Taf. 2]. Несколько моложе бронзовая цепь с эмалью из Галиш-Ловачки ( XXVI, 1). Это изделие ступени Clb [Bujna J., 1982. Abb. 2, 34].

Типичны для среднего Латена и большие (до 35 см) ножи-секачи с изогнутой рукоятью, заканчивающейся шариком или колечком ( XXIV, 5, 6). В них исследователи видят то бритвы, то боевые ножи.

Имеет хронологическое значение и керамика некоторых типов. Так, графи тированная керамика с вертикальными расчесами ( XXVIII, 6) получает широкое распространение только со ступени С 2 и существует в D ь а расписная ( XXVIII, 1) -только в D [Godtowski К, 1977. S. 44, 49]. Сочетание в кургане у с. Бобовое расписного сосуда со среднелатенской фибулой делает наиболее реальной датой захоронения рубеж ступени Cj и Di, хотя и не исключает возможность и датировки ступенью Dt.

Кельтские находки к востоку от Карпат образуют четыре хронологические группы ( 4). Для самой ранней характ^тжы вещи горизонта Духцов—Мюн- зинген. Это прежде всего духцовские фибулы с «гусеничной» спинкой (Дубляны, Тростяница, Долиняны) ступени Ь i, «рубчатые» браслеты (Иване- Пусте и др.), гривны с небольшими печатевидными окончаниями из Мельниковки и Макарова Острова, «волнистая» гривна из Пекарей. Ступень В i, как уже говорилось, охватывает промежуток времени приблизительно от 80 до 30—20-х годов IV в. до н. э.

Следующую группу образуют вещи ступени В 2- Среди них самую раннюю хронологическую позицию занимают классические духцовские фибулы с массивной гладкой дужкой (Залесье, Липлява, Малая Сахарна, Рудь) или с узкой полоской псевдозерни на спинке (Головно). По И. Буйне, они диагностируют ступень Вга, хотя в ряде комплексов выступают и с вещами В2Ь. Синхронна им или чуть моложе и фибула из с. Биевцы с овальной расширенной спинкой и с раздвоенным концом ножки ( XXVII, 6) и те, и другие встречаются в комплексах фазы «d» могильника Янушев Уезд, занимающей в рамках горизонта Духцов—Мюнзинген сравнительно позднюю позицию. На следующей фазе появляются уже фибулы с шаром [Kruta V., 1979. Fig. 1]. Ступень В2а датируется промежутком времени от 320 по 280 г. до н. э.

К так называемым пауковидным фибулам с «фальшивой» пружинкой на ножке относится одна из случайных находок в Надпорожье ( XXVII, 10) и фибулы из Пантикапея [Амброз А. К., 1966.  I, 8, 9] варианта Аз по классификации К. Пешеля [Peschel К., 1972. S. 1—42]. «Пауковидные» фибулы характерны для ступени В2ь [Bujna J.t 1982. Abb. 4, 14. S. 329, 330].

У второй находки из Надпорожья ( XXVII, 11) обломана ножка, которая могла заканчиваться или «фальшивой» пружинкой, или иметь небольшой шарик, как на экземплярах из Говора Сад и Царевна в Болгарии [Woznak Z., 1974.  6, 3, 4]. Последние относятся ко времени оккупации Фракии кельтами в 280—212 гг. до н. э., что также соответствует ступени В2ь (от 280 до 240—220 гг. до н. э.) и охватывает частично переходный горизонт В 2/С 1 (от 220 до 180 гг. до н. э.).

К переходному времени от ступени В^ к Ct относятся и браслеты из сапропелита [Bujna J., 1982. Abb. 2, 20].

Следующую группу составляют находки среднела- тенские — стеклянные браслеты из Степановки, фибулы с восьмерковидными завитками [Каспарова К. В., 1981. С. 57-63; Peschel К., 1972. S. 1-42], графитированная керамика Бовшева, Горошова и Велемичей, а также весь набор сероглиняной гончарной керамики из Бовшева, характерный для ступени Сь Сочетание на поселении Горошова сапропелитовых браслетов и графитированной керамики указывает, что поселение существовало скорее всего в пределах ступени Сц,, где-то в первой половине II в. до н. э.

Латенский меч из скифского погребения в Верхней Тарасовке в Надпорожье [Бодянский А. В., 1962.  1, 7] по слабоизогнутой гарде сближается с типом I в классификации 3. Возьняка, но наличие железных ножен с простым закруглением на конце заставило этого автора отнести меч из Надпорожья к позднелатенскому времени [Wozniak Z., 1974. S. 153, 154]. Это приходит в противоречие со скифской хронологией, по которой погребение датируется IV в. до н. э. О том, что с хронологией ранних латенских мечей еще не все ясно и, очевидно, еще не все формы попали в существующие классификации кельтского оружия, сигнализирует и находка меча, напоминающего позднелатенские, в кургане Митков Врах в Югославии в сочетании с фибулой типа Букйовцы, для которой более поздняя, чем IV III вв. до н. э., датировка исключается [Wozniak Z., 1974. S. 91].

Имеется еще серия находок, включающая и бронзовые шлемы типа Монтефортино, связанная, вероятно, с деятельностью в Причерноморье Митридата Евпатора, в державу которого входили и малоазий- ские галаты [Raev В., 1986. С. 87—89; Еременко В. Е., 1986. С. 90 — 96]. Эти находки, однако, нуждаются в специальном рассмотрении в ином контексте. Нас в основном занимали сейчас памятники, хронологически предшествующие времени окончательного формирования зарубинецкой и поя- нешти-лукашевской культур.