Эпоха бронзы лесной полосы

Каменные ножи новокусковского этапа. Памятники эпохи раннего металла в Верхнем и Томско-Нарымском Приобье

В. И. Матющенко высказал мысль, что памятники, предшествующие самусьской культуре в Верхнем и Томско-Нарымском Приобье, следует объединять в одну верхнеобскую неолитическую культуру (). Нам представляется, что выделенная В. И. Матющенко верхнеобская неолитическая культура в действительности является широким в территориальном и хронологическом отношениях этнокультурным массивом, включающим не только неолитические памятники, но также энеолитические и раннебронзовые. Название «верхнеобская культура» неудачно: во-первых, потому, что это не культура, а культурная общность, включающая, возможно, несколько родственных и не всегда синхронных культур, во-вторых, потому, что эта общность выходила далеко за пределы Верхнего Приобья. Думается, что было бы правильнее назвать эту общность «новокусковской» (по наиболее характерной стоянке) или «протосамусьской». Такое название вызвало бы ассоциацию с определенным кругом памятников и подчеркнуло бы общепризнанный факт, что генетические истоки самусьской и родственных ей культур эпохи бронзы следует искать в определенной субстратной среде. Ниже мы рассмотрим два хронологических этапа развития местных культур в период, предшествующий сложению самусьской культуры.

Новокусковский этап. Пока полностью опубликованы материалы трех памятников — Самусьского могильника, Кипринской и Новокусковской стоянок. Керамика новокусковского этапа весьма разнотипна по форме. Наряду с остродонными и круглодонными встречаются сосуды с уплощенным и плоским дном. На Кипринской стоянке Верхнего Приобья, кроме характерных круглодонных сосудов и плоских банок найдены сосуды горшковидной формы (Молодин, 1977, с. 20). Такое же разнообразие отмечено и на других памятниках новокусковского этапа (Самусь- ский могильник, Новокусковская стоянка, Тух-Си- гат IV, Большой Ларьяк в Томской обл., Ирмень 2а, Иня 3 и другие в Новосибирской обл.). Так, в погребении 6 Самусьского могильника находилось четыре сосуда, различных по форме и орнаменту: а) горшковидный с уплощенным дном, украшенный горизонтальными и вертикальными зигзагами из отпечатков гладкого штампа; б) профилированный в верхней части остродонный сосуд, покрытый по всей поверхности горизонтальными рядами отступающей гребенки ( 93, 17); в) низкая круглодон- ная чаша, орнаментированная рядами насечек; г) остродонный конусовидный сосуд без орнамента (Матющенко, 1960,  2, 6, 8; Косарев, 1974а,  4, 1, 2).

В тесте присутствует песок, иногда, видимо, мелкая дресва. Орнаментальная композиция весьма однообразна и сводится обычно к заполнению поверхности сосудов одним видом узора — волной, псевдоплетенкой, рядами отступающей гребенки и др. Примечательно, что из 11 сосудов Самусьского могильника трудно подобрать два, похожих по форме и орнаменту. Однако столь необычная разнотипность во многом кажущаяся. Все эти сосуды близки между собой по трем основным признакам: нехарактерность гребенчатого штампа; господство отступающей техники нанесения орнамента; типичность архаичных «ранненеолитических» орнаментальных мотивов — волны, псевдоплетенки, сплошных взаимопроникающих треугольных зон и др. Аналогичные особенности присущи керамике Новокусковской стоянки и других одновременных памятников Среднего и Верхнего Приобья (ранний комплекс поселения Большой Ларьяк И, Кипринская стоянка и пр.), с тем лишь отличием, что на окраинах ареала встречаются черепки с отпечатками гребенчатого штампа.

Каменный инвентарь памятников новокусковского этапа включает наконечники стрел, скребки, ножи, топоровидные орудия разных форм и некоторые другие изделия ( 93, 1-13, 16) (см. также: Косарев, 1981,  20, 15—26). Среди наконечников Самусьского могильника преобладают удлиненные листовидные формы ( 93, 2, 3, 16). Встречаются также укороченные наконечники с выемкой в основании ( 93, 1) и удлиненные с черешком ( 93, 5). В Новокусковской стоянке, напротив, более типичны укороченные наконечники с выемкой в основании. Для Кипринской стоянки, где был найден 41 наконечник стрел, судя по статистическим подсчетам В. И. Молодина, в одинаковой мере характерна та и другая форма (Молодин, 1977, с. 22-23,  XIV, 11, 12). Скребки делались на отщепах, рабочая часть их, как правило, округлой формы. В Самусьском могильнике найдено более десятка топоровидных и долотовидных каменных орудий; они в большинстве своем невелики и имеют слегка при- остренный обушок. Встречены массивный удлиненный пест и такое же по пропорции тесловидное орудие (Косарев, 1974а,  5, 13, 14).

Каменные ножи новокусковского этапа делятся на несколько типов. В целом преобладают широкие листовидные формы (Косарев, 1974а,  6, 24, 25; 1981,  20, 25—28). В Самусьском могильнике найден крупный, прекрасно обработанный асимметричный нож ( 93, 13), на Новокусковской стоянке собрано несколько ретушированных по всей поверхности четырехугольных вкладышей. Интересны шлифованные ножи из нефрита и из зеленоватого под нефрит сланца, с заточенным рабочим краем. Четыре таких ножа происходят из Самусьского могильника ( 93, 6), два — из Новокусковской стоянки (Косарев, 1981,  20, 29, 30). Близкие аналогии им есть в серовских и глазковских погребениях Прибайкалья (Окладников, 1955,  II). Семь похожих ножей встречены на Кипринской стоянке (Молодин, 1977, с. 22).

Как видно из изложенного, основная масса инвентаря характеризует охотничьи занятия. К числу ры- боловческих орудий относятся найденные в Самусьском могильнике каменные стерженьки для крючков (Косарев, 1974а,  5, 5, 6). Они напоминают по облику каменные стерженьки из серовских и глазковских могил Ангаро-Байкалья (Окладников, 1955,  16, 11, 12; 35, 5 и др.). Надо полагать, что население, оставившее керамику новокусковского типа, знало и другие способы ловли рыбы, в том числе сетью. На некоторых черепках из Самусьского могильника отчетливо видны отпечатки мелкоячеистой сети (Косарев, 1981,  20, 2). Грузила для сетей пока не найдены. Возможно, В. И. Матющенко прав, полагая, что в качестве грузил могла использоваться необработанная галька.

Жилища этого времени в Верхнем и Томско-На- рымском Приобье не исследованы.

О погребальном обряде населения новокусковского этапа можно судить по материалам Самусьского могильника, где В. И. Матющенко исследовал 16 могил. Покойников хоронили в неглубоких (от 0,45 до 0,95 м) ямах. Лишь в одном случае глубина превышала 1 м (могила 9). Большинство могил ориентировано с севера на юг, одна была вытянута с запада на восток, три — с северо-востока на юго-запад. Кости почти не сохранились. В восьми могилах отмечено трупосожжение или следы огня, сопровождаемые охрой. Шесть могил содержали только керамику, в шести наличествовал каменный инвентарь, но отсутствовала посуда. Характер материала позволяет предполагать, что часть вещей, а иногда почти весь погребальный инвентарь клали не в могилу, а рядом на поверхности.

Давая общую оценку культурной специфике памятников новокусковского этапа, еще раз напомним что по некоторым особенностям — прежде всего по облику керамики и по своеобразию орнаментального комплекса — памятники новокусковского типа обнаруживают явные признаки генетической близости ранним памятникам автохтонных восточноураль- ских культур. Видимо, «верхнеобская» (новокусковская) общность выросла на основе более широкой и более древней общности, которая простиралась некогда до Урала. Впоследствии, когда в ишимо-ир- тышской части Западной Сибири утвердилось население с гребенчато-ямочной керамикой, восточная часть этой общности оказалась изолированной и продолжала развивать автохтонные культурные традиции.

В. И. Матющенко отнес Самусьский могильник и одновременные ему памятники к неолитической эпохе. Думается, что это ошибочное мнение. Мы уже отмечали выше, что керамику Самусьского могильника характеризует разнотипность форм сосудов (острые, округлые, уплощенные и плоские днища, закрытые и отогнутые венчики и т. д.). Такая нестандартность бывает характерна для рубежа разных археологических эпох.

Обращает на себя внимание широкое распространение на новокусковском этапе шлифованных ножей из нефрита и других пород, которые по форме и манере заточки напоминают простейшие металлические ножи. Появление в это время оселков-точилец (см. также: Косарев, 1981,  20, 31—33) — независимо от того, предназначались они для заточки металлических изделий или их каменных подобий — является признаком новой эпохи. В керамике Самусьского могильника и Новокусковской стоянки присутствуют некоторые элементы, свидетельствующие о сходстве с липчинской посудой Нижнего Притоболья, например характерность ложно шнуровой орнаментации и наличие в некоторых случаях вертикальной разбивки орнаментального поля (Косарев, 1981,  20, i, 3, 10, 11, 13). В. И. Молодин вслед за М. Н. Комаровой справедливо отметил сходство орнаментации посуды Кипринской стоянки и нижнего (липчинского) слоя VI разреза Горбуновского торфяника, свидетельствующее, по их мнению, об одновременности и известной культурной близости этих двух памятников (Молодин, 1977, с. 24). Липчинская энеолитическая культура датируется сейчас второй половиной III тыс. до н. э., возможно, с заходом в начало II тыс. до н. э. Думается, что приблизительно в этих же пределах умещается время существования Самусьского могильника и других памятников новокусковского этапа в Верхнем и Томско-Нарымском Приобье.