Эпоха бронзы лесной полосы

Хронология, периодизация, происхождение и дальнейшие судьбы фатьяновских племен

Наиболее спорными вопросами фатьяновской культуры являются хронология, периодизация, происхождение и дальнейшие судьбы фатьяновских племен

Большинство исследователей относили и относят фатьяновскую культуру к первой половине II тыс. до н. э. (Городцов, 1915, 1927; Спицын, 1903а, 1905; Кривцова-Гракова, 1947а; Бадер, 1963; Крайнов, 19726 и др.). Эта дата была установлена на основе типологического анализа вещей и синхронизации культур бронзового века. В настоящее время хронология фатьяновской культуры устанавливается более точно при помощи стратиграфического, радиокарбо- нового и палинологического методов.

Изучение стратиграфии многослойных поселений Волго-Окского междуречья и других памятников показывает, что фатьяновские вещи начинают встречаться в них только в поздневолосовских слоях, датируемых исследователями гранью III—II и началом II тыс. до н. э. В этих стоянках над фатьяновскими вещами залегают слои поздней бронзы так называемых культур с текстильной и поздняковской керамикой, относимых исследователями ко второй половине II тыс. до н. э.

Таким образом, массовое появление фатьяновских вещей в поздневолосовских слоях неолитических поселений неоспоримо свидетельствует о времени проникновения фатьяновских племен в Волго-Окское междуречье. Очевидно, «исчезновение» их будет датироваться временем массового появления комплексов с текстильной керамикой. Следует отметить, что в западной части ареала фатьяновской культуры фатьяновские вещи встречены в более ранних слоях неолитических стоянок, чем в восточной.

Радиокарбонные даты подтверждают данную хронологию. Тургиновский могильник, относящийся к московско-клязьминской группе фатьяновской культуры, датируется 3780±130 (ЛЕ-1046) лет до нашего времени, т. е. 1830—1800 лет до н. э. Волосово-Дани- ловский могильник, относящийся к верхневолжской группе памятников фатьяновской культуры, датируется 3650±80 (ЛЕ-1044) лет до нашего времени, т. е. около 1700—1650 лет до н. э. Синхронные фатьянов- ским и близкие им прибалтийские памятники культур шнуровой керамики и боевых топоров датируются тем же временем: например, слой со шнуровой керамикой стоянки Тамула в Эстонии датируется 3000±180 лет до нашего времени, т. е. 1700—1600 лет до н. э. (Янитс, 1952); стоянки Лейманишки, Эйни и Абора в Лубанской низменности в Латвии датируются: 3970±250; 3870±70 (ЛЕ-071); 3860±100 (ЛЕ- 749) лет до нашего времени (Лозе, 1972), т. е. от 2000 до 1500 лет до н. э. Радиоуглеродные даты жуцевской культуры указывают на более раннее время ее. Для стоянки Швентойи (Литва) имеются следующие даты: 4120±80; 4100±100 лет до нашего времени, т. е. рубеж III и II тыс. до н. э. (Rimantiene, 1974). В Прибалтике, так же как и на Верхней Волге, шнуровая керамика и другие вещи культуры ладьевидных топоров появляются на неолитических стоянках в слоях, близких поздневолосовским слоям стоянок Волго-Окского междуречья (Лозе, 1979).

Пыльцевые анализы из поздневолосовских слоев неолитических стоянок Волго-Окского междуречья подтверждают наши даты (Лисицына, 1959; Цветкова, 1953; Тюремнов, 1960, 1962; Нейштадт, 1957).

Сравнение фатьяновских комплексов из памятников Московской, Калужской, Калининской и других- областей с комплексами памятников днепро-деснин- ского варианта среднеднепровской культуры показывает их сходство, а иногда и тождество, что свидетельствует об их родстве в синхронности. Днепро- деснинские памятники среднеднепровской культуры датируются первой четвертью II тыс. до н. э. (Арте- менко, 1978). Типологическое изучение вещей фатьяновской культуры и сравнение их с материалами других культур шнуровой керамики также подтверждают наши даты.

Таким образом, на основании изучения стратиграфии стоянок, где встречаются фатьяновские вещи, данных пыльцевого анализа, археологических материалов из могильников и сопоставления их с другими памятниками соседних культур, а также данных радиокарбоновых анализов из фатьяновских могильников и одновременных родственных культур (прибалтийских) начало фатьяновской культуры датируется рубежом III—II тыс. до н. э. или началом первой четверти II тыс. до н. э., а конец ее на Верхней Волге—серединой II тыс. до н. э. (1600—1500), а на Средней Волге, очевидно, начало будет датироваться более поздним временем, чем ранние окско-деснинские и московско-клязьминские памятники, а конец — также более поздним временем (Крайнов, 19726; Бадер, 1963; Бадер, Халиков, 1976).

Вопрос внутренней хронологии и периодизация памятников фатьяновской культуры является наиболее трудным. Всеми исследователями признано, что фатьяновские племена являются пришлыми для центра Русской равнины. Первоначально они в условиях лесной полосы могли расселяться только по рекам (Западной Двине, Днепру, Волге, Оке, Клязьме и пр.). Основными водными магистралями расселения фатьяновцев были Волга и Ока с их притоками (карта № И). Средоточие в определенных регионах памятников фатьяновской культуры и послужило основой для наименования групп памятников, а различия в обряде погребения, погребальном инвентаре, топографии памятников и пр. легло в основу деления на группы. Изучив весь комплекс фатьяновских вещей и обряд погребения, мы установили, что расселение фатьяновцев шло в направлении с юго-запада и запада на восток и северо-восток (Крайнов, 19726). Нами выделяются следующие локальные группы фатьяновской культуры: двинско-ильменская, московско-клязьминская, окско-деснинская, верхневолжская и средневолжская . Наряду с этими крупными локяльными группами выделяются и более мелкие группы памятников (нижнеокская, нижнекамская, вятско-ветлужская и др.), являющиеся, вероятно, хронологическими этапами части крупных локальных групп (карта № 7). Не исключено, что при дальнейшем изучении фатьяновской культуры будут выделены новые группы, особенно в необследованных местах.

Рассмотрим основные локальные группы. Наиболее ярким показателем специфики каждой группы является керамика. На первый взгляд она производит впечатление однородной, что и определяет единство культуры. Однако при более пристальном изучении выявляется неоднородность форм сосудов, их профилей, днищ, техники выделки, примесей в тесте, орнаментики и пр. Например, удлиненные бомбовидные сосуды с эсовидным профилем концентрируются на территории московско-клязьминских памятников, шаровидные сосуды с высоким слегка раструбным горлом —на территории верхневолжских памятников, а сосуды с прямыми высокими шейками характерны для Средней Волги ( 28а, б; 29). Низкошейные шаровидные сосуды (так называемые «амфоры») распространяются вдоль Волги в ее верхнем и среднем течении ( 30). Форма сосудов может служить хронологическим показателем. Например, бомбовидная посуда с эсовидным профилем считается в культурах шнуровой керамики и боевых топоров (среднеднепровской, прибалтийской, прикарпатской и др.) наиболее ранней, а посуда с хорошо выраженной шейкой и плечиками — более поздней. Показательна также разница и в орнаментике посуды ( 32).

Шнуровой орнамент присущ в основном только памятникам московско-клязьминской группы и встречается в контактной зоне Ярославской и Ивановской обл. Ромбический штампованный узор доминирует в верхневолжской группе памятников, а широкий зигзаг с внутренней штриховкой характерен в основном для средневолжской группы. В московско- клязьминских памятниках господствует однозональ- ный орнаментальный узор, в верхневолжских — двузональный, а в средневолжских — трехзональный, но в каждой группе встречаются все три вида, что иллюстрирует внутреннюю хронологию памятников: так, однозональные узоры характерны для посуды ранних этапов развития культур шнуровой керамики и боевых топоров а трехзональные — для поздних. Эта закономерность является важным признаком для периодизации фатьяновской культуры. Разница наблюдается и в технике выделки сосудов, и в примесях в тесте, но этот вопрос еще недостаточно разработан. Предварительное изучение примесей показывает, что в сосудах московско-клязьминской группы господствует примесь дресвы, а на Верхней и Средней Волге глина очень хорошо отмучена и имеет основной примесью песок; на поздних этапах чаще встречается шамот.

Вторым показателем специфики каждой группы, не менее ярким, чем посуда, являются каменные сверленые топоры-молотки. В созданной классификации фатьяновских каменных сверленых топоров- молотков (Крайнов, 1963, 1964а, 19726) выделены наиболее характерные типы топоров для той или иной группы памятников и даны карты их распространения (Крайнов, 19726). Выяснилось, что в каждой группе памятников есть свои специфические формы топоров и они довольно точно очерчивают тот или иной локальный вариант или хронологически разные группы (карты 8—10). Например, для двин- ско-волховской группы характерны топоры с небольшими втулками и обушковые с короткой приподнятой лопастью; длиннообушковые и ромбически-усе- ченные, с узким обушком топоры характерны для московско-клязьминских памятников; коротколо- пастные топоры характеризуют окско-деснинские памятники и ранние памятники средневолжской группы. Длиннолопастные топоры являются специфической формой в основном для верхневолжской группы фатьяновских памятников. Отдельные экземпляры топоров указанных форм встречаются и на территории соседних групп. Они туда попали или при передвижениях фатьяновских племен, или путем обмена. Остальные выделенные нами типы и подтипы фатьяновских каменных сверленых топоров- молотков встречаются на всей территории распространения фатьяновской культуры и только в ряде мест выходят за пределы ее ареала, свидетельствуя или о контактах с соседями, или о проникновении отдельных мелких групп за пределы территории. Характерно, что в степных культурах (ямной, ката- комбной и срубной) фатьяновские формы топоров не встречаются и только отдельные общие типы бытуют в родственных культурах шнуровой керамики и боевых топоров.

Кремневые клиновидные топоры, так же как и каменные сверленые топоры, считаются одним из наиболее характерных орудий фатьяновцев ( 25). В окско-деснинской группе встречаются толстообушковые и широколезвийные топоры, в московско- клязьминской группе в ранних памятниках господствуют толстообушковые с прямоугольным сечением, а в поздних — тонкообушковые с линзовидным сечением. Для ранних памятников верхневолжской группы характерны среднеобушковые топоры с прямоугольным сечением, а для поздних — тонкообушковые с линзовидным сечением. В средневолжской группе на ранней стадии бытуют среднеобушковые с прямоугольным сечением, а на поздней стадии существуют короткие формы топоров.

Кремневые ножи также различаются по группам. В окско-деснинской и московско-клязьминской группах господствуют широкие и длинные ножи на пластинах, часто обработанные отжимной (струйчатой) ретушью ( 27, 24-26, 29, 38-52). В верхневолжской группе в ранних памятниках — ретушированные ножи на пластинах, а на поздней стадии вместо ножей в погребения кладутся обломки пластинок без ретуши. Такая же картина наблюдается и в средневолжских памятниках.

Кремневые наконечники стрел и дротиков характерны в основном для московско-клязьминской группы ( 27, 1-23).

Неодинаково для локальных групп и количественное соотношение металлических вещей. В памятниках окско-деснинской группы они пока не обнаружены, а в московско-клязьминской единичные медные подвески встречены только в двух могильниках (Кузьминском и Истринском). Основная масса металлических изделий (орудий и украшений) найдена в верхневолжских и средневолжских фатьяновских памятниках, в основном в могильниках, относящихся к развитому и позднему этапу фатьяновской культуры.

Фатьяновские группы памятников имеют различия и в ориентировке могил и погребений. У всех фатьяновских групп доминирующим направлением могил является запад — восток и юго-запад — северо-восток. В московско-клязьминских и окско-деснинских могильниках преобладает западно-восточная ориентировка, а для верхневолжских основной ориентировкой является юго-запад — северо-восток. Некоторые отличия прослеживаются в расположении могил, в форме и глубине могил и в устройстве погребальных сооружений. В окско-деснинских и московско-клязьминских памятниках редко встречаются погребальные сооружения, а в верхневолжских и средневолжских памятниках они присутствуют во всех могилах и абсолютно идентичны по форме и деталям устройства.

Некоторые различия наблюдаются в расположении и количестве погребального инвентаря. В памятниках московско-клязьминской и окско-деснинской групп почти не встречаются шаровидные («амфор- ного» типа) сосуды, число сосудов в погребениях небольшое, а в верхневолжских и средневолжских могильниках сосуды «амфорного» типа встречаются почти во всех могильниках и замечается резкое увеличение количества сосудов в могилах.

Судя по костным остаткам ритуальной пищи, состав стада у локальных групп фатьяновских племен был различным. В составе стада у окско-деснинских и московско-клязьминских племен господствуют свинья и овца, а у верхневолжских и средневолжских племен встречаются все виды домашних животных, а в поздних памятниках — лошадь.

В каждом из упомянутых локальных вариантов фатьяновской культуры есть ранние и более поздние памятники. Поэтому как локальные варианты, так и фатьяновскую культуру в целом нельзя рассматривать в статике, а следует выделить этапы их развития (Крайнов, 19726).

На основе анализа всех источников по фатьяновской культуре в Верхнем Поволжье можно наметить ^следующие этапы ее развития: первый — Иваново- горский — XX—XVIII вв. до н. э.; второй — Никуль- цинский — XVIII—XVII вв. до н. э.; третий — Воло- юово-Даниловскип — XVII—XVI вв. до н. э.; четвертый — Скомороховско-Буньковский — XVI—XV вв. до н. э. Создание более подробной и твердой периодизации — дело будущего.

Вопрос о происхождении фатьяновской культуры является одним из самых сложных. Все исследователи сходятся во мнении о чужеродности фатьяновских племен в Волго-Окском междуречье. Однако вопрос о месте их происхождения породил множество противоречивых теорий. В 30-х годах господствовала автохтонная теория (Бадер, 1939; Третьяков П. Н., 1935; Равдоникас, 1947; Крайнов, 1941 и в какой-то степени Чайлд, 1952), но эта точка зрения была потом оставлена ее защитниками. Одни ученые в споре об исходной территории видели ее на Кавказе (Городцов, 1914а, 1927; Спицын, 1903а; Трофимова, 1949; Кривцова-Гракова, 1947; Дамбский, 1955 и др.), другие — в Средней Европе (Kossina, 1928; Forssander, 1933; Tallgren, 1925, 1926; Ayrapaa, 1933; Meinander, 1954 и др.); третьи склонны считать исходной территорией для всех культур боевых топоров и шнуровой керамики степное Причерноморье Восточной Европы (Glob, 1945; Sulimirski, 1933, 1956). Часть исследователей считает первоисточником этих культур ямно-катакомбные племена (Gim- butas, 1956; Sturms, 1937; Брюсов, 1961; Бадер, 1963; Артеменко, 1963а, б; Ozols, 1962 и др.); некоторые полагали, что исходной территорией для фатьяновских племен могла служить территория Среднего Днепра (Фосс, 1952; Герасимов, 1955; Моора, 1958 и др.).

Однако анализ археологического, антропологического материала и других данных фатьяновской культуры заставляет нас не согласиться с участием степных культур Причерноморья (ямной, катакомб- ной и др.) в образовании культур с боевыми топорами и фатьяновской (Крайнов, 19726). Это два разных этнических мира. Первый относится к культурам индо-иранского этноса, а второй связан с северными индоевропейцами.