Эпоха бронзы лесной полосы

Гамаюнская культура. Переходное время от бронзового века к железному

Расширение на юг ареала крестово-струйчатых культур, локализовавшихся первоначально на севере Западной Сибири, привело к тому, что накануне железного века их южная граница достигла предта- ежных районов. В Среднем Зауралье в это время распространяются памятники гамаюнской, в Среднем Прииртышье — красноозерской, в низовьях Чулыма и Нарымском Приобье — молчановской культур. В их облике много северных лесных черт. Элементы северных циркумполярных культур внедряются на рубеже бронзового и железного веков и в начале эпохи железа далеко в глубь лесостепей (карта 38).

Появление названных культур в южнотаежной и предтаежной полосе Зауралья и Западной Сибири фиксирует начало здесь нового исторического этапа — переходного времени от бронзового века к железному. Рассматриваемый период более четко прослеживается на юге Западной Сибири и менее четко — в северных районах, где он более воспринимается как йериод поздней бронзы. На это несовпадение обратил внимание Е. А. Васильев, который считает неправомерным относить к переходному времени от бронзового века к железному памятники атлымской культуры в северотаежном Приобье. «Для северотаежного Приобья,— замечает он,— выделение такого этапа выглядит искусственным, поскольку здесь вплоть до раннего железа в облике материальной культуры не фиксируется новых черт, характерных для последующей эпохи» (Васильев Е. А., 1982, с. 4).

Гамаюнская культура

Локализовалась в основном в таежном Зауралье. Была выделена Е. М. Берс (1960). Одновременно изучением памятников этого типа занимался К. В. Сальников (на севере Челябинской обл.), который счел возможным отнести их к особой культуре, названной им каменногорской (Сальников, 1961). Оба автора сходятся на том, что гамаюнско-каменногорская культура в Зауралье не имеет местных корней.

Всего по данным на 1982 г. зафиксировано 160 гамаюнских поселений, в том числе 23, укрепленных валом или рвом и валом. Основная масса этих памятников локализуется в предтаежном и таежном Зауралье — от верховьев Уфы и Миасса до р. Вагиль, протекающей в районе 60-й параллели (Борзунов, 1982,  2). Восточная часть гамаюнского ареала заходила в Тюменское Притоболье. Несколько поселений с гамаюнской керамикой известны в Приу- ралье (Усть-Волосница на Печоре, Сабакты 3 и Мысовое в бассейне р. Янгельки, Мельское и Кагин- ское на р. Белой). К настоящему времени полностью или частично раскопано несколько десятков гамаюнских памятников (поселения Туманское, Палкино I, Шайдуриха, городища Каменногорское, Гамаюнское, Зотинские 2, 4, Андреевские 5, 7 и др.). Могильники гамаюнской культуры пока не известны.

Гамаюнская керамика, согласно технологическим исследованиям В. А. Борзуиова, изготовлена ленточным способом из глины с примесью песка, талька, реже слюды и кварцитовой крошки (в вагильском варианте — только песка, в тюменском — песка и незначительного количества слюды). Поверхность заглаживалась рукой или травой, иногда щепой (Борзунов, 1982, с. 97). В целом посуду гамаюнской культуры можно разделить на две большие группы.

В первую группу ( 116) входят сосуды с плавным переходом от шейки к плечикам, округлым или приостренным дном. Характерна гребенчатая техника выполнения узоров, но не чужды и другие приемы — резные линии, мелкоструйчатый штамп. Одной из отличительных черт является присутствие в орнаменте некоторых андроноидных орнаментальных мотивов: взаимозаходящих зигзагов, деградированных меандров, ромбов и др. На границе шейки и тулова обычен ряд или несколько рядов глубоких ямочных вдавлений — круглых, овальных, подтреугольных, ромбических. Порою они располагались попарно, наискосок друг от друга. В Тюменском Притоболье вместо ямок встречаются иногда «жемчужины». Шейка украшалась чаще всего горизонтальными рядами гребенчатых (реже мелкоструйчатых или прочерченных) линий. Геометрическая зона — зигзаги, деградированные меандры, наклонные ленты и др.— обычно находилась в верхней части тулова. Самым распространенным орнаментом на тулове был псевдоплетенчатый пояс ( 116, 2, 5, 5, 6). Нижняя часть сосудов не орнаментировалась. Нетрудно заметить, что керамика этой группы обнаруживает большое сходство с посудой иткульской культуры эпохи раннего железа и, возможно, в некоторой своей части относится к началу железного века ( 116, 5, 6).

Сосуды второй группы ( 117, 7, 3, 4, 6) отличает силыю отогнутая шейка; наряду с круглодон- иыми сосудами присутствуют и плоскодонные. Ранее по чисто визуальному впечатлению, а также судя по публикациям и полевым отчетам Е. М. Берс, К. В. Сальникова, представлялось, что среди керамики этой группы преобладают плоскодонные горшки. Однако по статистическим подсчетам В. А. Бор- зупова оказалось, что во всех локальных вариантах гамаюнекой культуры превалировали круглодонные, остродонные и уплощенные днища (в северном и центральном известны только они); плоскодонность характерна лишь для небольшой части посуды верх- неисетского и каслинско-синарского вариантов (Бор- зунов, 1982, с. 97—98). Посуду второй группы отличает сильно отогнутая шейка. Орнамент в ряде случаев занимает всю внешнюю поверхность, включая дно сосуда; преобладают узоры, выполненные крестовым и мелкоструйчатым штампами. Сущность декоративной схемы заключается в монотонном заполнении верхней половины сосуда (реже всей боковой поверхности) рядами крестового либо мелкоструйчатого штампов. Порой это однообразие нарушалось включением зигзагообразной линии или ямочных поясов. Граница шейки и тулова всегда подчеркивалась глубокими ямочными вдавлениями. Они имели обычно округлую форму и часто располагались попарно.

Керамика первой и второй групп, как правило, встречается совместно, но есть памятники, где найдена почти исключительно первая группа посуды (например, Аятское I поселение); на других заметно явное преобладание второй из групп. Керамика первой и второй групп имеет разные генетические истоки: первая оставлена потомками местного межовско- го населения, вторая — северными мигрантами, но в то же время они существуют как бы нераздельно, взаимосвязанно, находятся в постоянных контактах друг с другом. Возможно, здесь мы имеем дело с тем случаем, когда пришлое население представляло собой экзогамный (фратриальный?) коллектив, который, придя на повую территорию, вынужден был вступить в брачные связи с местным населением.

По свидетельству В. А. Борзунова (основного исследователя гамаюпеких памятников), гаматопские орудия из меди и бронзы пока не найдены. Из этих металлов изготовлялись преимущественно круглые и квадратные бляхи, порой с солярным орнаментом, круглые петельчатые бляшки-пуговицы и другие украшения. 'В конце существования гамаюнекой культуры появляются первые слабые признаки металлургии железа (Борзунов, 1982, с. 105). При раскопках 2 и 4 Зотинских городищ В. А. Борзунов нашел значительное число каменных орудий, причем па последнем памятнике в одном из жилищ была кремнеобрабатывающая мастерская, в другом встречены следы бронзолитейного производства. Кроме того, из Зотинских городищ происходят костяные наконечники стрел и бронзовые бляхи (материал, к сожалению, не опубликован).

Вообще орудия гамаюнекой культуры представлены почти исключительно каменными изделиями. Среди них кремневые и яшмовые наконечники стрел с округлым, прямым или скошенным основаниями, подтреугольные кожевенные и мясные ножи, скребки с округлым лезвием и подтеской с брюшка, отщепы с эпизодической ретушью, сверла, микрорезчики, пилки по дереву, скребла из плитчатого сланца, шлифованные молотки и массивные песты из габровых пород для дробления руды. Намечаются территориальные различия сырьевых источников. На юге гамаюнекой культуры использовались главным образом яшмовидные породы, кремень, агаты, халцедон; в центральной части гамаюнекого ареала — сланцы, кремни низкого качества, изредка кварциты, яшма, хрусталь, роговик, халцедон; на севере гамаюнекой культуры — кремень, кремнистые породы, кварциты (Борзунов, 1982, с. 105, 108).

В. А. Борзунов, обработавший новые и новейшие данные по гамаюнекой культуре, пришел к выводу, что гамаюнцы строили три основные разновидности жилищ: полуземлянки, наземные без котлована и наземные с котлованом. Внутри их следующие подвиды: 1) прямоугольные одно-, двух- и многокамерные укрепленные жилища с земляным полом, углублением в центре либо с глинобитным неуглубленным полом, двойными обмазанными глиной бревенчатыми стенами, на которые опиралась крыша из бревен, жердей и бересты, покрытая сверху дерном; 2) наземные неуглубленные шатровые постройки из бревен и жердей; 3) наземные однокамерные с под- квадратным углублением в центре; 4) то же в одно- и двухкамерном варианте с овальным котлованом и шатровой конструкцией; 5) подквадратиые и полуовальная (городище у оз. Мелкое) однокамерные полуземлянки с искусственным в мягком грунте или с округлым естественным котлованом; 6) бревенчатые наземные подквадратиые дома с деревянными в два поперечных настила полами, обмазанными глиной, подпертыми снизу в местах, где полы не касались скалы, деревянными свайками и каменными столбиками, укрепленными каменными клиньями; 7) бревенчатый подквадратный (?) дом с земляньш полом и крышей из жердей и бересты (поселение на мысу Еловом) (Борзунов, 1982, с. 80, 83).

Анализ остеологических остатков показал преобладание на гамаюпеких и иткульских поселениях костей диких животных (прежде всего косули и лося), единичность пушных зверей, присутствие на всех иткульских и большинстве гамаюпеких поселений костей лошади. В иткульских и иногда в лесостепных гамаюнеких комплексах известны крупный и мелкий рогатый скот, на некоторых памятниках встречены кости рыб и птиц (Борзунов, 1982, с. 108). По имеющимся сейчас данным, роль скотоводства в Среднем Зауралье после упадка андропоидных культур значительно уменьшилась и оно приняло в основном коневодческое направление.

Анализируя археологические материалы последпих лет, В. А. Борзунов пришел к выводу, что бронзовые орудия, связываемые Е. М. Берс с гамаюнекой культурой, в действительности не гамаюпекие и что хозяйственно-бытовой уклад гаматоттского населения был гораздо архаичней, чем это представлялось ранее. Он, в частности, пишет: «В целом поселенческие материалы характеризуют гамаюнцсв как оседлых охотников на лесных копытных с относительно развитой техникой строительства древнейших на Урале оборонительных сооружений, но архаичным набором каменных орудий. Освоены основы медного литья, однако металлические орудия не получили распространения. Судя по почти полному отсутствию рыболовных орудий и остатков ихтиофауны, преобладанию орудий охоты, преимущественному расположению поселений в верховьях и средних течениях небольших рек, рыболовство у гамаюнцев оставалось подсобным промыслом. Известны также керамические и косторезное производства, возможно, кожевенное и ткачество. Не исключено, что под влиянием иткульцев гамаюнцы осваивают начатки скотоводства и знакомятся с железом» (Борзунов, 1982, с. 108-109).

При датировке гамагопских комплексов следует иметь в виду, что первый тип гамаюнской керамики не вполне четко отделим хронологически от посуды иткульской культуры эпохи железа и в принципе мог жить дольше, чем вторая группа гамаюнской керамики (с крестово-струйчатым штамповым орнаментом). Исследователи обычно не разграничивают типологически и терминологически предиткульский тип гребенчатой посуды от генетически близкой керамики иткульской культуры, назьгзая их общим наименованием «иткульская», «раннеиткульская», «каменногорско-иткульская». В результате, по имеющимся публикациям, иткульская керамика то залегает в одном слое с гамаюнской (крестово-струйча- той), то перекрывает «гамаюнский» слой (Романова, Сухина, 1974; Борзунов, 1977; 1978). Поэтому, говоря о хронологических рамках гамаюнской культуры, мы во избежание разночтений имеем в виду в первую очередь посуду второй группы — крестово-струйча- тую, в значительной мере определившую колорит гамаюнской культуры в целом.

Почти все исследователи гамаюнских памятников относят их к переходному времени от бронзового века к железному. Термин «переходное время от бронзового века к железному» как нельзя лучше определяет содержание и хронологическое место гамаюнской культуры. Эта переходность выражена в нестандартности типов поселений (городища, укрепленные жилища, селища), в наличии на позднем этапе гамаюпекой культуры зачатков железоделательного производства (при широком бытовании каменпых наконечников стрел, скребков, ножей, резцов и т. д.), в характерности фигурно-штамповой орнаментации (при сохранении некоторых андроноидных геометрических рисунков) и пр. Этот период — именно в силу своего переходного характера — должен лежать около рубежа межовско-ирменской и скифо-тагарской эпох.

Думается, что дата гамаюнской культуры, предложенная Е. М. Берс (VI—IV вв. до н. э.), несколько завышена, во всяком случае применительно к верхней хронологической границе. Если согласиться с пашей датировкой межовских памятников (X—VIII вв. до н. э.), то начало гамаюнской культуры нельзя относить ко времени позже VII в. до н. э. Что касается верхней хронологической границы, то здесь необходимо учитывать следующее: считается, что конец гамаюнской культуры смыкается с началом иткульской, которая определенно датируется VI — IVвв. дон. э. (Стоянов, 1969, с. 6; Бельтикова, 1982).

Таким образом, время существования гамаюнских памятников лежит в промежутке между межовской культурой эпохи поздней бронзы и иткульской начала железного века, т. е. около VIII—VII или VIГ — VI вв. до и. э.

Однако В. А. Борзунов в одной из последних работ предложил иную датировку. Он исходит не из тезиса о хронологическом смыкании конца гамаюнской и начала иткульской культур, а из фактов, свидетельствующих, по его мнению, об одновременности позднего этапа гамаюнской культуры иткульской культуре на всем протяжении существования последней. Исследование городищ Красного Камня, Зотинских 2 и 3, Колпаковского, сообщает он, «подтвердило предложенную Е. М. Берс датировку финала культуры V—IV вв. до п. э. Вопрос об абсолютной нижней дате, не исключающей конец либо рубеж IT—I тыс. до н. э., остается открытым» (Борзунов, 1982, с. 109).

Нам представляется, что предложенная В. А. Бор- зуновым дата слишком растянута во времени. Если начинать гамаюнекую культуру с конца II или с рубежа II и I тыс. до н. э., то не остается места для межовской культуры эпохи поздней бронзы. Если отнести финал гамаюнской культуры к V—IV вв. до н. э., то непонятно, почему на гамаюнских памятниках, при постулируемых В. А. Борзуновым тесном сосуществовании и контактах гамаюнекого и иткуль- ского населения, не найдено ни одного бронзового наконечника стрелы — наиболее характерной для иткульцев категории медно-бронзовых изделий, датируемой VI—IV вв. до н. э.