ЭНЕОЛИТ. МЕДНО-КАМЕННЫЙ ВЕК

Поселения энеолита Арухло и Квемо-Картли

Введение в научный оборот материалов отдельных раннеземледельческих поселений представляло собой не просто их публикацию; оно сопровождалось серьезными попытками культурно-исторической интерпретации данных памятников, в частности осмыслением характера представленной ими культуры (или культур), определением ее (или их) ареала. Полученные для некоторых поселений Азербайджана и Грузии радиокарбонные даты позволили поставить и решать вопросы хронологизации древнейшей оседло-земледельческой культуры Закавказья. Наличие в ряде комплексов образцов расписной керамики и глиняной антропоморфной пластики способствовало как уточнению датировки культуры в целом и отдельных групп ее памятников в частности, так и установлению характера и путей осуществления связей раннеземледельческих общин Южного Кавказа с племенами сопредельных областей Передней Азии.

На отдельных раннеземледельческих памятниках Закавказья, в частности на поселении Арухло I в Грузии, были проведены специальные работы с целью исследования палеогеографии края, а также древнейших ирригационных сооружений (Чубинишвили Г. Я., Челидзе, Л. М. и др., 1973, с. 13—15; Мацхонашвили К. Г., 1979, с. 32—34; Колесников В. И., 1979, с. 35—38). Изучение палеоботанических и остеологических находок и отдельных категорий археологического материала отмеченных памятников дало основание как для общей характеристики экономики, и в первую очередь ее важнейших отраслей — земледелия и скотоводства, так и для суждения о культивировавшихся на Кавказе в эпоху энеолита злаках, видах домашних и диких животных (Нариманов И. Г., 1977, с. 56—58; Чубинишвили Г. Я., Челидзе Л. М., 1978, с. 55— 66; Гаджиев М. Г., 1966, с. 55—56; Лисицына Г. Я., Прищепенко Л. Я., 1977, с. 61—67; Межлу- мян С. К., 1972, с. 44-50; Бендукидзе О. Г., 1979а, с. 39-44; 19796, с. 61-64).

Специальному исследованию (технико-морфологическому анализу и статистической обработке) подверглись некоторые категории инвентаря энеолитических памятников Восточного Закавказья, например такая многочисленная группа материала, как каменные орудия (Аразова Р. Я., 1974; Коробкова Г. Ф., Эсакиа К. М., 1979), а также проблема планировки и жилой архитектуры поселений Южного Кавказа в V—III тысячелетиях до н. э. (Джава- хишвили А. Я., 1973). Выделение стратифицированных объектов и послойное изучение содержащегося в них археологического материала позволили наметить относительную периодизацию древнейших раннеземледельческих памятников Восточного Закавказья (Киеурадзе Т. В., 1976). Наконец, сделаны попытки воссоздать общую картину культурно-исторического развития Кавказа, в частности Закавказья, в эпоху энеолита (Мунчаев Р. Л/., 1975), определить этническую принадлежность населения Южного Кавказа в V—IV тысячелетиях до н. э. (Джапаридзе О. М., 1976).

Суммируя изложенное, можно констатировать, что за сравнительно ограниченный период, всего за 20 лет, проделана большая и целенаправленная работа по выявлению и изучению древнейших раннеземледельческих памятников Закавказья. Их открытие и исследование относятся к наиболее крупным достижениям в изучении кавказской археологии за минувшее двадцатилетие. За это время опубликована значительная литература, посвященная раннеземледельческим памятникам Кавказа. В результате удалось археологически обосновать вывод о том, что Кавказ, в частности Закавказье, является одним из древнейших на территории СССР центров развития земледелия и скотоводства и основанной на них оседлой культуры переднеазиатского типа. Вполне закономерным поэтому следует признать включение соответствующих памятников Закавказья в общую систему раннеземледельческих культур Переднего Востока. В данной связи отметим недавно опубликованное исследование известного английского археолога Д. Мелларта, который, рассмотрев в специальной главе памятники Закавказья, сделал попытку определить место древнейшей оседлоземле- дельческой культуры Южного Кавказа на общем фоне развития раннеземледельческой культуры Ближнего Востока (Mellaart /., 1975).

Результаты изучения энеолита Кавказа, в частности раннеземледельческих памятников Закавказья и Северо-Восточного Кавказа, бесспорны и весьма важны. Однако было бы неправильно их переоценивать и пытаться на их основании дать в настоящее время широкую и полную в культурно-историческом и локально-хронологическом отношении картину развития Кавказа в рассматриваемую эпоху. Несмотря на значимость достигнутых результатов в исследовании раннеземледельческих памятников Кавказа и представленной ими культуры, пока, к сожалению, многие общие и частные вопросы, связанные с их всесторонней научной интерпретацией, все еще остаются слабо разработанными и невыясненными. Так, не решен до сих пор важнейший вопрос о том, характеризуют ли известные раннеземледельческие памятники, предшествующие «куро-аракскому энеолиту», одну археологическую культуру Закавказья с отдельными локально-хронологическими вариантами или они представляют ряд самостоятельных культур — нахичеванско-мильско-мутанскую, шулавери-шомутепинскую, техутскую и, наконец, гинчинскую (Киеурадзе Т. Я., 1976, с. 150). Неясно и культурно-хронологическое положение отдельных поселений, таких, как Техут, Гинчи и др., в общем ряду древнейших раннеземледельческих памятников Кавказа. Отсюда и слабая разработанность проблемы происхождения раннеземледельческой культуры Закавказья.

Выше, например, отмечалось, что уже сделана попытка наметить относительную периодизацию раннеземледельческих памятников Южного Кавказа (Киеурадзе Г. Я., 1976), однако, как будет показано, эту периодизацию нельзя распространять на всю древнейшую раннеземледельческую культуру Закавказья, так как даже применительно к группе памятников Квемо-Картли (Грузия) она вызывает возражения (Чубинишвили Г. Я., Челидзе Л. М.у 1978, стр. 63). Решение этих вопросов осложняется и отсутствием сколько-нибудь достаточного количества радиокарбонных дат для установления как абсолютной хронологии энеолита Кавказа вообще и отдельных групп памятников в частности, так н четкой их последовательности. В результате мы не можем в настоящее время расчленить энеолит Кавказа, как, допустим, среднеазиатский, на ранний, средний и поздний или выделить в нем, как в три- польской культуре, ряд последовательных этапов развития — от начальных фаз до заключительных. То же самое следует сказать и в отношении выделения локальных вариантов раннеземледельческой культуры Закавказья эпохи энеолита. Это объясняется не только недостаточной изученностью древнейшей раннеземледельческой культуры и отдельных групп ее памятников, но и тем, что до сих пор не подвергнуты специальному исследованию некоторые ее важнейшие атрибуты, такие, например, как керамический комплекс и обряд захоронения. Если мы располагаем уже значительной коллекцией керамики со сравнительно большого числа раннеземледельческих поселений Азербайджана, Грузии и Армении, то данных по погребальному обряду древнейших земледельцев Закавказья у нас крайне мало. Последнее обстоятельство в совокупности с ограниченностью других материалов затрудняет изучение проблем социального развития и идеологических представлений раннеземледельческих племен Южного Кавказа, а также Дагестана.