Древняя Русь

Царьград – Византия

Тесные культурные и политические связи с Царьградом установились у Киева со времени принятия христианства. Византия держала в руках управление влиятельной церковью русской, стремясь придать своим отношениям к Руси характер суверенитета.

В 1016 г. греческие хронисты упоминают о помощи Византии против восставшего Херсонеса какого-то брата Владимира (Ефеууод); Болеслав польский и Святополк во время борьбы с Ярославом сносятся с Византией, чтобы выяснить, дружба или вражда ждет их с этой стороны. Под 1043 г. читаем рассказ о большом походе Ярославова сына Владимира на Византию; поход кончился неудачей, но мы ничего не знаем о вызвавших его причинах. Не знаем также, как объяснить поставление митрополита Иллариона собранием русских епископов при Ярославе помимо Византии.

Наши известия не дают повода к оценке этого факта как попытки порвать церковную зависимость от патриарха, а близость Иллариона к Ярославу как бы указывает на личные мотивы, тем более что Илларион — лицо, несомненно, выдающейся книжности и литературного таланта.

Остальные наши сведения о русско-византийских отношениях за рассматриваемое время рисуют их дружественными и союзными. Об этом говорит ряд связей свойства между Рюриковичами и Византией. Отец Владимира Мономаха Всеволод Ярославич женат на принцессе из дома Константина Мономаха (1052 г.) Через 25 лет видим дочь Володаря Ростиславича за сыном императора Алексея Комнина. Мономаховна Марица — за Леоном Диогеном, и сын ее Василько Леонович или Маричич гибнет в битве Мономаховичей с Ольговичами в 1136 г. Одна из Мсти- славен, внучка Мономаха, была тоже за византийским принцем (1122 г.), как и Евфимия Глебовна, внучка Святослава Всеволодовича киевского (1193 г.).

Связи Киева с Византией поддерживались не только церковными делами и торговлей, но и рядом политических интересов, касавшихся дел на севере Балканского полуострова и на Северном Черноморье75. Пока Киев был силой и Византия сохраняла энергию для поддержки своего значения в этой области, их интересы не раз переплетались и скрещивались. Еще в договорах X в. видна забота о сохранении крымских владений Византии и устьев Днепра от русской власти. В тех же пунктах встречались интересы Киева и Византии позднее. Но изнуряемый борьбой со степью Киев не мог уже стремиться расширить свои владения на юг до моря и перестал быть опасным для греков. Ниже порогов все сильнее чувствовалась опасность от кочевников, которые засоряли пути торговые.

Тесная связь борьбы с половцами с интересами русско-греческой торговли хорошо подчеркнута словами Мстислава Изяславо- вича на княжеском съезде 1170 г. «Братье, — говорил он,— пожальтеси о Руской земли и о своей отцинЪ и дЪдинЪ, оже несуть хрестьяны на всяко лЪто у вежЪ свои. . . а уже у насъ и гречьский путь изъотимають и Соляный и Залозный» '6. По мере ослабления киевской силы вооруженные отряды должны все чаще проводить «гречников» через пороги. О таких походах на защиту торговых караванов читаем, например, под 1167, 1168, 1170 гг., и иной раз рать русская подолгу стоит у Канева, чтобы дать подняться вверх по Днепру «гречникам» и «залозникам».

Эти южные пути, главные артерии торгового благосостояния Киева, — ахиллесова пята Киева. В нее бьют противники киевского князя. Давыд Игоревич в 1084 г., захватив Олешье, заставил Всеволода киевского дать себе волость; в 1154 г. Олешье захватывают враждебные Киеву берладники.

С трудом поддерживала Киевщина в конце XII в. движение по южным торговым путям. Тем легче пришло в упадок ее влияние в придунайских землях. Много времени — со времен энергичных выступлений Святослава — это влияние еще держалось, и еще при Мономахе видим под 1116 г. попытку укрепить его: «посла и» великий князь Владимир Ивана Войтишича и «посажа посадникы по Дунаю», и в том же году другой поход князя Вячеслава Владимировича с воеводой Фомой Ратиборичем, безуспешный. К концу рассматриваемого нами периода Киев, изнемогая в борьбе со степью и в усобицах, теряет значение в глазах Византии. Дунайская политика, как и торговое движение, начинает переходить к земле Галицкой. Галицкие Ростиславовичи влиятельнее на юге, чем Мономашичи киевские. И характерны поэтому известия о союзе императора Мануила с Владимирком галицким (в то время как Изяслав Мстиславич сближается с Венгрией против Владимирка) или то, что Андроник Комнин, царевич византийский, гостит у Ярослава Осмомысла.