Положение смердов. Правда Ярославичей

 

Право в Древней Руси 10-12 веков

 

 

Положение смердов. Правда Ярославичей

 

 

 

Так ставится для меня вопрос о положении смердов в Южной Руси. Но выяснить его сколько-нибудь детально не позволяют скудные данные. Нет у нас сколько-нибудь наглядных сведений о шедшей князю дани; рассказ летописи о том, как Ян Вышатич в 1071 г. пришел на Белозерье, «дань емлюще», от князя Святослава Ярославича, едва ли не единственное конкретное на нее указание, если не считать княжих грамот, дающих церковным учреждениям волости «съ данью и съ вирами и съ продажами» или «десятину отъ даний и отъ виръ и отъ продажь, что входить въ княжь дворъ всего». Притом тут речь не о смердах с их специфическою данью князю.

 

Смыслу этих свидетельств наиболее отвечает пояснение В. И. Сергеевича: «В памятниках встречается . . . слово „дань", и некоторые исследователи думают, что везде под ним разумеется поземельная подать, т. е. один из видов прямых налогов; в действительности, однако, под данью разумеются всевозможные подати: все, что отдается в пользу князя, называлось данью»  .

 

Не более знаем о том, насколько падало на смердов военное дело. Собранные выше сведения об участии смердов в военных действиях показывают, как мало осталось в «княжеской» Руси от доисторических всенародных племенных ополчений. По мере развития конницы уходили в прошлое походы в ладьях, падало значение пеших ополчений.

 

Основа древнерусской военной силы XII—XIII вв. — конные полки дружины и воев, а смерды-пешьцы сидят в осаде, в походах же играют обычно роль передовых отрядов в бою да обозного люда. И конь смерда, идущий под дружинника либо под городского воя, важнее для княжой военной силы, чем сам смерд. Само по себе это явление должно свидетельствовать о начале крупной дифференциации в среде населения, подобно той, какая, предположительно, привела в Польше к возникновению класса влодык и в Западной Руси разряда слуг — панцирных, доспешных, путных и т. д. Но на исторические корни подобной дифференциации в Киевской Руси наши источники не дают никаких указаний, кроме упомянутых косвенных намеков  . Наконец, на городовое дело и мостовую повинность указывают ст. 126 и 127 Пространной Правды — об «уро- цЪхъ» городнику и мостнику да новгородские аналогии.

 

Насколько положение князя относительно повинностей населения было на юге иное, чем в Новгороде XII—XIII вв., показывает известный летописный рассказ об установлении ловчего в Берестье. Раздраженный крамолой берестьян князь Мстислав Данилович спросил бояр своих: «Есть ли ловчии здЪ?» Они же отвечали: «Нетуть, господине, изъ вЪка». А Мстислав сказал: «Язъ пакъ уставливаю на нЪ ловчее за ихъ коромолу, абы ми не зрЪти на ихъ кровь», и уставил «ловчее на Берестьаны и в вЪкы»: с каждого ста — медом и хлебом, льном, овсом и рожью, овцами и курами, а с горожан — 4 гривны кун  . Князь устанавливает чисто «дворцовую» повинность на содержание «ловчаго пути» своего взамен заслуженной, по его мнению, бере- стьянами кровавой расправы. И речь идет тут не о смердах, а о горожанах берестейских и пригородных сотных людях: эти последние, надо полагать, — смерды, а Берестье князь трактует по- старому как пригород. Правда, известие это позднее и свидетельствует, быть может, не столько о старине, сколько о выраставшем на ее почве новом, вотчинном укладе княжого властвования. Но оно, во всяком случае, бросает некоторый свет на условия, в каких развивалась княжая власть в Южной Руси.

 

Главный источник для заключений о положении смерда — Правда Ярославичей и некоторые статьи Правды Пространной. Прежде всего два слова о первом из этих памятников. Его заглавие «Правда уставлена Руськой земли егда ся совокупилъ Изяславъ, Всеволодъ, Святославъ» и т. д. исследователи относят довольно единодушно только к первым четырем статьям. Не понимаю почему. Вся Правда носит однородный характер в самом существенном содержании: это Правда княжая. Она говорит, во-первых, о вирах княжих мужей (огнищанина, ездового, тиуна, конюха старого) и пенях, идущих князю, за княжих старост (сельского и ратайного), за рядовича, смерда, холопа, кормилицу-рабу и кормиличича (ст. 1—8); далее говорит о продажах княжих по 12 гривен, 3 гривны, 30 резан и 60 резан — за разные преступления (ст. 12, 14, 15, 16, 22), о процентах с княжого судебного дохода в церковную десятину и княжим чиновникам, а также о корме вирнику и уроке мостнику (23—25). Это составляет 16 статей из 25. Остальные 9 распределяются на группы: 1) 11, 17, 18, 19, 20 касаются процессуальных правил, причем четыре из них (17—20) регулируют самоуправство в пользу суда княжого, 11 выдает свое случайное появление в данном тексте, повторяя 4-ю статью Древнейшей Правды, притом оборвав изложение, идущее там дальше в двух следующих статьях; 2) три статьи, 9, 13 и 21, определяют «уроки» за украденное имущество, причем в двух на первом месте стоит княжое имущество: его конь, его борть, а остальные уроки о скоте (ст. 9) названы в Пространной Правде (ст. 56) «уроци смердомъ, оже платять князю продажю».

 

Остается вне естественной связи ст. 10, подобно 11-й не дающая, по-видимому, полного текста  . Устраняя эти две сомнительные статьи, получаем такую постановку вопроса о содержании Правды Ярославичей: она вообще говорит о княжих доходах, но причем тут смерд и «уроци смердомъ»? Нет основания разрубать это затруднение пояснением, что в данном случае перед нами смерд в «широком» смысле слова. Напротив, место, какое смерды занимают в Правде Ярославичей, — ценное пояснение к обязанности новгородского князя «блюсти смердов». Это особое княжое блюденье сказывается в 14-й статье, где за «муку» смерда без княжого слова (по-латыни сказали бы: они in verbo regis) назначена пеня в 3 гривны, княжого мужа — 12 гривен (причем, по ст. 103 Пространной Правды, вознаграждение потерпевшему огнищанину и смерду одно и то же — гривна кун), а также в установлении княжим уставом «уроков», платимых за кражу скота у смерда  .

 

Рядом с княжим «блюдением» смердов стоит пеня за убийство смерда, равная пене за княжого холопа, 5 гривен. Статья эта вызывает большие недоумения. В. И. Сергеевич, указывая, что за изгоя определена вира в 40 гривен, считает недопустимым, чтобы меньше изымалось за свободного смерда. На вопрос этот можно ответить действительно лишь тем или иным предположением. Можно принять во внимание, что за смерда платилась надо полагать, головщина, за изгоя же, по крайней мере первоначально, головщины взимать было некому. Но этим вопрос не разрешился бы; едва ли разрешается он и протестом Н. А. Мак- симейка против «предвзятой мысли, что за всякого свободного человека платился штраф в 40 гривен» . Быть может, всего естественнее предположить, что 5 гривен — это «урок», уплачиваемый сверх виры  . Как бы то ни было, существенным остается факт взыскания за смерда такого же вознаграждения князю, как за холопскую рабочую силу  . Как ни естественным может представиться делаемое отсюда заключение, что смерд — рабочая сила княжого хозяйства и, стало быть, сидит на княжой земле (или на «общинной», считавшейся «государственной», что «при тогдашнем смешении частного права с государственным» вело к признанию смердов «смердами князя»), однако полагаю, что оно несколько поспешно и, так сказать, упреждает историческую эволюцию. Хозяйственную связь смердов с княжим двором осторожнее представлять себе основанной не на поземельных отношениях, а на системе повинностей, которыми они тянули к княжому хозяйству и которая стала источником и исходным пунктом позднейшего «окняжения» их земли.

 

По изложенному представлению об отношениях между князем и смердами эта часть населения входит в состав тех элементов, из которых слагалось особое «княжое общество», социальный организм особого уклада, служивший опорой самостоятельному положению древнерусского князя в земле-княжении. В этой связи становится понятным и право князя на выморочное имущество смерда, принципиально тождественное с его правом на наследство дружинника-огнищанина или изгоя.

 

 

К содержанию книги: Лекции по русской истории

 

 Смотрите также:

 

Русская Правда. Княжеское общество, смерды

 

Бояре. Новгородское боярство. Житые люди. Купцы и черные люди.  восстание смердов

 

восстание смердов в ростовской земле - курсовые по истории

Ян стал узнавать, чьи это смерды, и, узнав, что смерды его князя, послал к бывшим около них сказать им: «Выдайте волхвов этих сюда;, это — смерды моего князя».