«Эврика» 1990. КОСМИЧЕСКИЕ ТАЙНЫ КУРГАНОВ

Космический странник, ритуал проводов в космос. Астроархеология

Прошло девять лет. Судьба подарила мне новую встречу с курганами группы Высокой Могилы, я вновь оказался на полях Староселья.

Вернулся я сюда, увы, не на белом коне.

Во время раскопок, подготовки отчета и первых докладов о сути Высокой не было еще известно ни о древнейших отечественных обсерваториях и календарях, ни о ритуалах «проводов в космос» — научные публикации об этом появились лишь с конца 70-х годов... К этому времени я и двое-трое единомышленников, очутившись, так сказать, в авангарде прогресса, стяжали уже стойкую славу чудаков-фантазеров. Мы оказались первыми ласточками отечественной астроархеологии — новой науки о космических познаниях древних, а коллеги, не успев разобраться, причислили нас к адептам так называемой «фантастической археологии»... Я это не затем, чтобы оправдаться или вызвать сочувствие: я о прозрении — мучительном, долгом...

Староселье за прошедшие годы изменилось мало. Все так же пахло степной полынью и цветущей акацией, темно-зеленые ночи ряснели золотистыми звездами, похожими на полновесные зерна — сумей лишь собрать!.. Вот только на полях, возле запаханных останков Могилы, виднелись крылья дождевальных машин.

Приходили на раскопки, как раньше, разные люди: интересовались, давали советы, вспоминали, не узнавая меня. То, совсем недалекое прошлое обросло легендами про золотого коня и пещеры «аж до самого берега», про бравых кандидатов наук, которые — нам не в пример — видели сквозь землю и угадывали все наперед... В конце концов я попросил знакомого еще с прошлых лет агронома организовать для колхозников лекцию.

Собрались в тракторной бригаде, перед началом работы.

Я волновался — отчет перед людьми, живущими на той самой земле, — и начал издалека, пытаясь раскрыть разницу между старинными представлениями и новейшими знаниями:

—        На Киевщине, под Переяслав-Хмельницким стоит воспетый Тарасом Шевченко курган. И если вы пройдете в расположенный неподалеку Музей народной архитектуры, то экскурсовод обязательно расскажет вам предание о том, что степные могилы сооружались казаками: каждый из проходившего войска высыпал над павшим шапку земли. Это — поэтический образ из недалекого прошлого. Но затем вам покажут похожий на мавзолей павильон, где хранятся материалы Высокой Могилы из-под вашего Староселья. И вы увидите подлинное содержание древнейших курганов, поймете истоки современных представлений о человеке и мире...

Агроном порывается что-то спросить. «Подожди!» — прошу его взглядом.

—        Особое внимание прошу вас обратить на такую вот схему, которая висит в том музее, — показываю лист с разноцветными изображениями захоронения, крестообразной досыпки над ним и расходящимися от досыпки лучами-дорогами. — Это пракосмонавт.

—        Да-да! — стараюсь снять недоверчивые ухмылки присутствующих. — Давайте рассмотрим. Начнем с досыпки: с черноземного круга, в который вписан крест из желтого лесса. Подобными знаками изображали Солнце... отсюда и крест. От Солнца-кургана отходят двенадцать лучей, по числу месяцев года. Это и символ Вселенной, и для практических целей: в качестве календаря. Кому будет интересно, я потом растолкую... а сейчас скажу только, что дороги-лучи были ориентированы по зодиаку и каждая из них связана с определенной датой: эти вот — с осенними датами, эти — с зимними... с весенними... летними. Да, а само погребение, как видим, находится в зимнем секторе Солнца- Вселенной! Видите?.. А теперь обратим внимание на расположение колес относительно головы погребенного: они повторяют направления тех дорог, которые связаны с весной и летом. Идея понятна?

—        Переезд из плохого времени года в хорошее? — подхватил агроном.

—        Не только!.. Но и от смерти-зимы к весне-воскресению. И учтите: по звездным путям, под покровительством Солнца, на магической семиколесной повозке, в дыму и пламени погребальных костров... Вот откуда происходят мифы об огненных колесницах!..

—        Что, именно из нашей Могилы?!

—        Ну, конечно же, нет! Календари, повозки... Все народы раньше или позже к этому приходили. Вот тут есть и крест, и двенадцать дорог, и вознесение... а до рождества Христова еще две с половиной тысячи лет!..

—        Гляди же ты! — покрутил головой седой, но моложавый еще тракторист, мой давний знакомый.

—        Это что ж, царь какой-нибудь был? — поднял руку паренек в прожженной робе.

—        Да нет, представитель народа. Посланник за небесными благами: солнцем, дождем... А царей тогда еще не было. Эпоха так называемого первобытного коммунизма...

—        Товарищи! — приподнялся парторг. — Времени у нас мало. Давайте прослушаем лектора. А вопросы потом.

Но я потерял уже нить. А ведь что-то очень важное хотел здесь сказать! — людям, живущим на той самой земле.

—        Да-а... так я начал с музея в Переяслав-Хмель- ницком. Там стоит еще деревянный собор, а в нем — музей истории освоения Космоса. Это как раз напротив павильона с материалами Высокой Могилы. Там есть даже скафандр Гагарина — первого на Земле космонавта! И есть фотография советско-индийского экипажа...

Нет, надо бы мне начать с другого конца.

—        Вы, конечно, не знаете, кто начал строить курганы? А начали строить их арии...

—        Арийцы? — вскинулся седой тракторист.

—        ...арии, — повторил я с нажимом. Парторг, обернувшись к нему, выразительно постучал по наручным часам.

Да, время... времени мало!

—        Это было, как вы понимаете, задо-олго до последней войны. Фашисты просто напялили древнее имя... Ариями называли себя племена, стекавшиеся в Причерноморские степи со Среднего Днепра, с Балкан и Кавказа. Они несли сюда свой язык и культуру, смешивались, являли здесь новое — курганный обряд, например... А затем, три с половиной тысячелетия назад наступила долгая засуха, и степь не смогла кормить уже столько народу. Началось одно из великих переселений пародов, и часть причерноморских ариев дошла аж до Индии. Так вот: в Индии сохранился с тех пор сборник священных гимнов «Ригведа». И там есть мифический образ верховного солнечного божества Сурьи...

Я снова поднял схему с погребением пракосмонавта и, указывая на детали его погребения, продекламировал:

Запряг Сурья семь

Чистых дочерен колесницы.

На них, самозапрягающихся, ездит он...

—        Есть и другие соответствия... И вот, представьте себе, что на комбинезоне первого индийского космонавта Рамеша Шармы было как раз изображение мчащегося по небу Сурьи!

Растеклась не совсем понятная для меня тишина. Наверное, люди пытались понять: своя земля, Персяс- лав, война, Могила, космонавтика, Индия...

—        Да-а... Ну, я вижу, товарищ парторг поглядывает на часы, так что задерживать вас больше не стану. О других чудесах Высокой Могилы я вам расскажу... если пригласите, конечно.

—        Пригласим, пригласим, — пообещал, поднявшись, агроном. — А сейчас, знаете же: летний день год кормит... Вопросы, товарищи, будут?.. Что, нету? Тогда у меня...

Он повернулся ко мне и с негодованием высказал то, что волновало его, видно, с самого начала незадавшейся лекции:

—        Вот вы тут сказали... Почему это наши ценности, да в какой-то Переяслав попали?

Этот вопрос я ожидал. Я его спровоцировал. И теперь нарочито спокойно ответил:

—        А я предлагал. И председателю вашему, и в райком ваш писал... А директор Переяслав-Хмельниц- кого Государственного историко-культурного музея-за- поведника... словом, Сикорский — оперативный мужик!.. Адрес его я вам дам. Будете ездить к нему на экскурсии, чтобы посмотреть на памятники из своего Старо- селья.

—        А-а!.. — с досадой отмахнулся Носенко.

Я выждал паузу, скатал схемку погребения пракос- монавта и не удержался от вздоха:

—        Ну, если вопросов больше не будет...

—        У меня! — потянул руку сварщик. — А какой в этом смысл?

—        Как в том анекдоте! — выкрикнул кто-то. — «Вопрос и резолюция...»

Все засмеялись. Кроме меня и задавшего вопрос паренька.

—        Да анекдоты мы зна-аем! — нимало не смутившись, откликнулся он. И, поднимаясь, продолжил: — Я спросил о конкретном эффекте. Что дают современные, реальные полеты в космос — мы знаем: метеослужба, геология, агротехника даже... А вот какую пользу приносили те, воображаемые полеты?

Лица присутствующих снова заинтересованно обратились ко мне.

—        Связи же! — удивился я их недогадливости. — Связи между человеком и обществом, обществом и природной средой, жизнью и смертью...

—        Ну-у, — разочарованно протянул паренек. — Я же о практической пользе спросил...

—        Время, товарищи, время! — подняв руку с часами, сказал парторг. И по рядам присутствующих побежал деловой говорок.

...Я пошел на курганы тем самым проселком, которым хаживал еще вчерашним студентом. На душе был осадок, и белый свет мне казался не мил.

«Вот о чем надо было — о связях! — упрекал я себя. — Сказать, что они — это так же «практично», как воздух и свет: мы замечаем их, когда не хватает!.. И обязательно сказать о диалектической спирали истории, о связях между доклассовым прошлым и бесклассовым будущим!»

Мысль была настолько сильна, что я даже оглянулся назад, на оставленную бригаду «Рассвета». Но оттуда уже доносился шум деловой, обычной жизни. Хорош был бы я, возвратившись и крикнув: «Товарищи!..»

Я даже рассмеялся, представив такое... и продолжил свой путь. А чтобы не так скучно было идти, подобрал брошенный кем-то из ребятишек прутик и принялся сшибать макушки подстудавшей к дороге сурепки. Сек и под взмах приговаривал:

— Сам вииоват!.. С-сам виноват!.. «Потому как не сумел донести. А теперь вот хоть криком кричи. Да, хоть криком!..»

И тут я вспомнил: было дело — кричал. Это когда Петрович напоролся на засыпанный землею блиндаж, и между ножом и гусеницей зарябили оперения мин. Я успел, я заметил и заорал во всю мочь: «— Сто-ой!! Не сюдаа-аП!»

А бульдозерист ни сном ни духом не ведал о том, что злал уже я, и, не понимая моего нетерпения, скалил отблескивающие металлом неровные зубы... Сейчас я захотел все припомнить, но видел лишь руку, неспешно тянущуюся к рычагу...

Тогда я заставил себя вспомнить другое. И, вглядываясь в бугрящиеся под озимым полем, под крылами дождевальных «фрегатов» останки Высокой, обратился к ним словами древнего гимна:

Солнце — мой глаз, ветер — дыхание, воздух — душа, земля — мое тело.

Несокрушимый по имени — я здесь

Таким вручаю себя Небу и Земле на защиту

Атхарваведа