«Эврика» 1980. ПРИРАСТАТЬ БУДЕТ СИБИРЬЮ

Конструкторское бюро двойного подчинения

Следующей сферой использования безопасных взрывов стало строительство. Известно, что взрыв очень эффективен для дробления мерзлых и скальных грунтов, но использовать его всегда было хлопотно — нужно отводить на большое расстояние людей, технику, в момент зарядки останавливать все другие работы, отключать электроэнергию (все для того, чтобы обезопаситься от случайного подрыва чувствительных детонаторов!).

Новый тип детонатора позволил снять многие ограничения и работать совершенно спокойно. Кроме того, строители предложили закрывать заряд сверху многотонной «крышкой», которая заглушает звук так, что уже на расстоянии 15—20 метров нет никакой опасности ни для людей, ни для строений. При таком использовании взрыва производительность экскаваторов возрастает двое. Вдумайтесь — маленький детонатор, умещающийся на ладони, как бы делает работу еще одного экскаватора! Этот метод, проверенный и усовершенствованный совместно со строителями Новосибирска, широко используется в различных городах, а в последнее время и на строительстве БАМа.

На богатом опыте внедрения взрывных технологий мы наглядно убедились, что при любой сколь угодно прекрасной начальной идее нужна большая техническая доработка, нужны материальное обеспечение и люди, -причем очень разные: и знающие науку, и инженеры, и квалифицированные думающие рабочие. Все они должны трудиться вместе над экспериментальным образцом.

Опыт многих институтов Сибирского отделения показал, что принципиально новую идею внедрить в промышленность могут лишь люди, которые ее понимают, в какой-то мере принимали участие в ее разработке или же, как минимум, знают о ней из первых рук. Иначе может получиться нечто похожее на игру в «испорченный телефон»: идея порой предстает перед производством в таком виде, что внедрение ее представляется просто невозможным. Непонимание глубинной сути открытия заставляет людей идти по пути так называемого «частичного внедрения», когда сердце новой идеи пытаются пришить к туловищу старой. И наступает, как в биологии, «реакция отторжения»: тогда начинают говорить, что новшество «не работает», оно, мол, вообще неэффективно и т. п. Авторы упираются лбом в стену непонимания, годы и годы, порой десятилетия уходят на ненужную полемику, на доказательство того, что идея хороша, но не понята, и так далее.

К сожалению, описанные мытарства со стрелочным заводом были не единичны. Как-то мы передали на завод для серийного производства созданную нами машину. Передали чертежи и... через какое-то время получаем с завода письмо, в котором говорится, что наша машина никуда не годится, не работает. Едем выяснять, в чем дело. Оказывается, на заводе нарушили наши рекомендации. Пока разбирались, что к чему, ездили друг к другу — прошел год. Был и такой случай. Пишут нам с завода, что они улучшили конструкцию нашего прибора. Мы забеспокоились: не напортили бы чего. Но почему-то сразу не поехали выяснить, что они там улучшили. Через полгода опять получаем письмо: «Ничего не получается, вы нам передали неправильные рекомендации». Поехали разбираться. Оказывается, на заводе из-за недостатка опытных специалистов не улучшили конструкцию прибора, как мы и предчувствовали, а ухудшили, да так, что просто уничтожили нашу машину, использовав при «улучшении» классические принципы из учебников, которые мы путем долгих лет работы как раз стремились сломать, в чем и состояло существо нашего открытия. Опять потеря времени, потеря средств, ненужная волокита.

Поэтому для успешного внедрения научных идей на первое место, безусловно, надо поставить проблему кадров, ибо будь созданы даже все необходимые для внедрения технические и экономические условия, но без понимания сути, души открытия дело не пойдет.

В СЗ-х годах комсомол новосибирского академгородка поднял большое дело — организовал научно-производственное объединение «Факел», которое занималось доработкой и внедрением научных идей в производство, «Факел» на договорных началах привлекал к работе научных сотрудников (преимущественно молодежь), аспирантов, студентов, именно тех, кто был у истоков новых научных разработок, и тем самым ощутимо ускорял процесс внедрения и помогал академическим институтам, занятым фундаментальными исследованиями, доводить их идеи до практического использования. Не менее важно было и то, что «Факел» прививал молодежи навыки организационной работы, воспитывал лич- 1 ную ответственность за выполняемое дело. Но «Факел» был закрыт — он не вписался в существующие законоположения. Победило бюрократическое единообразие-— чтобы все шли «в ногу».

Мне представляется, что по-настоящему государственный подход состоит как раз в гибкости формы работы, в сознательном проведении социальных экспериментов.

Таким крупным экспериментом в области сближения . науки и производства стало создание вокруг академгородка так называемого «пояса внедрения» — группы отраслевых конструкторских бюро.

Жизнь показала, что традиционный «конвейер» внедрения — академический институт — отраслевой институт — конструкторское бюро — промышленность —» часто действует слишком медленно. Сплошь и рядом ; это объясняется новизной и необычностью научных идей, предлагаемых для практического использования. Сотрудники отраслевых институтов и заводские работни- - ки нередко не в состоянии быстро воспринять их и перейти к реализации в промышленных масштабах.

Эффект достигается гораздо быстрее и лучше, когда при самих академических институтах создаются и действуют конструкторские бюро и под непосредственным руководством авторов изобретений и открытий их «детища» исследуются, проверяются и передаются в промышленность в виде готовых образцов с отработанной технологией их изготовления, годной для серийного выпуска. Например, внедрение сварки взрывом существенно ускорилось, когда этим занялось отпочковавшееся от Института гидродинамики СК5 гидрсимпуль- смой техники, во главе которого встал главный автор " разработки А. А. Дерибас.

Именно отсюда и родилось предложение о КБ двойного подчинения. Схема была такая: институт дает научную идею, министерство строит неподалеку от академгородка КБ, дает своих людей, мы — своих, авторов идеи и молодежь, кончающую университет. Все они вместе «доводят изделие». В этих КБ и экспериментальных производствах научная идея будет вызревать, обрастать плотью, превращаться сначала в чертежи, макеты, модели, потом в опытные образцы, которые можно будет уже передать для дальнейшего внедрения. Когда станет ясно, что все получается, министерство строит под эти изделия новый завод или цех, туда идут и разработчики, а КБ берется за новую научную идею. Это и будет максимально быстрый способ внедрения.

Такова была схема, но в жизни все оказалось существенно сложнее. Поначалу все шло гладко. В 1966— 1968 годах президиум Сибирского отделения АН СССР совместно с заинтересованными министерствами и ведомствами выдвинул проекты развертывания при Новосибирском научном центре нескольких отраслевых НИИ, конструкторско-технологических бюро с опытными производствами для постоянной практической отработки законченных исследований. Было намечено около 8— 10 таких организаций. Наши предложения создать вокруг академгородка проектно-конструкторский пояс нашли поддержку. Началось строительство. Созданные НИИ и КБ приступили к работе на первых порах на площадях и оборудовании Сибирского отделения, разработки велись совместными силами.

По замыслу НИИ и КБ пояса внедрения должны были иметь «двойное подчинение». Смысл его в том, что при сохранении обычных внутриведомственных отношений научное руководство их деятельностью должно обеспечивать Сибирское отделение АН СССР. Создание НИИ, КБ было поставлено в тесную связь с основными принципами жизнедеятельности нашего научного центра, опиралось на производственную и хозяйственную базу академгородка. Это обстоятельство открывало широкие возможности для повышения эффективности науч- но-технического сотрудничества, ускорения практической реализации законченных научных работ.

Сотрудники специального конструкторско-технологи- ческого бюро катализаторов Министерства химической промышленности проанализировали средние затраты времени на получение нового катализатора по традиционной схеме. Выяснилось, что продукт приходит на завод через 10—12 лет. По новой цепочке взаимодействия, как показали подсчеты, только за счет сокращения излишних ступеней, совмещения операций, рационализации процедуры согласований затраты времени могут быть уменьшены вдвое. Аналогичные подсчеты, сделанные в специальном конструкторском бюро геофизического приборостроения Министерства геологии СССР, выявили возможность сократить затраты времени на выпуск сигнальной партии нового прибора в 3—6 раз в сравнении с существующей практикой.

Во всяком начинании, тем более сопровождающемся нешаблонным изменением организационных и производственных связей, возникают проблемы, требующие особенного внимания и известной осмотрительности.

Возникли они и здесь, причем в количестве, явно превышающем обычные «шероховатости», требующие «притирки» партнеров. Некоторые министерства охотно «сели» на нашей территории, а потом загрузили свои НИИ и КБ текущими задачами, а мощные ЭВМ — текущим счетом. Для нового у них уже не оказалось ни сил, ни средств. Появились опасения, довольно обоснованные, что отраслевые бюро и институты могут превратиться в обычные конструкторско-технологические коллективы с тематикой, отражающей текущие нужды отрасли. Это нельзя было допустить.

Однако урегулировать отношения с министерствами оказалось гораздо сложнее, чем убедить их организовать новые НИИ и КБ. Попытки создать типовое положение наталкивались каждый раз на возражения, причем у каждого министерства они были свои. Нашими отношениями с отраслевыми НИИ и КБ занимался даже Комитет народного контроля СССР, это сдвинуло дело с мертвой точки. И все же понадобилось еще пять лет и постановление ЦК КПСС 1977 года о деятельности СО АН СССР, чтобы начались кардинальные изменения.

Время внесло свои серьезные коррективы в первоначальную идею. Но существо ее не изменилось. Я уверен, что трудности будут преодолены и Новосибирский научный центр вместе с «поясом внедрения» в полной мере превратится в научно-технический ансамбль, который не только будет вести фундаментальные исследования, но и разрабатывать на их основе новые технологические процессы, машины, приборы, доводить их до совершенства и передавать в промышленность вместе с инженерами и техниками, участвовавшими в их создании.

В «поясе внедрения» вырастут новые техникумы, институты, производственно-технические училища, втузы. Здесь под руководством исследователей, крупных инженеров и организаторов производства молодые люди пройдут свой путь к диплому, работая над актуальными техническими и технологическими проектами. Присутствуя при рождении нового, они непременно станут его энтузиастами и ускорят «эстафету», которая начинается в лаборатории ученого и завершается в живом конкретном деле.

Под Новосибирском совершается эксперимент большого значения, смысл которого заключается в перерастании крупного центра фундаментальных исследований в еще более крупный научно-технический комплекс с существенно новой системой внутренних и внешних связей. Успешное развитие этих связей вглубь и вширь должно так повысить эффективность научного труда, что это постепенно изменит традиционные подходы к оценке развития, планирования и финансирования научно- технических исследований. Фундаментальные исследования, оставаясь главным содержанием таких комплексов, могут получить дополнительные импульсы благодаря системе обратного воздействия: быстрой проверки теории и эксперимента, непосредственному обмену идеями, кадрами и ресурсами с промышленностью.

«Пояс внедрения» новосибирского академгородка, конечно, не единственный и на сегодня не самый главный путь передачи результатов науки производству.

Институты отделения в широких масштабах ведут научные работы на договорных началах с промышленностью. Кстати говоря, средства, поступающие в результате хоздоговорной деятельности, составляют существенную часть (около трети) бюджета Сибирского отделения.

С конца 60-х — начала 70-х годов стали развиваться более крупномасштабные формы связей между учеными и производственниками. Я имею в виду договоры о двухстороннем творческом сотрудничестве с предприятиями, а затем и с целыми министерствами. Например, очень продуктивным был в свое время приезд к нам специалистов нефтяной промышленности во главе с министром СССР В. Шашиным. Работники министер- ^тва рассказали о своих трудностях и нерешенных проблемах, ознакомились с разработками академических институтов. С этого начались новые научные исследования, нацеленные на увеличение добычи нефти.

В 1970 году в Новосибирском научном центре побывали представители другой важнейшей отрасли народного хозяйства — цветной металлургии. Итогом встречи стал план 60 крупных работ, выполняемых совместно с Министерством цветной металлургии СССР. В организации сотрудничества активно помогали работники Центрального Комитета партии, и это свидетельствует о важности и масштабах дела.

Такие двухсторонние отношения выгодны обеим сторонам, а главное — выигрывает государство, выигрывает наше общее дело: сокращаются сроки выполнения научных исследований, и полученные результаты, как правило, тут же начинают внедряться в производство.

Обмен опытом и контакты на деловой основе часто приводят к созданию творческих бригад, которые общими усилиями принимаются за решение актуальных для Предприятий проблем. В процессе совместного их выполнения ученые глубже познают запросы и нужды предприятий, а у их партнеров появляется вкус к исследованиям, они охотно приобщаются к науке.

Некоторые заводские специалисты вносят столь существенный вклад в научные и опытно-конструкторские разработки, проявляют столько творческой инициативы и изобретательности, что вполне могут претендовать на звание докторов или кандидатов наук. Не случайно среди наших аспирантов-заочников немало инженеров-производственников. Я уже упоминал, например, как быстро росли научные кадры на производстве в процессе внедрения сварки и штамповки взрывом.

Примерно к концу девятой пятилетки в Сибирском отделении при энергичном участии академика Г. И.Мар- чука (тогда заместителя председателя отделения) сформировался принцип «выхода на отрасль». Он состоит в том, что внедрение научных разработок наиболее целесообразно вести на крупных, головных предприятиях, которые осваивают новшество, а затем при поддержке министерства распространяют его на всю свою отрасль. Следующий этап будет еще сложнее — ведь наиболее крупные идеи, революционизирующие производство, часто не вписываются в одну отрасль, а требуют перестройки целого ряда отраслей. Проблемы такого уровня можно решать только в государственном масштабе, с помощью Государственного комитета по науке и технике.

Существует множество «путепроводов», по которым научные идеи вливаются в промышленность. Формы сотрудничества науки с производством требуют творческого научного подхода, изобретательности и выбора оптимального решения в каждом конкретном случае.

Но при любых формах связей науки и производств ! все зависит от людей, от специалистов, способных быстро воспринимать новое. А это свойство более всего при - суще молодежи. От ее энтузиазма, знаний, трудово;! активности, упорства в достижении цели в сильной степени зависят темпы научно-технического прогресса и нашей стране.

Поэтому проблемой номер один я считаю проблем^ подготовки кадров. Комсомол сделал бы большое дело, если бы увлек молодежь техническим творчеством, овладением современной наукой и техникой так, как он поднимал целину, как работает на своих ударных стройках. Всемерное содействие научно-техническому прогрессу — вот величайшая комсомольская стройка нашего времени. Ведь в конечном итоге успех зависит от уровня квалификации молодых специалистов, от того, насколько молодежь знает новую технику, близка к современной науке.