ИДЕНТИФИКАЦИЯ В КРИМИНАЛИСТИКЕ

ОЦЕНКА ЭКСПЕРТОМ РЕЗУЛЬТАТОВ ПРОИЗВЕДЕННОГО ИМ СРАВНИТЕЛЬНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Общие положения

            Оценка результатов сравнительного исследования образует заключительный этап криминалистической идентификации.

            Эта работа является наиболее ответственным этапом исследования. Именно здесь эксперт должен дать окончательную оценку (всем обнаруженным в процессе сравнительного исследования данным и определить основания вывода.

Оценка обнаруженных признаков осуществляется уже в процессе раздельного и сравнительного исследования. На указанных стадиях эксперт выделяет, сопоставляет и оценивает отдельные признаки и их группы. Это требует выделения изучаемых отдельных свойств из всеобщей взаимозависимости свойств, абстрагирования от других сторон изучаемого явления. Являясь необходимым и закономерным на первоначальных стадиях исследования, такой прием не разрешает, однако, всех задач познания. Истина познается в процессе изучения взаимоотношений различных сторон явления.

«Совокупность всех сторон явления, действительности и их (взаимо) отношения - вот из чего складывается истина»1.

Задачей рассматриваемой стадии исследования является поэтому оценка всей совокупности обнаруженных в процессе анализа и сравнения данных. На первый план здесь выступает, таким образом, оценка взаимосвязи, изучение взаимодействия различных сторон явления.

Совокупность установленных различий изучается с целью определения, могут ли они быть объяснены изменением объекта за период времени, истекший с момента образования отображения искомого объекта до начала исследования. Тем самым завершается исследование изменяемости признаков и получают объяснение различия свойств сравниваемых объектов.

Совокупность установленных совпадений изучается с целью определения, в какой степени эта совокупность индивидуализирует объект, отличает его от всякого другого объекта. Тем самым обобщаются данные, полученные при исследовании индивидуальности отдельных признаков.

Наконец, сопоставление результатов оценки различий и совпадений образует конечный этап синтеза и всего исследования, завершающийся выводом по вопросу о тождестве.

Указанные задачи оценки результатов сравнения, а также специальные методы разрешения этих задач определяют самостоятельное значение данной стадии как этапа к р и м и н а л и с т и ч е с к о й идентификации.

В связи с этим представляется неправильной получившая широкое распространение точка зрения, что процесс идентификации состоит только из двух стадий: раздельного и сравнительного исследования. При этом предполагается, что оценка признаков, осуществляемая в ходе раздельного и сравнительного исследования, является вполне достаточной для разрешения вопроса о тождестве.

В действительности, однако, в ходе раздельного и сравнительного исследования выявляются и сопоставляются о т д е л ь н ы е признаки и свойства объектов. Оценка данных, установленных на этих стадиях, также касается лишь отдельных свойств или их отдельных групп. Оценка же всей совокупности установленных совпадений и различий может быть произведена лишь по окончании сравнительного исследования, которым такая совокупность устанавливается. Таким образом, оценка всей совокупности совпадений и различий образует самостоятельную и отграниченную во времени стадию исследования.

Достоверный вывод о тождестве может базироваться лишь на правильной оценке всей совокупности установленных в ходе раздельного и сравнительного исследования данных. Забвение этого бесспорного положения низводит идентификацию до механического выявления и регистрации признаков, лишает вывод эксперта логического основания.

Значительный интерес представляет вопрос о возможности использовать обстоятельства дела для того, чтобы ограничить круг проверяемых объектов.

Криминалистическая идентификация может рассматриваться как последовательное сужение круга проверяемых объектов. От неограниченного числа объектов эксперт переходит вначале к их ограниченным группам (родовая и видовая идентификация) и от них к индивидуально-определенному объекту. Основаниями ограничения круга проверяемых объектов при криминалистической идентификации могут быть только идентификационные признаки и свойства объектов исследования. Никакие другие данные с этой целью использованы быть не могут.

В связи с этим представляется ошибочной точка зрения тех авторов, которые предлагают использовать обстоятельства дела для ограничения круга проверяемых объектов. Показательно в этом отношении высказывание Б. М. Кома- ринца: «В зависимости от количества возможных идентифицируемых объектов разное значение могут приобрести обнаруженные совпадения. Так, если устанавливается с несомненной достоверностью, что выстрел мог быть произведен только из двух каких - либо пистолетов (разрядка наша.- В. К.) причем другое оружие категорически исключается, то совпадение отдельных следов на исследуемой гильзе и на гильзах, стреляных из одного пистолета, при явных различиях с гильзами, стреляными из другого, м о ж е т д а т ь о с н о - в а н и е д л я в ы в о д а о т о жд е с т в е д а ж е в т о м с л у ч а е , е с л и п р и о т с у т с т в и и т а к о г о о г р а н и ч е н и я и д е н т и ф иц и р у е м ы х объектов такой вывод был бы невозможен. Поэтому эксперту должны быть сообщены сведения об обстоятельствах происшествия и данные, которые послужили основанием выявить определенное оружие, представленное на экспертизу» .

В соответствии с приведенным высказыванием Б. М. Комаринца эксперт может ограничить круг проверяемых объектов на основании обстоятельств дела, установленных с «несомненной достоверностью». Ясно, что, используя такие обстоятельства в качестве основания для вывода, эксперт должен о ц е н и т ь и х достоверность. Это последнее, однако, уже явно выходит за пределы компетенции эксперта. Эксперт-криминалист решает вопрос о тождестве путем изучения, с помощью специальных знаний, объектов и их материально-фиксированных отображений. При криминалистической экспертизе используются те обстоятельства дела, которые, позволяя выяснить происхождение обнаруженных в процессе исследования идентификационных признаков, облегчают оценку их устойчивости и индивидуальности. Однако, если эксперт станет использовать для обоснования своего заключения материалы дела, не относящиеся к предмету исследования, он вторгнется в те области, где не является компетентным. При таких условиях вывод эксперта утратит характер научно обоснованного заключения.

Верховный Суд СССР правильно расценивает заключения криминалистической экспертизы, основанные на обстоятельствах дела, не подлежащих изучению экспертом, как бездоказательные.

Интересно в этом отношении определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 8 января 1949 г. по делу Шаульского1, в котором справедливой критике подвергнуто заключение экспертизы, выполненной автором настоящей работы.

Производя экспертизу по требованию следователя, эксперт пришел к предположительному выводу о том, что копии поддельных расчетов выполнены Шаульским. Краткость рукописных текстов и выполнение их через копировальную бумагу не позволили эксперту разрешить поставленный перед ним вопрос в категорической форме. Однако, приняв участие в судебном заседании и изучив обстоятельства дела, эксперт счел возможным дать следующее заключение:

«Материалами первоначальных экспертиз было установлено, что первые экземпляры платежей от 25 августа и 18 сентября 1945 г. выполнены Шаульским. Вторые экземпляры платежей, включая копии расчетов с поддельными обозначениями сумм, по всей вероятности, выполнены Шаульским. Предположительное заключение с наибольшей степенью вероятности было дано ввиду невозможности окончательно исключить имитацию почерка Шаульского со стороны другого подделывателя.

На основании исследования всех обстоятельств дела установлено, что возможность использования подделывателем расчетов платежей, выполненных Ша- ульским, исключается, так как Шаульский выполнял расчеты платежей в е д и - ничных случаях и каждый из выполненных расчетов, составляя необходимый элемент делопроизводства и отчетности, не мог быть беспрепятственно изъят.

Из обстоятельств дела совершенно ясно также, что одна и та же операция не могла быть произведена разными лицами (отчетность перед Госбанком, горфо и кассой). К этому же приводит отсутствие признаков имитации почерка в третьих экземплярах расчетов...

На основании изложенного считаю возможным прийти к категорическому заключению о том, что поддельные расчеты платежей выполнены Шаульским».

Суть этого заключения сводится к тому, что эксперт на основании изучения обстоятельств дела счел возможным заменить данное им ранее предположительное заключение заключением категорическим. Из заключения эксперта видно, что основанием для такого изменения явились обстоятельства, отнюдь не входящие в предмет графической экспертизы. Ограничение круга лиц, которые могли выполнить вторые экземпляры расчетов платежей, эксперт произвел не путем анализа и оценки графических признаков, а путем изучения обстоятельств дела. Само название заключения эксперта: «Заключение криминалистической экспертизы по материалам дела Шаульского» показывает, что эксперт неправильно понимал свои задачи. Вместо графической экспертизы эксперт, сославшись на результаты ранее проведенных исследований, произвел «экспертизу м а т е р и алов      д е л а Ша у л ь с к о г о » . 

            Совершенно ясно, что подобные исследования не входят в компетенцию криминалистической экспертизы.          

В определении правильно указывается, что эксперт по данному делу «вышел за пределы своей компетенции и присвоил себе функции органов следствия и суда» и что «за этим заключением не может быть признана доказательственная сила».

Следует отметить, что эти справедливые указания Верховного суда СССР относятся не только к экспертам, недостаточно четко представляющим предмет своего исследования, но также к следователям и судьям, привлекающим экспертов для разрешения вопросов, выходящих за пределы компетенции криминалистической экспертизы.