Реформа 1863 года. Уставные грамоты. Отказ крестьян подписывать уставные грамоты

 

ОТМЕНА КРЕПОСТНОГО ПРАВА

 

 

Реформа 1863 года. Уставные грамоты. Отказ крестьян подписывать уставные грамоты

 

Составление уставных грамот. Реформа 1863 года в Литве, Белоруссии и на Правобережной Украине

 

Проведение в жизнь крестьянской реформы практически заключалось в первую очередь в составлении и введении в действие уставных грамот, определявших как размеры отведенной крестьянам земли, так и взимавшихся за пользование ею повинности.

 

Составление уставных грамот было неразрывно связано с созданием института мировых посредников, а также с организацией сельского и волостного крестьянского общественного управления. Эти крестьянские учреждения, носившие ярко выраженный полицейско-фискальный характер, призваны были оказывать непосредственную помощь мировым посредникам в деле реализации «Положений 19 февраля» и обеспечивать всеми средствами их выполнение. Правительство и дворянство так именно и рассматривали назначение крестьянских учреждений.

 

Ю. Ф. Самарин в письме к Черкасскому писал: «Опасаясь, чтобы неисполнение повинностей вошло во вкус, мы решились, не выжидая месячного срока, немедленно и единовременно открыть сельские и волостные общества, чтобы по крайней мере была в каждой деревне ответственная за крестьян ими же выбранная и поставленная личность, чтобы было за кого взяться в случае ослушания, чтобы, так сказать, олицетворить безгласное сопротивление масс ...До тех пор ничего нельзя будет сделать» 1.

 

В целях успешной реализации «Положений 19 февраля» Министерство внутренних дел еще в конце марта 1861 г. предложило губернаторам ускорить подбор кандидатов в мировые посредники.

 

Однако подбор кандидатов в мировые посредники был связан с серьезными трудностями. Большая часть поместного дворянства восприняла реформу отрицательно, и естественно, что эта категория помещиков не совсем подходила, даже с точки зрения правительства, к роли мировых посредников.

 

Так, Ю. Ф. Самарин в своем письме к Черкасскому, характеризуя состояние этого вопроса в Самарской губернии, писал, что «мировых посредников в некоторых уездах совсем неоткуда взять»2.

 

 

Значительная часть лиц, назначенных мировыми посредниками, принадлежала к крепостникам. Об этом свидетельствуют губернаторские отчеты о ходе «крестьянского дела», в которых встречаются неоднократные свидетельства о действиях мировых посредников. Так, смоленский губернатор указывал, что «выбор мировых посредников не везде удачен. Они действуют... не всегда беспристрастно. Они забыли свое высокое назначение быть примирителями и судьями беспристрастными обоих сословий»3.

 

Наиболее крупным и вместе с тем единственным протестом либеральных мировых посредников было коллективное выступление тверских посредников, отказавшихся проводить в жизнь «Положения 19 февраля» и требовавших введения обязательного выкупа, а также ряда буржуазных преобразований.

 

В феврале 1862 т. в экстренном дворянском собрании в Твери было принято решение о необходимости проведения в жизнь ряда буржуазных реформ. Однако тверское дворянство полагало, что правительство не способно осуществить это. «Предполагая даже полную готовность правительства провести реформы, дворянство глубоко проникнуто тем убеждением, что правительство не в состоянии их совершить,— говорилось в решении собрания.—Свободные учреждения, к которым ведут эти реформы, могут выйти только из самого народа.. Посему дворянство не обращается к правительству с просьбой о совершении этих реформ, но, признавая его несостоятельность в этом деле, ограничивается указанием того пути, на который оно должно вступить для спасения себя и общества. Этот путь есть собрание выборных от всего народа без различия сословий»1.

 

На другой день после закрытия дворянского собрания 13 мировых посредников во главе с А. А. Бакуниным составили протокол, в котором заявили, что в своей деятельности они будут руководствоваться не распоряжениями правительства, а решением дворянского собрания. Мировые посредники были арестованы и заключены в Петропавловскую крепость, где находились 5 месяцев.

 

Кандидатуры мировых посредников обсуждались на уездных дворянских собраниях и рекомендовались предводителями дворянства губернаторам для последующего утверждения их в Сенате. Вполне естественно, что такой порядок выбора обеспечивал интересы класса помещиков. Не удивительно, что в официальных отчетах деятельность мировых посредников оценивалась очень высоко.

 

Уже в течение мая—июня 1861 г. во всех губерниях мировые посредники приступили к исполнению своих обязанностей2. Число мировых посредников в губернии в среднем составляло от 30 до 50. Мировой участок состоял из 3—5 волостей.

Правительство придавало их деятельности большое значение, возлагая надежду, что они обеспечат «должный порядок и повиновение законам».

 

«Мировые посредники,— сообщал Валуев в своем докладе царю в начале сентября 1861 г.,— по настоящее время действуют усердно, успешно и вообще соответствуют своему назначению... Нельзя не признать выборы лиц в эту должность большею частью весьма удачными и нельзя не отдать полной справедливости общему направлению их деятельности»3.

 

Большинство мировых посредников вполне удовлетворяли правительство. «Посредники,— сообщал Валуев в докладе 29 сентября 1861 г.,— не удовлетворяющие своему назначению, составляют довольно редкое исключение»4.

Из 1714 мировых посредников за полтора года их деятельности было отстранено и привлечено к судебной ответственности всего 46 человек, что не составляет даже 3% их общего количества5.

 

В целом ряде губерний выборы должностных лиц крестьянского управления встречали упорное сопротивление крестьян. Так, отказы крестьян от проведения выборов, а также борьба их против фактически назначенных должностных лиц наблюдались в Витебской, Ковенской, Подольской, Гродненской, Рязанской, Калужской и Саратовской губерниях.

 

Как сообщал Валуев царю, крестьяне имения Биржи гр. Тышкевича Поневежского уезда Ковенской губернии в количестве 14 тыс. душ, несмотря на убеждения мирового посредника, отказались от избрания сельских должностных лиц. «...Вследствие сего,— указывал он,— в имение введена военная команда. Ныне,— продолжал Валуев,— губернатор уведомляет, что ни военная экзекуция, ни многократные увещания не отклонили крестьян от прежнего упорства. Они явно собираются большими толпами среди дня и по ночам ставят по дорогам караулы, посылают деньги в Ригу, где, по мнению губернатора, по всей вероятности, есть у них злонамеренный толкователь»2. ...Далее Валуев указывал, что арест «главных подстрекателей» вызвал необходимость применить военную силу для разгона толпы, стремившейся отбить арестованных.

 

В некоторых губерниях, как например в Гродненской и Рязанской, избранные против своего желания сельские старосты и волостные старшины уклонялись от вступления в должность5.

 

Однако, несмотря на сопротивление крестьян, правительству удалось, за небольшим исключением, обеспечить желательный для него состав лиц сельской и волостной администрации.

 

Наряду с нежеланием крестьян подписывать уставные грамоты иногда наблюдалось противодействие составлению этих грамот и со стороны помещиков. Так, по свидетельству ряда губернаторов, приведенному в официозе Министерства внутренних дел — газете «Северная почта», причина задержки в составлении уставных грамот объяснялась также желанием самих помещиков сохранить елико можно дольше барщину1. Это имело место з Екатеринославской и Полтавской губерниях. В других случаях стремление помещиков задержать составление уставных грамот объяснялось иными причинами. Как сообщалось в заметке, помещенной в газете «День», медленное составление уставных грамот в Егорьевском уезде Рязанской губернии объяснялось тем, что оброк, достигавший до реформы свыше 20 руб. с души, должен был быть существенно понижен. Вследствие этого, несмотря на неоднократные обращения крестьян как к самим помещикам, так и в мировые учреждения с просьбой ускорить составление уставных грамот, все оставалось по-прежнему2.

 

По данным на 18 октября, по 28 губерниям были составлены 632 уставные грамоты, введено в действие 4353. Из числа введенных в действие 91, т. е. более 20%, не была подписана крестьянами. К 1 января1862г. количество составленных уставных грамот равнялось 2796, было введено в действие 2403. Из числа введенных в действие 881 грамота не была подписана крестьянами4.

 

Причины отказа крестьян подписывать уставные грамоты мы можем условно подразделить на две группы. К первой группе причин мы относим те, которые вызывались конкретными поводами: неудовлетворенностью полевым наделом или размером повинностей, несогласием на разверстание угодий и перенесение усадеб, наконец, протестом против других статей уставной грамоты.

 

То же самое значится и в уставных грамотах сел Благовещенского и Екатериновки того же уезда и деревень Марьино и Большеузенской Новоузенского уезда той же Самарской губернии2. Подобные примеры можно привести и по другим губерниям.

 

В большинстве неподписанных уставных грамот вовсе не обозначены причины отказа и в лучшем случае указывалось мировым посредником, что «крестьяне от подписи грамоты отказались». Так, почти во всех уставных грамотах Валуйского, Нижнедевицкого, Новохоперского уездов Воронежской губернии, Елизавето- градского уезда Херсонской, Миргородского уезда Полтавской и Нежинского уезда Черниговской губернии не содержится причин отказа крестьян от подписи уставных грамот.

 

Ко второй группе причин относятся те, которые были связаны с ожиданием крестьянами «новой воли», так называемого «слушного часа», что нередко находило прямое отражение и в грамотах. Так, например, крестьяне слободы Подосиновки Новохоперского уезда Воронежской губернии, отказавшись подписать уставную грамоту, заявили, «что они в качестве земли не сомневаются, но принять землю в постоянное пользование от владелицы генеральши Раевской нисколько не желают, боясь закрепить себя опять в крестьянское сословие... и до того отведенных [земель] пахать и хлеб на оной сеять не станут»3.

 

Крестьяне сел Кузьминского и Стряпкова Юрьевского уезда Владимирской губернии также отказались от подписи уставной грамоты «в ожидании, что в будущем земля вся должна будет им принадлежать»4.

 

В Воронежской губернии, как сообщал в Министерство внутренних дел губернатор, «в некоторых имениях, по которым уже введены в действие уставные грдмоты, среди крестьян обнаруживаются попытки отправлять издольную повинность в прежнем порядке, хотя число рабочих дней, следуемых с них по уставным грамотам, и менее того, которое требовалось до введения в действие грамот»3.

 

В других случаях отказ от подписи уставных грамот вследствие ожидания «новой воли» сочетался с конкретными возражениями против тех или иных статей этого документа.

 

В первых четырех губерниях это объяснялось характером местного «Положения», фактически законодательно закрепившего тот процесс обезземеливания крестьян, который протекал весьма бурно в период подготовки реформы. В Пермской губернии причина этого заключалась в том, что по «Положению» горнозаводское население подлежало весьма существенному обезземеливанию.

 

Останавливаясь на вопросе о причинах отказа крестьян от подписи уставных грамот и определяя соотношение подписанных и неподписанных грамот, надо иметь в виду, что подпись крестьян под уставной грамотой далеко еще не означала, что она заключена на основе подлинно добровольного соглашения крестьян с помещиком. Нередко эти «добровольные соглашения» заключались при помощи различных угроз, а иногда и просто телесных наказаний.

 

«...Сведения, собранные при ревизии и ознакомлении с действиями мировых учреждений,— писал в своем отчете сенатор Капгер,—-приводят к заключению, что во Владимирской губернии многие уставные грамоты за подписью крестьян не имеют характера договоров двух независимых друг от друга сторон, отчетливо сознающих значение этого акта»'. Так, в Гороховецком уезде, в участке мирового посредника Хомутова, большинство уставных грамот, как утверждает Капгер, было подписано крестьянами исключительно под влиянием угроз и насгояний мирового посредника2.

 

В Покровском уезде той же губернии, в имении помещика Казакова, «добровольное соглашение о повинностях, долженствующих быть отбываемыми крестьянами до введения уставной грамоты, было заключено после наказания 50 крестьян розгами»3.

Подобные факты имели место не только во Владимирской губернии. «Я мог бы привести в пример множество так называемых «полюбовных соглашений»,— писал С. Терпигорев, характеризуя действия мировых посредников Тамбовской губернии,— где такое полюбовное соглашение происходило вовсе не между помещиком и его бывшими крепостными, а между мировым посредником и обратившимся к нему за одолжением помещиком. Какие переселения мужиков устраивались, какая земля им отводилась в надел — это, кажется, осталось известным только одному богу» 1.

 

Об этом говорит и один из деятелей новгородских мировых учреждений, Носович, отмечающий в своем дневнике безудержный произвол мировых посредников в этой губернии2.

 

Действительно, произвол мировых посредников достигал больших размеров. Жалобы крестьян на неправильное составление уставных грамот обычно во внимание не принимались. Так, например, крестьяне деревни Алений Кут Новохоперского уезда Воронежской губернии, не желая подписывать уставную грамоту, заявили, что «...земли их песчаные и что они никогда на них ярового хлеба не сеют, а нанимают под оный землю на стороне»3. Однако мировой посредник признал это заявление «не заслуживающим внимания».

 

Яркой иллюстрацией произвола мировых посредников может служить дело крестьян Круговской волости Клинского уезда Московской губернии, принадлежавших помещику князю Меншикову Крестьяне 28 селений этой волости издавна пользовались наделом земли около 6 десятин, за что и платили оброки по 1 руб. 20 коп. за десятину. В конце 1859 г. вотчинная контора ввела нововведение: отмечая уплату оброка в платежных книжках, она часть его переименовала в арендную плату Крестьян это не беспокоило, так как ни земельный надел, ни величина оброка при этом не изменились. В феврале 1862 г. местный мировой посредник предъявил крестьянам уставную грамоту, из которой они неожиданно узнали, что надел их в соответствии с дореформенным землепользованием определен в 2,5 десятины на душу, а остальные 3,5 десятины названы господской землей, отдававшейся крестьянам за особую арендную плату,, а потому не подлежащей включению в состав надела. Несмотря на протесты крестьян, мировой посредник утвердил грамоту, даже не определив в натуре их надела. В июле того же года мировой посредник явился вновь для ввода в действие уставной грамоты и отвел крестьянам большей частью негодные к обработке земли, отрезав от них удобренные пашни. Когда же крестьяне, несмотря на категорическое требование мирового посредника, отказались принять отведенные им наделы, он арестовал семерых крестьян, в том числе и больного волостного старшину1.

 

В 1870 г. в Нижнедевицком уезде Воронежской губернии было утверждено мировым посредником вопиющее по своему характеру условие о разверстании угодий между помещиком Решетовым и крестьянами деревни Норово (Ратаево), заключенное в связи с переходом на выкуп. «Я, Решетов,— указывалось в первом пункте этих условий,— ...выговариваю себе право пользования ружейною охотою на перешедшем к ним от меня во владение их луге с тем, что крестьяне, кроме меня или доверенных от меня лиц, к пользованию охотой никого не должны допускать»2.

 

Таким образом, несмотря на приобретение крестьянами этого луга в собственность, помещик сохранил за собой исключительное право охоты.

 

Второй пункт этого «соглашения» заслуживает особого внимания: «Навоз, находящийся у крестьян на дворах,— указывалось в этом пункте,— должен поступать для моей, Решетова, экономии, кроме необходимого количества на удобрение крестьянских огородов и конопляников. В случае же невместимости его на крестьянских дворах крестьяне должны навоз тот свозить в одну общую кучу, из которой по мере надобности в нем я обязан свозить его на свой счет»3.

 

Важно отметить, что это соглашение, лишавшее крестьян возможности удобрять свои поля, заключалось не с временнообязанными крестьянами, а с крестьянами, переходившими в разряд собственников. Это кабальное соглашение не встретило никаких возражений и в Губернском по крестьянским делам присутствии.

 

Во Владимирской губернии, в Покровском и Юрьевском уездах, мировыми посредниками были утверждены заведомо незаконно составленные уставные грамоты, которые впоследствии были признаны неправильными и пересоставлены1. Число подобных примеров можно было бы значительно умножить.

 

На протяжении 1863 г. составление уставных грамот было по существу закончено. На 3 июля из общего количества 111555 грамот не было составлено лишь 1228 и не введено в действие 23982. К началу 1864 г. не было введено в действие всего лишь 77 грамот. Количество введенных в действие грамот составляло 99,88% по отношению к крестьянским душам, населенным в больше-поместных имениях.

 

В мелкопоместных имениях (с количеством крепостных до 20 душ) составлялись так называемые описи, соответствующие уставным грамотам. К этому же сроку было введено в действие 17 538 описей, что составляло по отношению к крестьянам, населенным в мелкопоместных имениях, 99,45 %3.

 

К 1 января 1863 г. было передано в ведомство государственных имуществ 1015 имений с 8902 душами крестьян4. Из общего числа крестьян, находившихся во владении 17 642 мелкопоместных помещиков и составлявших 138 983 души (за исключением 9 западных и юго-западных губерний), к 1 января 1873 г. было передано в казну 7 742 имения с 74 572 душами5.

 

Наиболее распространенными причинами, вызывавшими выступления крестьян, являлись, во-первых, нежелание их принимать уставные грамоты и, во-вторых, протест против различных форм помещичьего произвола, связанного с отбыванием барщины, уплатой оброка и т. д.

В некоторых случаях крестьянское движение этого периода было очень упорным и подавлялось часто вооруженной силой. Нередко уставные грамоты вводились с помощью войск. 14 сентября 1861 г. был издан указ Правительствующего Сената, содержащий в себе «Наставление воинским начальникам при употреблении войск для усмирения народных волнений и беспорядков»1. Оно предоставляло право вызова войск для подавления волнений губернаторам, исправникам и городничим.

 

В первую очередь для этой цели направлялась пехота и кавалерия. «За неимением других войск, - говорилось в «Наставлениях»,— командируется и артиллерия без орудий, которые берутся только в случае особенной важности, по требованию губернатора»2.

 

Командиры частей и команд, направленных для подавления крестьянских волнений, обязаны были выполнять все приказания полиции, вплоть до употребления оружия. Право действовать по собственной инициативе воинским начальникам предоставлялось лишь в том случае, «...когда исправник, городничий или распоряжающийся на месте беспорядка чиновник будут захвачены возмутившимися и лишены возможности действовать»3.

 

Наряду с привлечением войск для подавления волнений воинские части весьма широко использовались для предупреждения этих волнений, что, по терминологии одного из губернаторов, именовалось «нравственным влиянием военного содействия». Значительная часть войск, расположенная во внутренних губерниях, обеспечивала это «нравственное влияние».

 

В силу всего этого гражданские власти широко использовали войска для обеспечения как успешного хода составления уставных грамот, так и других мероприятий, связанных с реализацией реформы.

 

Так, курский губернатор в целях успешного введения в действие уставных грамот организовал специальный рейд Белорусского гусарского и Вознесенского уланского полков по отдельным уездам губернии. В селе Лозовой Яр, имении княгини Репниной, Пирятин-ского уезда Полтавской губернии введение уставной грамоты обеспечивалось расквартированием в этом селе в полном составе Глуховского драгунского полка2.

 

Иногда войска привлекались, как указывалось выше, и для обеспечения выбора представителей сельского общественного управления. В некоторых случаях войска в том или ином населенном пункте находились весьма длительное время. Так, три роты Углицкого пехотного полка стояли в селе Никольском Наровчатско- го уезда Пензенской губернии с мая по декабрь 1861 г.3.

 

Наряду с армией активную роль в деле обеспечения успешной реализации «Положений 19 февраля» играла и церковь. В 1862 г. в «Киевских епархиальных ведомостях» было помещено специальное «Слово к временнообязанным крестьянам». В этом «Слове» со ссылками на соответствующие заповеди указывалось, что по закону христианскому нельзя не только отнимать чужое имущество, но даже и желать его.

 

На местах духовенство оказывало большую помощь полиции в прекращении крестьянских волнений. «...Священники,— писал Валуев обер-прокурору Синода,— нравственным своим влиянием и надлежащими разъяснениями весьма много содействовали к прекращению возникавших между крестьянами недоразумений и беспорядков»4 Однако наряду с этим некоторая крайне незначительная часть сельского духовенства была настроена демократически и поддерживала крестьян.

 

Подчеркивая широкие размеры, которые приняло крестьянское движение, нельзя переоценивать размах его. Если даже увеличить приводимые нами неполные данные вдвое, то численность крестьян, участвовавших в этих волнениях, будет составлять по отношению ко всем помещичьим крестьянам не более 1%. Характеризуя крестьянское движение после реформы, Валуев в своем докладе Александру II от 15 сентября 1861 г. писал: «Случаи буйного неповиновения были чрезвычайно редки. При одновременном объявлении гражданской свободы 20 миллионам душ обоего пола... не пало ни одной жертвы на стороне лиц, дотоле пользовавшихся этим правом или призванных по их должностным обязанностям ко введению в действие, отменяющих оное законоположение»1.

 

Вера в царя по-прежнему была сильна, несмотря на столь серьезный предметный урок, каким являлись «дарованные» царем «Положения 19 февраля» и реализация их с помощью розог и пуль. Новгородский помещик Носович, касаясь крестьянского движения, в своем дневнике цинично писал: «...крестьяне наши сильно верят в царя и бога, эксплуатируя эти незыблемые верования, их можно привести, разумеется, с умением, до конца, куда хочешь. Другой вопрос,— продолжал он,— когда кто или что-нибудь станет поперек этих верований»2.

 

Именно вера крестьян в царя и бога, являвшаяся выражением стихийности движения, была одной из основных причин, которая дала возможность правительству сравнительно легко подавить сопротивление крестьянства.

 

К содержанию книги: П. Зайончковский: "Отмена крепостного права в России"

 

Смотрите также:

 

Крепостное право  Открепление крестьянина  Крепостное право от бога  монастырское крепостное право   Закон о беглых